Служба Смерти - Натали Лавру

окончания Дилан отдышался и первый ушёл в душевую, а мне пришлось смывать с себя сперму уже холодной водой, так как водонагреватель был выключен. Специально? Это, что, такое наказание за то, что забыла выключить, как просил Дилан? Или попытка проучить меня за предполагаемую неверность?

Я чертыхалась про себя, удивлялась, как можно было докатиться до такого, и не видела выхода. Сегодня меня унизили открыто.

Мысли в голове путались: «На сколько ещё должно хватить моего терпения? Где я совершила ошибку? Люблю ли я тебя, Дилан? Ведь если даже я признаюсь тебе, что люблю, это прозвучит нелепо… А ты меня, похоже, нет. Унизительно… И у нас вовсе не кризис семейной жизни, а её смерть, и я уже чувствую холодное дыхание».

Утром завтракали и собирались быстро, Дилан запланировал на вечер какую-то встречу. Почему именно в воскресенье и почему вечером, он не объяснил.

«Неужели у него всё-таки есть любовница? — с содроганием думала я. — Старикашка Игорь Евгеньевич когда-то тоже назначал мне встречи по воскресным дням. Но ведь… разве… Это чушь, какая к чёрту волчья верность…»

О проектах и партнёрах Дилан тоже никогда не рассказывал, чётко разграничивал семейную жизнь и работу, делал всё, чтобы они не пересекались. Я была знакома кое с кем из его давних коллег, но таких в фирме осталось всего двое.

Я старалась полностью погрузить своё внимание в детей, отвлечься от захватившей меня депрессии.

— Диана, ты подумала над моим предложением отправить Полину в клинику? — снова затронул неприятную для меня тему Дилан.

— Подумала, — ответила я. Голос мой прозвучал глухо и тускло. — И считаю, что лучше отложить это хотя бы до следующего года.

— И почему же? — он уже начал раздражаться.

— Это будет для неё большим стрессом. Она не любит незнакомых людей. Мы можем только навредить. Тем более, я плохо понимаю по-английски.

Дилан издал звук недовольства и покачал головой. Следующие полчаса мы молчали. Притихли и дети, видимо, внимательно слушали наш разговор и ждали, будет ли продолжение.

Первой нарушить напряжённую тишину решилась я:

— В следующие выходные я хочу увезти детей в Нижний Волчок, мы поживём там пару-тройку недель. Ты сможешь нас отвезти?

— Нет, я улетаю в Штаты завтра, минимум на пару недель.

— И когда ты собирался мне об этом сказать?

— Когда счёл бы нужным, — резко отозвался он.

Я сглотнула ком в горле и уставилась в окно. Конечно, был вариант позвонить Свете и спросить, не собирается ли она навестить маму, но с ней у нас установились прохладные отношения.

По прибытии домой все разбрелись по своим делам. Даже я, чтобы не впадать в уныние, позвонила маме и постаралась ничем не выказать своего надрывного состояния. Мама сообщила, что Света улетела по каким-то там личным делам в Милан, так что ехать в деревню нам теперь уж точно предстояло на автобусе.

Дилан перед отъездом оставил нам денег: сумму, которой хватило бы только на проезд и хлеб с молоком. Он мотивировал это тем, что в деревне нам некуда будет тратить деньги, а о каких-то других поездках я непременно должна договариваться с ним, так как живу полностью за его счёт. Этим Дилан планировал связать мне руки, чтобы я больше не была замечена во время охоты на людей в каком-нибудь Ростове-на-Дону и не портила ему репутацию.

К счастью, у меня была небольшая заначка, да и Сашка готов был спонсировать мне дорогу туда и обратно ради совместной охоты.

Я подумала, что нет смысла ждать выходных: целых две недели не нужно будет стирать, выглаживать мужские рубашки и готовить на четверых.

Нам с детьми будет хорошо и спокойно в деревне, позовём Егора. Давно не виделись. Парнем Егор был просто замечательным, а уж как он обожал Полину…

Однако в понедельник Дилан никуда не улетел. Напротив, американский партнёр и его супруга сами решили посетить Россию. По случаю на среду запланировали ужин в ресторане. Так как другой законной жены у Дилана не было, позвали меня.

Понятно, что сам Дилан был не в восторге от такой идеи, он стыдился моего незнания английского языка и неухоженного внешнего вида с вечно обломанными ногтями и уложенными как попало волосами.

Более-менее приличной одежды для ужина в моём гардеробе тоже не оказалось, а то платье, что я купила, Дилан в негодовании порвал и бросил в угол.

Мы сильно поругались. От обиды я снова разревелась, не понимая, чем так сильно раздражаю его. В итоге я так и осталась дома, а Дилан придумал причину: что-то типа «заболел ребёнок».

За время декрета я отвыкла от шопинга, затаскивала одежду до дыр. Мне некуда было носить красивые платья и дорогие туфли. Поэтому ни того, ни другого у меня не было.

Единственное, что я приобрела пару лет назад, — это чёрную кожаную куртку и лосины для удобной охоты. Этот вызывающий наряд я тщательно прятала и надевала только по случаю.

В остальном я была похожа на замученную мамашу в старых джинсах и вытершейся на локтях водолазке или выцветшей футболке.

В Нижний Волчок мы с детьми уехали в четверг на автобусе, я даже не сочла нужным оставить записку или предупредить Дилана: на этот раз мириться с унижением и скрывать свою обиду я не собиралась, на уме крутились только нецензурные выражения. Захотелось отомстить, точнее, достойно отплатить за всю боль, что он мне причинил. Я понимала, что месть не вернёт ему любовь ко мне, но мой внутренний кувшин был переполнен негативом, и ничто другое из него выплеснуться не могло.