Большой секс в маленьком городе - Чарльз Дэвис

Иметь поблизости Дом Низких Женщин для тети Долорес было то же самое, что Пожизненному Президенту заполучить в свои руки монетный двор. Она никак не могла оставить его в покое и без устали чеканила Горести, как будто надвигался неминуемый импичмент и бегство в изгнание. Поэтому, когда тетя Долорес услышала, что в Доме объявлен сезон летних скидок, она решила, что Рождество наступило слишком рано и все ее Горести будут только умножаться. Дядя Кен вскоре должен был вернуться из внутренних районов с грузовиком бревен и полными карманами наличных, а из карманов дяди Кена ликвидные активы утекали как вода — беспрепятственно и в низкие места. Собрав все Горести, тетя Долорес побежала к Джорджи и поделилась своими страхами или, скорее, била ими его по голове, пока совершенно деморализованный шаман не признался в том, что ему известно радикальное средство против сексуальной невоздержанности.

Можно намазать порог Дома Низких Женщин пастой из толченого корня лихубало, сказал он, если его правильно обжечь, и тогда всякий, кто войдет внутрь, уйдет ни с чем. Тетя Долорес потребовала объяснений. Джорджи поторопился объяснить. Это старинный африканский рецепт, его применяли султаны, чтобы защитить свои гаремы, когда отправлялись на войну или занимались иными султанскими делами. Любой, кто осквернил царскую наложницу, лишался своих детородных органов. Тетя Долорес глубоко вдохнула. Безболезненно, прибавил он. Тетя Долорес выдохнула. Никакого насилия. Когда преступник и соучастница расцепятся, его детородный орган останется на месте преступления, закупорив соучастницу, словно маточное кольцо.

Хотя тетю Долорес разочаровало известие о мирном характере операции, ее так захватила мысль, что дядя Кен может лишиться своих половых органов, что она потребовала немедленно дать ей запас этого вещества. Джорджи попытался ее отговорить. Это волшебство не делает разницы, он не может определить его конкретных жертв. Но тетя Долорес не внимала никаким сомнениям. Она вообще редко в чем-то сомневается. Ей нужен был пакетик с пастой, и она стояла у Джорджи над душой, пока он не приготовил снадобье, а потом уведомила его, что, если он посмеет хоть пикнуть об их сделке, она с него шкуру спустит — и в устах тети Долорес это была не праздная метафора. Джорджи передал ей пасту с тяжелым сердцем и печатью страха на губах. На следующий день дядя Кен вернулся, и в тот же вечер в город приехали Антуан и Паскалина со своим Кинематическим представлением.

Антуан и Паскалина гастролировали по Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес со времен царя Гороха, грохоча в своем старом фургончике с ветхим проектором и полуразвалившимся генератором и устраивая киносеансы в любых доступных общественных местах. Грязная простыня служила экраном, отчего у актеров становились угреватые лица, будто они страдали от быстро прогрессирующей кожной болезни, и маргамонхийские киноманы настолько привыкли к такому положению дел, что безупречная кожа, которую можно увидеть в обычном кинотеатре, воспринимается с оттенком слабого отвращения. Антуан и Паскалина относятся к выбору фильмов без привередливости, их репертуар весьма разнообразен, так что никогда не знаешь, что увидишь, немую комедию, индийскую мелодраму, пропагандистскую халтуру или забытое домашнее видео уехавшего дипломата. Но разнообразный опыт расширил католические вкусы, и никто не придирался к программе, лишь бы что-нибудь мелькало перед глазами. И действительно, мелькание стало отличительной чертой вечера, проведенного на кинопоказе.

За долгие годы зрение Антуана упало почти до слепоты, и это очень жаль, поскольку он стоит за кинопроектором. Актеры неугомонно скачут из фокуса в расфокус, и эффект еще больше усугубляется из-за износа фильмов, допотопных пленок, которые так часто склеивали, что иногда не хватает целых сцен, в результате чего у маргамонхийцев развилась замечательная интуиция относительно структуры повествования. Однако потенциально более серьезная проблема с учетом ограниченной трудоспособности Антуана состоит в том, что Паскалина не умеет водить машину. К счастью, дороги на Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес мало изменились за много лет и движение на них не назовешь оживленным, так что пока им удается выходить из положения, когда Антуан сидит за рулем, а Паскалина кричит, куда ему поворачивать, едва успевая в последний момент, и тем самым экономит на рекламе, потому что о предстоящих показах возвещают велосипедисты, которые возвращаются домой с погнутыми рулями и синяками на ногах, оттого что им пришлось срочно нырять в кусты. Даже полиция больше не задерживает драндулет киномеханика по причине некоторых «взносов», которые делает Антуан в Ассоциацию Нуждающихся Полицейских.

Несмотря на, можно сказать, значительные профессиональные недостатки, киносеансы Антуана и Паскалины пользуются большим успехом, в основном благодаря Паскалине, которая относится к тем, кого дядя Кен называл «хорошая, большая девушка». Ее работа требует время от времени, чтобы она вставала на стул спиной к зрителям и прикалывала простыню. Как только она влезает на стул, поднимается адский шум, оглушительный гомон криков, свиста и улюлюканья приветствует ее колышущиеся ягодицы. Паскалине уже за шестьдесят, но никто не обращает на это внимания. Ягодицы Паскалины являются одной из достопримечательностей и, пусть даже они обвисли, должны встречаться с энтузиазмом, подобающим священному национальному монументу. Когда поднимается шум, то видно, как опоздавшие торопятся по улицам, как будто у них заказана ложа в опере, где выступает чрезвычайно темпераментная дива, и это почти так и есть, потому что киносеанс проходит с театральным размахом, под хор добродушных смешков и выкриков «Давай фокус!», пока Антуан на ощупь тыкает рычаги и кнопки, а Паскалина парирует некоторые из самых сфокусированных выходок кинозрителей. Немало классических фильмов я узнал благодаря Антуану и Паскалине, и меня до сих пор пробирает трепет при виде ввозимого в город искореженного велосипеда. Честно говоря, единственный фильм, которого я не могу одобрить от всего сердца, это сборник мультфильмов про Тома и Джерри, поскольку для того, чье детство прошло вместе с Мальчиками, их ужимки слишком сильно походили на документальный реализм.

Армейскую карьеру Мальчиков нельзя назвать безоговорочно успешной. На Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес есть много причин не обращать внимания на то, что происходит в армии, но за несколько лет наружу просочилось несколько историй с участием Мальчиков. Например, когда они проходили базовую подготовку, их отправили задерживать автомобилистов, чтобы вымогать у них пожертвование в благотворительный фонд, выплачивающий пособия по болезни старшему офицерскому составу, — это одна из самых насущных филантропических необходимостей, так как маргамонхийские офицеры очень больные люди, нуждающиеся в большой поддержке общества, чтобы выжить в суровых условиях офицерской столовой. Мальчики положили на асфальт нескольких иностранных бизнесменов и представителей благотворительных учреждений, которые раскошелились на необходимую дань, но, проторчав три часа на солнце, так и не достигли установленной цели. Где же, подумали они, можно восполнить недостачу? Где на Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес есть большие деньги? Где же еще, как не в президентском дворце, в Большом Зале Народа? Да, несчастные олухи попросту явились к президентскому дворцу и положили бревно на дорогу, по которой ехал его мотоциклетный эскорт. Пожизненный Президент (или ПП, как его чаще называют), пришедший к власти, как говорит мой школьный учебник, благодаря восстанию широких народных масс, чувствительно относится к тому, что у него на дороге мусорят бревнами, тем более что он сам сделал себе карьеру за счет множества бревен, брошенных в, на и вокруг лимузина прошлого президента. И, приняв титул Пожизненного Президента, он стал слегка нервным, сознавая, что это почетное обращение непосредственно связано с его состоянием здоровья. Увидев бревно и двух безобразных бугаев на обочине, он запаниковал и приказал своему телохранителю обстрелять кусты из автомата, и Мальчикам пришлось броситься в укрытие. Им повезло, они остались живы, и только облегчение, которое испытал он, узнав об их невинных намерениях, позволило снять их с крючка, крючка вполне буквального, когда ПП чем-то недоволен. В остальном же их армейская карьера имела привкус разочарования. Их инструктор по рукопашному бою без оружия поставил им зачет после первого же урока, преподаватель баллистики перевелся на синекуру в отряде по обезвреживанию взрывных устройств, начальник службы тыла, говорят, угодил в дурдом, а среди прочих наставников началась недостойная возня ради того, чтобы занять должность пробователя блюд при ПП.