За спичками - Майю Лассила

Полицейский сказал, что эта лавка осталась там, где и была, и тут же велел приятелям следовать за ним. Тогда Юсси попытался дружески расположить к себе полицейского. Он сказал ему:

— Интересно знать, откуда вы родом, господин полицейский.

— Я из Кийхтедюса… Однако пора идти! — ответил полицейский.

— Ах, вот как, из Кийхтелюса! Вот именно оттуда и моя кобыла. Ведь это, кажется, очень большая волость?

— Да… Поторапливайтесь, господа… А то полицмейстер рассердится.

Юсси пытался еще что-нибудь придумать, чтоб оттянуть дело, но полицейский приказал:

— А ну, идемте… Чего вам бояться, ведь не оторвут же вам голову.

Делать было нечего, пришлось пойти.

Судебный допрос подходил к концу. Когда Юсси услышал, в чем они обвиняются, он прямо изумился:

— Да не могли мы столько преступлений совершить! Мы же только вчера вечером приехали.

Полицмейстер рявкнул, обращаясь к полицейскому:

— Запрети ему говорить! Полицейский сказал Юсси:

— А ну, перестань пустое болтать!

Юсси замолчал и с досадой стал почесывать за ухом. Потом полицейский сказал:

— Идите в камеру и там ждите решения суда.

Юсси стал нервничать и с раздражением сказал полицейскому:

— Вот когда тут пьянствовал сын пастора, так его, небось, не сунули в каталажку. А простого крестьянина сразу тащат на суд, хотя бы он только чихнул или проехал на своей лошади чуть быстрей, чем полагается.

Все утро приятели сидели на соломе, ожидая решения суда. Но теперь они беседовали о своем положении уже более спокойно. Антти сказал:

— Они могли бы из этой камеры баню сделать. Юсси присоединился к этому пожеланию и философски изрек:

— Приятней, конечно, было бы в бане попариться, чем тут на полу торчать… Да и им было бы меньше забот — не надо соломы покупать… Крестьянин согласен и на голых досках в бане поспать.

— Ясно, согласен, — сказал Антти, — принес бы старую попону, подложил бы под себя и спал бы, как на перине.

— И ведь придумали же господа полицейские устраивать такие хитрые камеры, — удивлялся Юсси. — Разные фантазии приходят им в голову…

Наконец их снова повели в зал суда.

Судья зачитал длинное решение, по которому выходило, что Антти Ихалайнен и Юсси Ватанен присуждаются к штрафу за пьянство, шум, уличную драку и за бешеную езду, а также за сопротивление полиции и еще за то, что они разбили окно и опрокинули будку у рыночного торговца. И штраф этот в такой-то и такой-то сумме взимается с них за каждое дело в отдельности. Помимо этого, они должны уплатить судебные издержки. И, кроме того, — за причиненное кому-то там увечье они обязаны дать вознаграждение в таком-то и таком-то размере.

Начало этого решения Юсси выслушал спокойно, но уже в середине чтения он, обернувшись к Антти, выругался:

— Будет ли конец у этого лешего…

Судья читал долго, и, действительно, казалось, конца этому не будет. Поэтому Юсси не сдержался, крикнул судье:

— Ну, не трещи, довольно!

Теперь за оскорбление суда на Юсси наложили новый штраф. Это задело самолюбие Антти, и он крикнул:

— Ладно, решайте там, как хотите, но только я вам вот что скажу — все эти господа и прочие бездельники чертовски неправильно поступают против простого народа. На шею крестьянина они сваливают грехи и тяжести всего мира…

Теперь суд огласил новое решение, присуждая Иха-лайнена платить штраф за оскорбление суда.

Выйдя наконец из зала суда, Юсси и Антти направились к дому Парвиайнена. И там во дворе они уселись рядышком на бревнах, набили свои трубки и, посасывая их, стали обдумывать свои дела.

Ватанен с удивлением сказал:

— Неужели остатки того вина могли нас так подвести?

Несколько подумав на этот счет, Антти сказал:

— Да, это от нее… В полицию, гляди-ка, нас завела эта поганая бутылка вина…

Взвесив все причины и следствия, Антти внес некоторую поправку:

— Наверно, и без нечистой силы тут не обошлось. Без этого разве произошло бы такое дело?

— Да, тут вмешалась нечистая сила, — уверенно сказал Ватанен.

Обсуждая происшедшее, они продолжали сердиться на нечистую силу и на проклятую водку. Но когда они подсчитали, во сколько им обойдется все их дело, то тут Юсси уже не смог не рассвирепеть на свою кобылу. Он хватил ее кулаком по заду и закричал:

— Эх, ты!

И тогда лошадь взмахнула хвостом. От этой ее выходки Юсси прямо осатанел. Он кинулся к ней и, грозя кулаком, закричал:

— А ну, попробуй, свинья такая, махнуть хвостом еще раз! Всю твою поганую метелку выдерну так, что ни черта у тебя не останется, кроме хребта… Тпр-у-у, корова!

Юсси стал рыться в телеге. Там, в сене, нашел он полную флягу вина. Он сердито сунул ее опять в сено и прошипел:

— И такой бульон мы еще купили этому фуфлыге Хювяринену ради его мерзкой дочки! Не может без вина обойтись, старый черт…

Тут в руки Юсси попалась пустая бутылка. Он схватил ее и, пожалуй, глотнул бы, если б там что-нибудь осталось. Он поднес эту пустую бутылку к носу, понюхал для точности и, швырнув ее об камень, разбил вдребезги, И, злорадно глядя на осколки, угрожающе сказал:

— А ну, давай сманивай теперь людей в полицию!

Чуть попозже приятели, сидя на бревнах, принялись закусывать. Досада утихла, и несчастье стало забываться. Теперь, чтоб окончательно успокоиться, Антти сказал:

— Толстобрюхий был судья, который нас оштрафовал.

— Раза в три у него пузо больше, чем у нашего судьи, — подтвердил Юсси.

Подумав об этом, Антти сказал:

— Вот поэтому так безбожно он и штрафовал нас — надо же ему чем-нибудь набить свое ненасытное брюхо…

Оба друга почесали свои затылки. Юсси не без удивления сказал:

— В короткое время мы, оказывается, столько дел натворили, что судья целый час перечислял наши преступления. Пока он читал, я бы успел два раза трубку свою набить…

— Всякие преступления там были указаны, — заметил Антти. А Юсси воскликнул:

— Воображаю, сколько он наврал бы еще, если б я его не одернул! И, главное, он сразу прекратил свое чтение, когда я ему крикнул.

— Сразу прекратил. Хотя и разбирала его злоба настолько, что он еще прибавил нам по одному штрафу, — сказал Антти.

Юсси тщательно обдумывал все происшедшее. Преступлений, казалось, было так много, что Юсси взяло сомнение — так ли это.

— Скорее всего наврали на нас эти дьяволы-свидетели… Ведь это были незнакомые нам свидетели.

Антти тоже так думал, что свидетели приврали. Он сказал:

— Эх, надо было бы нам захватить своих собственных свидетелей, когда мы в город поехали.

— Да, своих, своих надо было нам припасти… От незнакомых свидетелей кроме неприятностей ничего не бывает, — сказал Юсси и тотчас же стал нахваливать одного своего знакомого, который был бы, по его мнению, неплохим свидетелем.

— Вот в таком деле хорошим был бы свидетелем Кольонен. Говорит он красиво, понятно, и, главное, так по существу дела он может сказать, что будь тут хоть сто судей, и то они нипочем не доберутся до истины.

— Это тот длинноногий Кольонен?

— Да, я о нем говорю… Будь он тогда на суде, я бы ему только два слова шепнул: «Ну-ка, Кольонен, поверни дело так, чтоб сам судья под штраф попал». И парень этот повернул бы дело, как полагается.

— И тогда засудили бы мы этого судью! — воскликнул Антти. И тут же, высморкавшись, пожаловался:

— Вдобавок нос еще у меня заложило.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Вечером Анна-Лийса Ихалайнен не заперла дверь на защелку для ого, чтобы Ихалайнен, вернувшись домой, смог бы войти, не стучась.

Она уже легла спать, но вдруг подумала, что в печке остались горячие угли и надо бы их хорошенько прикрыть золой, чтоб к утру сохранить огонь. Она уже хотела встать для этого, но вспомнила, что Ихалайнен пошел за спичками и поэтому вставать не стоит.

В обычное время она проснулась утром и, посмотрев на свою кровать, подумала: «Как видно, Ихалайнен не пришел, если его тут нет».

Она обернулась к стене, но и у стены Ихалайнена не было. Тогда она подумала: «Дверь была открыта… Значит, он остался у них ночевать, раз не пришел».

Она встала, взяла кофейник и, открыв крышку, понюхала содержимое. Немного поморщила свой нос и, налив воды в кофейник, выполоскала гущу, сказав:

— Пора выбросить ее… Кисловато пахнет…

Однако, перелив гущу с водой в котелок, сказала себе:

— Не буду выбрасывать гущу. Переварю и буду ее добавлять в кофе.

Наполнила кофейник водой. Взяла палку и этой палкой стала ворошить угли в очаге, чтоб раздуть огонь и сварить кофе. Перебирая угли, она с огорчением сказала:

— Погасли… Надо было их получше золой прикрыть…

Тут Анна-Лийса стала заниматься хозяйством. Хлопот было больше, чем обычно, так как работница ушла в отпуск. Прямо не успеть всего переделать.