Менжинский - Теодор Гладков

— Это уж слишком! — пытается прервать оратора Савинков. Но тот, отмахнувшись от возражений, продолжает:

— Марксисты, революционные марксисты и из рабочих и из дворян, ставших на позиции рабочего класса, открыто заявляют, что тактика индивидуального террора не может привести к революции. Революционный переворот может совершить только рабочий класс, который сплотится под знаменем революционной социал-демократии и поведет за собой крестьянство. Это теперь понимает любой социал-демократ, если он стоит на позициях марксизма. Но этого не понимает и не может понять буржуазный демократ, даже если он называет себя марксистом и произносит революционные речи.

— Вы, Менжинский, — зло бросает ему Савинков, — думаете листками, которые расклеивали на заборах за Невской заставой, поднять рабочих на революцию. Да это же утопия. Кто читает эти листки? Околоточный сорвет их раньше, чем прочтет ваш чумазый пролетарий. А мужик? Он никогда не будет социалистом. Мужик — он ца-рист. Ему подавай царя, хоть мужицкого, да царя!

— Уж не вы ли, Савинков, метите в мужицкие цари? — с ехидцей спрашивает Менжинский.

— В цари я не мечу.

— Зато в герои лезете.

— Расходитесь, расходитесь, господа, — упрашивает хозяин.

— Только не все сразу, по одному, — добавляет Менжинский.

Извинившись за доставленное беспокойство и сухо распрощавшись с хозяином квартиры, последними уходят Вячеслав и Василий.

— Вам куда? — спрашивает Василий.

— На Николаевскую.

— Нам по пути.

— Зачем вы привели этих Савинковых?

— А мне их рекомендовали как марксистов.

— Какой он марксист! Типичный интеллигент с острым укладом индивидуальности. Собственная персона заслоняет для него весь мир. Типичный як!

Так еще раз встретились и разошлись по разным путям, чтобы через двадцать лет встретиться на противоположных сторонах баррикад, два студента одного университета: марксист Вячеслав Менжинский и временно примкнувший к социал-демократам, будущий эсер и террорист Есрио Савинков.

Студента Менжинского в то время можно было видеть не только на занятиях студенческого кружка, студенческих сходках и лечеринках, но и в кружке молодежи, сложившемся вокруг Елены Дмитриевны Стасовой. В этом кружке, в квартире Стасовых или на даче в Левашове, тоже спорили горячо и страстно. Но это были споры друзей единомышленников, товарищей по борьбе.

Один из участников этого кружка молодежи, Станислав Адамович Мессинг, друг и соратник Менжинского по работе в ВЧК−ОГПУ, писал Вячеславу Рудольфовичу в 1933 году:

«Известие это [о смерти Людмилы Рудольфовны Менжинской] глубоко меня взволновало и отбросило на 30–35 лет в прошлое, когда все мы были так молоды и когда вся жизнь для нас была в будущем. Так живо вспоминаются наши собрания, наши встречи и наши бесконечные беседы».

Уже в студенческие годы Менжинский был неплохим конспиратором. Несмотря на слежку за студентами, особенно революционно настроенными, он, активный участник студенческих беспорядков, не попадает в поле зрения охранного отделения.

Недреманное око охранки проспало рождение еще одного революционера-марксиста. А о том, что Менжинский уже тогда был именно таким революционером, свидетельствует его студенческий реферат, написанный в 1897 году на тему «Общинное землевладение в марксистской и народнической литературе».

Этот реферат Менжинского обнаружен в Государственном историческом архиве Ленинградской области в его личном студенческом деле.

Реферат написан Менжинским в конце 1897 года. Какова была его цель, установить трудно, так как в архивах отсутствуют протоколы юридического факультета за годы учения Менжинского в университете. Во всяком случае, это сочинение студента Менжинского не имеет ничего общего с обычными студенческими сочинениями на соискание наград. Эта тема не значится в числе рекомендованных советом университета в 1893–1898 годах. Среди последних можно встретить такие, как «О недействительности юридических сделок по русскому праву», «О третейском международном суде», «Политическое учение Жан-Жака Руссо», «Доход на капитал» и т. д.

Что же определило выбор Менжинским Темы для сочинения, которое, по-видимому, должно было стать его курсовой или дипломной работой? Во всяком случае, не награды совета университета. По всей вероятности, тему ему подсказали, с одной стороны, лекции профессора А. В. Сергеевича, вызвавшие у Менжинского интерес к судьбам русской общины, с другой — диспуты в Вольно-экономическом обществе, и с третьей, и это самое главное, — столкновение с народниками на студенческих Сходках и чтение марксистской литературы.

В реферате, прежде всего указываются источники: произведения народников и легальных марксистов Скворцова, Гурвича и Струве. Содержание реферата показывает, что Менжинский был знаком со сборником «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития». В этом сборнике была помещена статья К. Тулина — В. И. Ленина «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве». (Сборник этот был сожжен цензурой.) Судя по сочинению, Менжинский был хорошо знаком и с ленинской книгой «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?».

Естественно, что в списке литературы, народнической и марксистской, которым начинается реферат, мы не находим произведений В. И. Ленина. В студенческом сочинении студент Менжинский тогда не мог указать произведения, одно из которых было сожжено цензурой, а другое издано нелегально.

Титульный лист реферата В. Р. Менжинского.

В своем сочинении студент Менжинский не мог прямо и открыто излагать марксистскую точку зрения, как он это делал на занятиях в нелегальных кружках. И тем не менее Менжинский приводит в нем марксистские положения, которыми опровергает идеалистические и субъективистские домыслы народников. Именно в этих целях он избрал и своеобразную форму сочинения — сопоставление марксистских и народнических положений и авторский разбор их.

Начинается реферат с анализа причин неурожаев и голодовок: «Нынешний 97-й год отмечен неурожаем. Площадь его превосходит район местностей, пострадавших от недорода в 91-м году». Сославшись на утверждение марксистов о том, что голод 91-го года не был неожиданностью, Менжинский пишет: «Еще с большим правом можно сказать, что не был неожиданностью недород нынешнего года. Не было недостатка в частных неурожаях, а главное, литература добросовестно и разносторонне исследовала вопрос о причине голодовок в России, но это оказало очень мало влияния на жизнь: все осталось по-старому».