Слепой поводырь - Иван Иванович Любенко

следовательно, лампу никто не зажигал. Откровенно говоря, саму люстру я не видел. Но это поправимо. Надеюсь, её ещё не выбросили. Думаю, вдова не откажет в осмотре. Знаете, я тоже был пациентом Оскара Самуиловича, потому, собственно, и пришёл с ним проститься.

Полицейский оказался прав. Люстра покоилась в каретном сарае на куче соломы. В ней не было ничего особенного. Абажур из фаянса, теперь уже разбитый, с отверстием посередине для колпака керосиновой лампы был её главным украшением. Железный, увитый металлическим узором, сосуд для керосина образовывал конус. Сам резервуар крепился к трём витым бронзовым стойкам, держащим не только его, но и абажур. Фигурная цепь имела одно раскрытое звено.

Ардашев склонился над предполагаемой «убийцей» и заметил:

— Лампа мощная, семилинейная, дорогая.

— Как видите, никакого шипа у неё нет, но резервуар лампы конусообразный к низу. Он-то и нанёс удар по голове несчастного доктора.

— Если бы это было так, то на корпусе лампы должна была остаться кровь. А её здесь нет. Этот факт является ещё одним подтверждением того, что люстра не может быть орудием убийства.

— Это ни о чём не говорит, — пожал плечами чиновник. — Возможно, крови было немного. К тому же, её могли стереть или смыть.

— Обратите внимание: краска на разжатом кольце поцарапана. Мне кажется, здесь не обошлось без помощи плоскогубцев.

— Позвольте узнать, уж не на юридическом ли факультете вы обучаетесь?

— Да, я учился там, но потом перевёлся на факультет восточных языков.

— То-то я смотрю уж больно вы грамотно рассуждаете, сударь, — восторженно выговорил Залевский.

— Я совершенно уверен в том, что высота, на которой висела люстра была недостаточна, чтобы убить сидящего в кресле доктора, потому что это керосиновая лампа, а не электрическая, которая вешается ближе к потолку, дабы освещать всё помещение, а не только письменный стол.

— Электрическая? Это та, что горит от тока?

— Да.

Полицейский, махнув рукой, заметил:

— У города нет денег на подобные новшества… Но я не пойму, чего вы от меня добиваетесь?

— Надобно возбудить уголовное дело по факту умышленного смертоубийства врача частной практики Целипоткина.

— Но это решительно невозможно! Ведь в таком случае, я должен немедля остановить похороны, подать рапорт и вернуть тело в морг для повторного осмотра и фотографирования смертельной раны.

— Если тело будет погребено, то позже судебный следователь будет вынужден вынести постановление о вырытии трупа[13].

— Вы представляете, какой это тяжкий моральный удар для семьи покойного?

— А вы собираетесь скрыть улики?

— Ого! Вы мне уже и угрожаете? Весьма прыткий молодой человек. Далеко пойдёте! — Залевский помолчал и, подкрутив левый ус, проронил: — Что ж, будь по-вашему, но знайте — вы будете допрошены в качестве свидетеля и потому на время следствия я запрещаю вам отлучаться из города. Ясно?

— Запрещать или разрешать мне выезд, а также допрашивать, имеет право исключительно судебный следователь, да то лишь после соответствующего вызова повесткой в свою камеру[14]. А помочь вам, уважаемый Владимир Алексеевич, я всегда готов и без угроз. Вы позволите справляться у вас о ходе следствия? Вдруг мысль меня какая осенит, так я сразу вам её донесу. А вы уж там сами решите — дельная она или ошибочная.

— Обращайтесь, — подкрутив правый ус, великодушно согласился полицейский.

— Пожалуй, пойду. Я ведь с дороги. Ещё и за стол не садился, решил псаломщика проводить, который у нас квартирует. Не думал, что придётся столкнуться с убийством.

— Пренеприятнейшая, скажу вам, миссия мне предстоит. Вдова и так вне себя от горя, а тут ещё и похороны мужа отменяются, — вздохнув, проронил полицейский.

— Прекрасно вас понимаю. Честь имею кланяться, Владимир Алексеевич.

— Честь имею, Клим Пантелеевич, честь имею, — уже по-доброму выговорил чиновник.

Клим зашагал вслед за Залевским. Он видел, как помощник полицмейстера отвёл в сторону плачущую у гроба вдову и принялся что-то ей нашептывать. Убитая горем женщина кивала и вдруг разрыдалась в голос. Родственники и знакомые обступили её и Залевского. И последнему пришлось прилюдно объяснять окружающим, почему похороны отменяются. Отец Афанасий и псаломщик стояли тут же и слушали. Ардашев, оказавшись за спиной будущего диакона, тихо проронил:

— Предлагаю вернуться к столу. Надеюсь, вы не забыли, что нас ждёт утка с яблоками.

Тирада Ардашева донеслась и до ушей отца Афанасия. Обернувшись, он изрёк:

— Ферапонт, вы свободны. Что ж поделаешь, если выяснилось, что покойного сдушегубили.

Псаломщик молча поклонился.

Священник тут же перевёл взгляд на Ардашева и шагнул к нему. Студент совершил поясной поклон, испросив благословения.

Осенив Клима крёстным знамением, батюшка произнёс:

— Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Смиренно склонив голову, Клим коснулся губами руки священнослужителя.

— Что же ты, сын мой, сразу не подошёл, не поздоровался. Аль забыл меня?

— Так ведь вы с вдовой общались, а потом началась заупокойная служба, а её не прерывают. Именно сейчас и намеревался засвидетельствовать своё почтение Вашему преподобию.

— Ох, и хитёр, — лукаво усмехнулся священник. — Весь в отца. Ладно, идите. А то ваша утка совсем остынет.

В передней Ардашев столкнулся с Дубицким. Увидев Клима, тот удивился:

— И вы здесь? Вы разве были знакомы с господином Целипоткиным.

— Нет, но пришлось наведаться.

— И кто мог предположить, что доктора убили? — покачав головой, грустно выговорил купец и добавил: — Пантелею Архиповичу от меня передавайте привет.

— Благодарю вас, Павел Петрович, обязательно передам.

Оказавшись на улице Ферапонт спросил недовольным голосом:

— Уж не вы ли остановили литию?

— С чего вы взяли? — доставая кожаный портсигар, осведомился Клим.

— Видел, как вы шушукались с полицейским в кабинете. А после этого Залевский что-то сказал вдове и вышел с вами во двор. Вы вернулись вместе, и он тут же заявил об убийстве и необходимости нового осмотра трупа.

— А вы наблюдательны. — Ардашев закурил любимые «Скобелевские» и с наслаждением выпустил дым. — Всё верно. Я нашёл воск, которым преступник залепил шпингалеты, выбравшись через окно. Потом, под действием солнечных лучей воск расплавился, и шпингалеты захлопнулись. Кроме того, он оставил отпечаток обуви на листе, лежавшим на столе.

— Получается, злоумышленник нанёс удар врачу каким-то предметом, потом усадил его в кресло, забрался на стол и, расцепив кольцо, бросил люстру ему на голову? — отмахиваясь от дыма, выговорил псаломщик.

— Абсолютно верно.

— Одного не пойму, почему он не вышел через дверь?

Провожая взглядом проезжающий мимо экипаж с милой дамой, Ардашев ответил:

— Убийца замкнул изнутри дверь и вылез через окно, не забыв его затворить, чтобы создать иллюзию замкнутого помещения. Ведь не особенно внимательному человеку, могло показаться, что в закрытом изнутри доме произошёл несчастный случай.

— А когда вы заподозрили неладное?

— Первый раз — сегодня