Как это было - Елена Георгиевна Жуковская

Мне, прошедшей нормальную аспирантуру, нужно туда пойти и получить диплом кандидата. Я поинтересовалась, что он дает.

Оказалось, ничего не дает. «Зачем он мне», подумала я и не пошла в ВАК. «Там, наверное, очередь, а у меня двое, один из них еще и грудной. Нужно будет, получу потом». Срок был упущен, а с ним и степень кандидата наук.

В самом конце 34-го года мы уже жили в арбатском переулке - Большом Афанасьевском, 17 - на углу Сивцева Вражка. Это был дом ЦК партии, там нам дали хорошую квартиру из четырех комнат и еще маленькой комнатки при кухне. Мы нашли няню Наталью Петровну Новикову. Она, кстати, и готовила вкусно; мы устроили такой режим, что обедали все вместе дома.

Семен Борисович тоже приезжал с работы.

Первого декабря Наташеньке исполнилось три года. Мы решили днем собрать ребятишек, а вечером взрослых - родных и знакомых. Совершенно неожиданно траурная музыка по радио и страшное сообщение: вражеской пулей убит в Ленинграде Сергей Миронович Киров, член Политбюро ЦК, секретарь ЦК... он стал жертвой террора...

Все были подавлены чудовищным убийством. Само собой, праздник отменили, предупредив об этом гостей. Не смогли найти лишь одну гостью - Рину Зеленую, которая у нас часто бывала, как никто другой умела занимать общество. И вот в этот траурный вечер мы уложили детей, в доме стало тихо. Вдруг является Рина с двухкилограммовым мороженым тортом. Торт сделан на заказ, с клубникой, украшен цукатами. Что делать? Холодильников домашних еще не было, на улице оттепель.

Сели мы вчетвером - няня, Семен Борисович, Рина и я - и ели молча этот торт долго, сколько могли.

Через много лет, в 54-ом году, я вернулась в Москву после шестнадцатилетнего отсутствия и на улице Кирова встретила Рину с теннисной ракеткой в руке. Мы бросились в объятия друг к другу и решили зайти посидеть в кафе. Рина сказала: «Ты знаешь, Лена, я с того вечера никогда больше не могла есть мороженое. А ты?»

«Не знаю, - ответила я. - Может, и смогла бы, только за эти годы у меня не было случая проверить».

... Наступило лето 35-го. Дети подрастали, мы вдвоем с няней вели хозяйство. Получили на сезон дачу ЦК в Серебряном Бору пополам с членом КПК Петром Николаевичем Поспеловым. Одна сторона дачи наша (две комнаты, кухня и терраса), другая - их. Жена Петра Николаевича Зина была перед родами, я приглядывала за ней и одиннадцатилетней Женей, дочерью Поспелова от первого брака. Жили мы дружно, мужей своих видели мало.

Вскоре после переезда на дачу Зина родила девочку и через несколько дней умерла от послеродового сепсиса, который врачи приняли за приступ малярии. С Женей и крохотной Зиной на руках Петр Николаевич оказался совсем беспомощным.

Из кремлевской больницы привозили искусственное питание, какой-то прикорм, чистые пеленки. Но ребенку денно и нощно был необходим уход. Само собой, я все взяла на себя. Только к концу лета у Поспеловых появилась молодая девушка Галя, только что окончившая мединститут. Вскоре Петр Николаевич женился на ней, и у ребенка появилась мама.

Кстати сказать, и Петр Николаевич в тяжелую для меня годину принял большое участие в нашей судьбе.

Осенью 35-го года я вернулась к научной работе, меня приняли научным сотрудником на кафедру противогазовой защиты, где начальником был Михаил Михайлович Дубинин.

За детей я была спокойна. Продукты привозили на дом, Семен Борисович обедал в «кремлевке», я - в академии. Отец жил поблизости, в переулке на Остоженке, и часто наведывался к нам. Жил с нами тогда и мой двоюродный брат Женя. У него не было ни семьи, ни квартиры. Он был поэт, писал сценарии, вообще занимался литературным трудом, но печатали его редко.

Женю все очень любили. Он вносил всегда оживление в нашу повседневность, в нашу слишком серьезную и будничную жизнь.

В академии мне дали тему, которую можно было бы в дальнейшем представить как диссертацию, так как я в срок не получила диплома по собственной халатности.

Чувствовала я себя среди своих товарищей хорошо, работа шла успешно.

Как будто ничто не предвещало грозы.

В 36-ом году осенью мы поехали в отпуск в санаторий ЦК «Приморье» в Сочи. Взяли с собой Наташу, а двухлетнего Сережу оставили вместе с одиннадцатилетним Володей, сыном Семена Борисовича, на няню.

Отдыхали в санатории в основном цековские. Наташа играла со своим сверстником Романом, сыном Романа Кармена, с семьей которого мы часто проводили время вместе.

Играли в волейбол, теннис, плавали, ездили по окрестностям.

Однажды вечером во время сильного дождя все собрались в гостиной у радиоприемника. Звучала музыка, потом она прервалась и мы услышали сообщение: в аппарате НКВД обнаружены серьезные злоупотребления, допущенные во время, когда во главе наркомата находился Ягода; Центральный Комитет партии принял решение о коренной чистке и оздоровлении аппарата НКВД; из руководящих органов ЦК в помощь новому руководству наркомата выделяются следующие товарищи... Все замерли. И тут мы слышим среди названных фамилий Сенину. Он побледнел и шепнул мне: «Это мой конец». Он хорошо понимал, что происходит в стране.

Какой уж там отпуск. Мы уехали с тяжелым сердцем домой.

В том году Семену Борисовичу исполнилось сорок лет. Если и прежде мы мало видели его дома, то теперь, вступив в новую должность, он и вовсе пропадал допоздна на работе. Стал мрачным. И только дети порой заставляли его улыбаться.

Семен Борисович был назначен начальником административно-хозяйственного управления наркомата в ранге замнаркома. Он, к счастью, не имел никакого касательства к злодейской, палаческой деятельности. В тюрьмах, на этапах, в лагерях я нигде и никогда не встречала даже упоминания фамилии Жуковского, не встретила ее и потом, когда читала сотни, тысячи страниц документов той страшной эпохи. Bce это подтверждает его полную непричастность к преступлениям Сталина, Ежова и других палачей нашего народа. Да и не могло быть иначе. Семен Борисович был чистым человеком.

В нашем подъезде стали появляться печати на дверях квартир. Я узнавала, что арестован кто-то еще из известных нам людей, безупречных, преданных делу и партии, и стала понимать, что происходит. А ведь еще недавно на банкетах в Георгиевском зале Кремля, где мне доводилось бывать с мужем, я вблизи видела Сталина и умилялась чуть не до слез. Так бывало в