Испорченный король - Ноа Хоуп

в сторону. Мой взгляд лихорадочно метался по её лицу, пытаясь найти хоть какие-то подсказки, но всё, что я лицезрел, было отражением собственных внутренних демонов.

– Что ты имеешь виду? – процедил я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как ярость закипает в моей груди, грозя вырваться наружу неуправляемым потоком. – Как ты оказалась в руках этих людей?

Настя опустила глаза, её пальцы нервно теребили край белоснежного халата, который едва прикрывал её хрупкое тело. Я затаил дыхание, ожидая её ответа, гадая, что могло заставить эту невинную девушку пойти на такое. Что сломало её, отняв у неё надежду и толкнув в пучину отчаяния?

Девушка тяжело, прерывисто вздохнула, наконец подняла на меня взгляд, и её голубые глаза были полны боли и страданий.

– У меня… не было другого выбора. – тихо, с дрожью в голосе призналась она.

Но, прежде чем я успел хоть что-то спросить, она резко развернулась и убежала в ванную, заперевшись там изнутри. Глухой стук захлопнувшейся двери отозвался тяжёлым, зловещим эхом в моей душе.

Всё во мне требовало выломать эту чёртову дверь и узнать правду, но я понимал, что это сделает ситуацию только хуже. Настя не готова к этому разговору. А я по собственному горькому опыту слишком хорошо знал, как тяжело признаваться в своих грехах или тайнах, сколь болезненно бывает выставлять собственные раны напоказ. Даже мой собственный брат, до сих пор не знает, что произошло на самом деле десять лет назад. Последний человек, который был в курсе, теперь уже лежит глубоко под землёй, унеся с собой мою самую большую тайну.

Тяжело вздохнув, я на мгновение закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Тёмные тени прошлого вновь приближались ко мне, нашёптывая сомнения и искушая отступить. Могла ли это быть плохая идея, забрать девочку с аукциона? Как бы это ни было благородно, правильно и прочее дерьмо, мог ли я действительно справиться с этим? Мои руки и так уже были по локоть в крови, и я отлично знал, что ещё одна невинная жизнь может сломать меня окончательно.

Но от мрачных, тревожных размышлений меня отвлёк настойчивый, раздражающий звонок моего мобильного телефона. Нахмурившись, я достал его из внутреннего кармана спортивных штанов и взглянул на дисплей – это был Олег Смирнов, грёбаный Пахан Братвы. Громко чертыхнувшись по-итальянски, я двинулся к двери, но на пороге замер и бросил через плечо:

– Настя, я ухожу, у меня важный звонок. Но однажды мы вернёмся к этому разговору, и ты расскажешь мне всю правду, какой бы горькой и ужасной она ни была.

Девушка ничего не ответила, и я с болезненным вздохом всё-таки вышел из её спальни, плотно закрыв за собой дверь. Только после этого я нажал кнопку принять вызов и приложил телефон к уху.

– Смирнов, чем обязан? – процедил я сквозь стиснутые зубы, гадая, что могло понадобиться этому ублюдку.

– Верни девушку! – рявкнул он без предисловий.

Я замер на месте, ощущая, как внутри меня снова нарастает волна ярости, словно лава, готовая прорвать плотину. Как он посмел требовать этого? Неужели этот старый, жалкий выскочка всерьёз думает, что я так просто отдам ему Настю по его приказу? Да кем он себя вообще возомнил?!

Сжав кулаки до побелевших костяшек, я медленно начал спускаться по лестнице, пытаясь держать себя в руках. Но с каждым шагом моя злость только усиливалась, грозя разорвать меня изнутри и вырваться наружу неуправляемым смерчем насилия и возмездия.

– А не пойти бы на хер, Смирнов? – процедил я угрожающе низким, рокочущим голосом, чувствуя, как ненависть к этому жалкому ублюдку застилает мой разум и взор кровавой пеленой. – Люди не твои грёбаные игрушки. Так что просто смирись со своим поражением.

– Она собственность Братвы, Моррети! – ответил он ледяным, безжалостным тоном. – Либо ты возвращаешь её, либо… – старик многозначительно замолчал, как будто действительно думал, что сможет меня напугать. Но я не испытывал ничего, кроме отвращения и жажды мести, и желания пролить его кровь и стереть с лица земли всех, кто посмеет встать у меня на пути.

Но как Настя может принадлежать им? Да, она русская, но… чёрт возьми, что происходит?! Эта девушка… в какие неприятности она попала, что стала частью русской мафии? Но в любом случае я не собирался отдавать её, как какую-то чертову вещь. Она будет под моей защитой, что бы ни случилось. Никто не посмеет отнять её у меня, даже если для этого мне придётся перемолоть в пыль весь этот гнилой, прогнивший до основания мир.

– Значит, ты плохо следишь за своей собственностью, Смирнов! – произнёс я с ледяным спокойствием, хотя внутри меня бушевал настоящий ураган эмоций, сметающий всё на своём пути. Моя кровь, казалось, вскипала от ярости, пульсируя в висках, словно гул приближающейся бури. – Девушка моя, я купил её и заплатил за неё десять миллионов, так что теперь она моя чёртова собственность! Найди себе другую несчастную! А ещё лучше свали на хрен с моей территории, пока я не решил лично проводить тебя к вратам ада.

– А то что? – расхохотался он как какой-то безумный. – Смею тебе напомнить, на данный момент Нью-Йорк – нейтральная земля.

– Это лишь вопрос времени. Скоро этот чёртов штат будет принадлежать мне и Коза Ностре. – прорычал я, чувствуя, как ненависть разливается по моим венам, подобно яду. – Так что собирай свои грёбаные вещи и возвращайся в Россию. Потому что, поверь мне, Смирнов, если ты не сделаешь этого по-хорошему, я уничтожу каждое предприятие, которое принадлежит тебе и Братве, убью твоих людей до последнего, а потом приду за тобой, чтобы лично сломать твою никчёмную шею.

Я остановился на мгновение, чувствуя, как уголки моих губ растягиваются в сумасшедшей и дьявольской ухмылке. Предвкушение расправы пьянило меня, как самый дорогой, выдержанный в дубовых бочках виски. Я практически ощущал вкус его крови на своих губах, предвкушая, как буду сжимать пальцы на его горле, чувствуя, как жизнь покидает это ничтожное тело.

– Хотя, знаешь, я уверен, что ты не послушаешься моего предупреждения, и от этого будет только веселее. Я своими руками вырву сердце из твоей груди и отдам сожрать твоим грёбаным псам. – прорычал я, чувствуя, как тёмная энергия клубится вокруг меня, словно грозовые тучи. – И ещё одно – только попробуй тронуть Анастасию или даже приблизиться к ней, и я клянусь, ты пожалеешь об этом!

На этом, не церемонясь больше, я