Ночь поющих птиц - Сьюзен Барри

— Но не забывай, что ты должен будешь через пять-шесть недель жениться на мисс Гревил, — напомнила Уиллоу Раддок.

— Ну разумеется! — Долю секунды дон Фелипе выглядел так, будто под сомнение поставили его честность, на лице промелькнуло презрительное выражение, но лишь на долю секунды. — Вряд ли я могу забыть подобное обязательство. Безусловно, моя женитьба — событие первостепенной важности, но все приготовления к ней уже завершены. Я вполне могу предложить вам свое гостеприимство, чтобы вы могли подольше остаться в Испании.

— Должна сказать, я считаю, что это очень мило с вашей стороны, сеньор, — поспешила заверить его вторая женщина из компании. Про себя она с облегчением подумала, что это приглашение существенно сократит их с мужем расходы. — Но боюсь, мы сможем остаться всего на несколько дней. Нам надо вернуться в Лондон к концу месяца.

— А я абсолютно свободна, — заявила Уиллоу, бросив на Фелипе взгляд из-под длинных ресниц. — И потом, ты же знаешь, я обожаю Испанию!

— Я знаю. — Дон Фелипе снова смотрел на нее с таким выражением, которого Анжела никогда прежде у него не видела. — А как насчет мистера Хэйнсфорта? — сдержанно осведомился он, указывая на второго англичанина, мнение которого до сих пор было неизвестно. — Он тоже должен вернуться в Лондон к концу месяца или у него какие-то другие планы?

— О, Джонни так же свободен, как и я, и он будет счастлив воспользоваться твоим приглашением, не правда ли, Джонни? — Уиллоу легко коснулась его руки.

Фелипе поджал губы.

— Что ж, это замечательно, — чуть натянуто сказал он. — Я буду счастлив увидеть вас в «Каза Мартинес». Очень хорошо, что мы обо всем договорились, мне остается только проследить, чтобы к вашему приезду все было готово. Пожалуйста, оставьте мне название отеля, в котором вы остановились, и я распоряжусь, чтобы за вами заехали — мы позже решим, когда именно.

Миссис Раддок изобразила полный восторг, супружеская пара искренне сожалела, что не может подольше остаться в Испании, а Джонни Хэйнсфорт не выглядел ни обрадованным, ни расстроенным. В общем-то он был безобидным молодым человеком, из тех, как подозревала Анжела, кто легко падает жертвой очарования таких искушенных особ, как Уиллоу Раддок. Та была явно не прочь видеть столь восторженного почитателя среди своих поклонников.

Желает ли Анжела присоединиться к его гостям, жених спросил у нее только тогда, когда остальные уже ушли. Он сказал ей, что сначала, разумеется, попросит разрешения у ее бабушки; в «Каза Мартинес» Анжела сможет осмотреть меблировку и решить, хочет ли она что-то поменять.

— Думаю, твоя бабушка одобрит мое решение, — закончил он, как будто только от этого и зависело присутствие Анжелы среди его гостей.

Впервые в жизни Анжела пожалела, что у нее нет друзей, к одному из которых она могла бы отправиться — с разрешения бабушки, конечно, — пока дон Фелипе развлекает своих друзей.

Что же касается состояния и обстановки «Каза Мартинес», это ее абсолютно не интересовало, и она была совершенно не намерена заставлять дона Фелипе менять там что-либо по ее прихоти. Все это было частью будущего. Оно совсем не привлекало Анжелу, и ее уже начинала возмущать сама мысль о нем.

К своему испугу, она поняла, что все в ее душе восставало против такого будущего.

Глава 5

Дон Фелипе, привез ее в бабушкин дом рано, как и подобает, они даже не остались на фейерверк, хотя, если бы ее спросили, Анжела ответила бы, что именно фейерверк ждала сегодня больше всего. Но сразу после довольно поспешного ухода миссис Раддок и ее друзей, которые вдруг вспомнили, что должны встретить еще каких-то знакомых, чтобы вместе смотреть фейерверк, Фелипе, казалось, потерял интерес к продолжению вечера. Даже не пытаясь притвориться, будто ему не наскучила ее компания, он объявил, что Анжела, должно быть, устала и хочет, чтобы он немедленно отвез ее домой.

В этот момент она поняла, что это — последняя капля. Ей пришлось терпеть общество его друзей — причем одна из них была женщина, которая весьма хорошо знала Фелипе и которой он открыто восхищался, — и полный крах своего приятно начинавшегося вечера. А жених даже не подумал извиниться ни за то, ни за другое.

По его молчанию по дороге домой — совсем не такому, как на пути в ресторан, — Анжела догадывалась, что все мысли Фелипе сейчас крутятся вокруг миссис Раддок и он строит планы, как лучше развлечь ее в «Каза Мартинес».

И еще ей было интересно, одобрит ли ее бабушка приглашения, которые он раздавал сегодня вечером.

У входа в дом Дон Фелипе вежливо пожелал ей спокойной ночи и приятных снов, почти рассеянно поцеловал ей руку, и, только когда Анжела почти отдернула ее, он внимательно посмотрел на девушку.

Ее освещал мягкий свет старинного светильника. В своем белом платье она казалась очень бледной от негодования. Глядя в сторону, Анжела с подчеркнутой вежливостью поблагодарила его:

— Было очень великодушно с вашей стороны уделить мне сегодня так много времени, сеньор. Это был в высшей степени занимательный вечер!

Она собиралась развернуться и уйти в дом, где в холле для нее оставили приглушенно горящий свет, но дон Фелипе удержал ее за руку.

— Быть может, ты пытаешься сообщить мне, что проведенный вечер тебе не понравился? — с удивлением спросил он.

Анжела подняла на него глаза, сверкающие холодом, как звезды в морозную ночь.

— А как вы думаете, сеньор? — мрачно ответила она. — С моей точки зрения, разве было что-нибудь, кроме самого ужина, про что я могу сказать, что мне это понравилось?

Он был потрясен:

— Но… но я думал…

— Вы думали, сеньор? Как часто вы думаете всерьез, когда дело касается меня? Я — полезное приложение к дому, раз уж вы решили отвести мне место в своем домашнем хозяйстве? Угощать меня можно мороженым, а в присутствии друзей можно обращаться ко мне косвенно, будто меня здесь и нет, и ни в коем случае не вмешивать в разговор. Я могу соглашаться или не соглашаться — если посмею, конечно! Но никаких своих мыслей у меня быть не должно, потому что даже в роли доньи Анжелы Мартинес пределы моего своеволия строго ограничены. Как вы думаете, сеньор, согласилась бы миссис Раддок играть такую роль в вашей жизни?

На минуту воцарилась полная тишина. Потом дон Фелипе запрокинул голову и громко расхохотался. Не было никаких сомнений в том, что он от души забавляется.

— Честное слово, малышка, ты можешь быть настоящей злючкой, если захочешь, а? — сказал он наконец и отпустил ее пальцы. Дон Фелипе протянул руку к ее подбородку и приподнял его, с высоты своего немалого роста он с интересом вгляделся в яростные глаза Анжелы. — У тебя есть характер, и это говорит о том, что твоя английская кровь не полностью подавила испанскую. К тому же у тебя есть определенное мнение о себе, несомненно развившееся в этой твоей швейцарской школе. Я постараюсь не забывать, что ты совсем не такая, какой кажешься на первый взгляд.