Понедельник не начинается - Александр Данковский

– Если на пальцах… Чтобы не пустить нас с тобой в Луковку, можно вызывать, к примеру, землетрясение и завалить дорогу. Но это значит, во-первых, потратить массу сил, во-вторых, привлечь массу внимания.

– Можно второй раз натравить на нас местных отморозков, – зачем-то перебил я.

– Для этого точно надо знать, на кого натравливать. Если мы исходим из теории «хочухи», т. е. невнятных ощущений нашего друга Махатмы, то он просто постарается сделать так, чтобы в его владения в ближайшее время никто из посторонних не попал. Так вот, для этого можно завалить дорогу, разрушить мост или произвести что-нибудь столь же экстравагантное. А можно найти в окружающем мире «слабое место» и чуть-чуть подтолкнуть, подкорректировать вероятность – и произойдет нечто обыденное, допустимое. То, что обычно трактуется как «не везет». Есть люди, которые спонтанно несут в себе зачатки такой магии, неосознанно корректируют реальность вокруг себя в ту или другую сторону – счастливчики или наоборот. Ну, фильм «Невезучие» смотрел, с Ришаром? Сломался старый «пазик», отмотавший по этим дорогам, наверное, больше десяти лет, – что тут удивительного? Запил шофер – тоже бывает. Не подвезли вовремя горючку на заштатную АЗС… Ни одной из обычно колесящих по окрестностям машин сегодня в Луковку не нужно. Каждое из этих событий в отдельности… В общем, понятно. Но чтоб такое сотворить, маг должен очень здорово чувствовать мир. А тут еще фактор расстояния…

– Ну, мы и до этого знали, что г-н Махатм – магический гений. А делать чего?

– А теперь давай подумаем, кого не хотят пустить в царство нашего религиозно-магического деятеля? Тебя, меня или нас обоих? Может быть, стоит попробовать проникнуть поодиночке.

– То есть?

– Я откочую обратно в Красноярск на два-три дня. Максимум, на недельку. А ты попробуешь добраться до Луковки. Если не получится, дашь мне знать. Телефоны в этой глуши работают?

– Может, и работают. А может, проще докричаться до человека, чем дозвониться, – вспомнил я старый анекдот. – Провода на столбах, небось, еще со времен Сталина висят. Но куда тебе звонить?

– Да нет, я про мобильники, – и он вытащил из недр «Ермака» две трубки. – Одну тебе, одну мне. Код активации – 3663, легко запомнить. Мой номер забит в память. Пользоваться умеешь?

Надо заметить, что в то время мобильники в наших палестинах уже вышли из категории дорогих игрушек для «новых русских», но еще не достигли статуса «да у кого ж этого нет?». У меня, например, не было. «Опять москали нас обошли», – подумал я. А вслух сказал:

– А ты неплохо экипировался, куда лучше меня.

– Так не один готовился.

– А как эта новая электроника дружит с магическими полями? Не глючит?

– Сами удивляемся, но почти нет. То ли слишком разные длины волн, то ли дело в том, что для многих до сих пор мобильная связь – это чудо, то есть вещь, умом непостигаемая. Волшебная коробочка, с помощью которой можно разговаривать, где бы ты ни сидел. А обычный проводной телефон глючит как миленький. Может быть, потому, что к нему уже привыкли.

– Или потому, – подхватил я, – что тут есть привязка к проводу, к материальному объекту, по которому бежит голос. И к месту.

– Тоже вариант. Правда, наши ребята как-то поставили цель «навести порчу» на мобильник.

– И?

– Три дня мучались, лбы морщили. В итоге сгорел, голубчик.

– Ладно, авось, в моих руках не сгорит.

Мы активировали телефоны. Андрей, конечно, справился быстрее, а вашему покорному слуге, не обремененному технической гениальностью, пришлось разбираться. Трубки работали, но не слишком уверенно.

– Ладно, авось в Красноярске получше будет, – сказал Андрюша.

– А если я все-таки доберусь до Луковки?

– Если доберешься, а позвонить не сможешь, я буду знать, что добрался благополучно.

– Или что меня грохнули.

– Есть другие варианты?

– Есть. Снова пытаться проломиться вдвоем. Или шлепать пешком.

– 80 км. Причем все время вверх. Дня за три, может, и дойдем. И тут же вызовем массу подозрений. Увы, ни за местных, ни за геологов мы аж никак не сойдем.

– За журналистов сойдем, – предложил вдруг я, вспомнив о своей попытке зарабатывать деньги пером. Получалось, к слову, неплохо.

– Можно попробовать. Только с журналистами точно никто откровенничать не будет, уж поверь моему небольшому опыту в этом деле.

– Так мы и тут коллеги?

– Значит, коллеги. Можем рассматривать это как запасной вариант. А пока все же предлагаю разделиться.

– А как встречаться будем?

– Не думаю, что Луковка – такая уж большая деревня. Найдемся.

– А если придется оттуда еще куда-то двинуться?

– Телефон.

– А если не работает в этой глуши, вдали от «железки»?

– А если… Без понятия. Все равно никакого «большого камня на дороге, под которым можно прикопать записку», мы не знаем. На крайняк оставишь запечатанный конверт на местной почте, в сельсовете или еще в каком-то официальном домике. Авось не вскроют.

Глава 5

Вот уже неделю я живу в деревеньке с трогательным названием Свинята. На территории Махатма. Впрочем, местные зовут его по-другому. Прежде всего, конечно, Учителем (с большой буквы – а как же иначе). А еще – Иаковом. Это, насколько я понял, его так называемое духовное имя. Как по паспорту – пока не знаю.

Поселенцы-общинники оказались весьма приятными людьми. Большинство – интеллигенция, выходцы из крупных городов, бросившие там все (иногда – и всех) и уехавшие в Сибирь то ли мир спасать, то ли себя. Потому что на поверку движение оказалось насквозь религиозным и называлось «Церковь нового знания». Учение вполне созвучное нынешним (точнее, совсем недавним) настроениям в среде «интелей», которые вдруг оказались никому не нужны – ни власти, ни бизнесу. Вот Махатм им и предложил полный набор. Тут тебе и грядущий конец света, и – одновременно – преобразование цивилизации, выход человечества на новую ступень, «которую мы себе пока представить не можем». И, безусловно, любовь к ближнему и отказ от стяжательства.

Внимательно изучить все основы новой религии я пока не смог – уж больно толстенной выглядела книга с их изложением. Весьма, кстати, недешевая, судя по внешнему виду – прекрасная бумага, золотое тиснение, яркие иллюстрации, причем, как ни странно, не только с портретами отца-основателя. Были там и пейзажи, и картины на религиозные темы вплоть до репродукций Рафаэля и прочих классиков, и схемы какие-то… Картинки я посмотрел, мне понравилось.

Для любопытствующих, колеблющихся и для удобства пропагандистов был издан и некий конспект основных постулатов ЦНЗ – космогония плюс «моральный кодекс строителя нового общества». Это я его так окрестил, а в тоненькой, страниц на 15, книжечке фигурировало название «заповеди». 34 штуки, между прочим, куда там Моисею.

Я – отнюдь не специалист по религиям, но мне учение показалось довольно эклектичным. То есть за основу взято христианство и щедро приправлено буддизмом, даосизмом и даже язычеством. Во всяком случае, тезис существования единого бога вроде бы отвергался. Богов было минимум два – один отвечал за весь материальный мир, другой – только за человечество, за его интеллектуальное и духовное развитие. Что, между прочим, выглядит логичнее классического христианского монотеизма, где один и тот же Бог проповедует любовь и непротивление – и тут же оказывается творцом всего сущего, а значит, и акулы, и гиены, и печеночного сосальщика, и комаров с клопами. И вообще биологической системы, где царит жесткая конкуренция (видовая и межвидовая) и естественный отбор, где слабых и больных не жалеют, а едят. (Нет-нет, я не являюсь воинствующим атеистом и противником христианства. Я просто пытаюсь к нему подходить с логическими мерками – все же несостоявшийся ученый. Может, это и неправильно – где есть вера, там, как правило, нет места логике.)

Так вот, по Иакову в человеке сошлись два начала, «обезьяна и ангел», поэтому получилось такое противоречивое существо. Плюс одушевленной оказывалась природа. До дриад, сильфов, гномов и саламандр вроде бы дело не дошло, но Земля объявлялась живым существом. По-моему, даже разумным и наделенным неким могуществом, то есть способностью чего-то там творить. В частности, наказывать неразумных людишек. Из чего следовали вполне понятные и приемлемые экологические постулаты. В общем, весьма причудливая, но внутренне непротиворечивая система взглядов получилась. Неудивительно, что ее тут же предали анафеме все слышавшие о ней официальные церкви. И неудивительно же, что столько народу к ней потянулось – «свое» тут мог найти и фольклорист-почвенник, и поклонник старославянского язычества, и христианствующий мистик-искатель, и даже толкиенист.

Заповеди меня заинтересовали больше.

«Ранее было сказано: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Нынче скажу: «Возлюби ближнего больше, чем себя. Но сперва научись любить себя».