Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин

существовало сильное течение, не благоприятствовавшее тем теориям, которые возобладали в Великом Княжестве впоследствии. Большинство финляндцев, как удостоверяет Снелльман, накануне созыва сейма 1863 г. имели крайне смутные понятия о сущности основных законов. Все они, кажется, понимали однако, что Акт Соединения и Безопасности 1789 г. сделал короля самодержавным.

Идее, брошенная Вассером, родила заманчивую мечту. В хаосе организационной работы периода присоединения Финляндии и в либеральных словах, которыми воспитанник Лагарпа искал популярности среди чужих пародов, отыскивался подходящий материал для осуществления этой мечты, и финляндцы решили, что обнаруженные недочеты в государственном положении Финляндии нужно было восполнить; не достававшее надо было приобрести. Они дружно принялись за работу и пользовались всяким подходящим для них случаем. Сенатор Снелльман привлечен был к составлению проекта речи для открытия сейма и вот, если не объяснение, то догадка, почему в ней появились строки о том, что оставляется «неприкосновенным принцип конституционной монархии, вошедший в нравы финляндского парода и запечатлевший все законы и учреждения» края... Министр статс-секретарь гр. А. Армфельт, пользуясь заявлением государя о том, что многие постановления коренных законов оказались несовместимыми с новым положением Финляндии, исходатайствовал в 1864 г., за спиной генерал-губернатора, разрешение учредить комиссию Норденстама, для составления «Уложения Великого Княжества», которое должно было в сущности явиться полной финляндской конституцией. — Для руководства этой комиссии дана была особая программа, выработанная также исключительно при статс-секретариате, которая рекомендовала иметь в виду шведские государственные законы, т. е. Форму Правления 1772 г. и Акт Соединения и Безопасности 1789 г. Финляндцы упорно шли к намеченной цели и потому гр. А. Армфельт не остановился, в своей ссылке на законы 1772 и 1789 гг., перед хорошо известным ему фактом, что не далее, как 1862 г. Император Александр II собственноручно на полях доклада Финляндского Комитета начертал: «С этим заключением я не могу согласиться, ибо постановление 21 августа 1772 г. отменено позднейшим актом от 21 февраля и 3-го апреля 1789 г. Следовательно, сей последний закон один теперь обязателен и должен служить руководством и впредь».

Комиссия Норденстама выработала законченную конституцию, в которой определенно говорилось, что «ни Государь Император не может без согласия земских чинов, ни земские чины не могут без согласия Государя Императора постановить какие-либо основные законы или отменять прежние». — «Уложение» комиссии Норденстама не удостоилось Высочайшего утверждения, очевидно, потому что вовсе не соответствовало истинным воззрениям Государя, который не был склонен к конституции, ограничивающей его власть. Против конституции Государь высказался не по капризу, а по глубокому сознанию. Вот к тому маленькая иллюстрация.

«Чего вы хотите? — спросил (в сентябре 1865 г.) Император Александр II звенигородского уездного предводителя дворянства Голохвастова. — Конституционного образа правления?» Выслушав утвердительный ответ Голохвастова, Государь продолжал: «И теперь вы, конечно, уверены, что я из мелочного тщеславия не хочу поступиться своими правами! Я даю тебе слово, что сейчас, на этом столе, я готов был бы подписать какую угодно конституцию, если бы был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что сделай я это сегодня и завтра Россия распадется на куски»...

Одновременно с «Уложением», которое являлось ничем иным, как новой Формой Правления для Великого Княжества, Государю представили проект Сеймового Устава. Известно, что Император Александр II собственноручно вычеркнул в первом проекте сего Устава все ссылки на прежнюю шведскую Форму Правления 1772 г.

Все подобные резолюции финляндцев не смущали и не останавливали. Статс-секретариат отправил их в свой архив, откуда стали извлекаться только в последние годы, при допуске туда русских исследователей.

Настал 1877 г. — Сейму надлежало разобраться в вопросе о новой всеобщей воинской повинности. Влиятельная газета того времени «Helsingfors Dagblad» (№ 1) распространилась о том, что в отношениях Финляндии к России много неопределенного, что постановления о праве финского народа участвовать в установлении налогов неясны, что статьи Формы Правления часто сомнительные и колеблющиеся и т. п., почему газета советовала воспользоваться предстоящим рассмотрением устава о воинской повинности для закрепления некоторых сомнительных прав. Земские чины вняли совету. Часть устава о воинской повинности они превратили в конституционный закон и внесли в него такие положения, которым вовсе не надлежало быть среди его параграфов. Но особенно сейм позаботился о том, чтобы удержать за собой средства, необходимые на военные расходы. С конституционной точки зрения было, конечно, желательно, чтобы вся потребная, — сверх милиционных наличных денег, — сумма покрывалась из средств, которые будут назначены для этой цели земскими чипами. В виду этого, по совету одного оратора, земские чины не установили постоянной подати, а решили определять налоги от сейма до сейма, дабы не выпустить из своих рук власти над военной силой края. Сейм не ограничился этим, а устанавливая, кто должен указывать потребные для войска средства, рассмотрел предварительно вопрос о том, кто, сейм или сенат, обладает большой силой противодействия русскому правительству, в случае если со стороны этого правительства возникнут безмерные требования. Одни депутаты держались того мнения, что сенат обладает особой возможностью противодействия; другие — высказались за сейм. Третьи стояли на том, что впоследствии русское правительство может найти способ поставить себя вне всякой зависимости от чрезвычайных податей, налагаемых сеймом, и тогда даже право сейма определять чрезвычайные подати от одного сейма до другого не гарантирует того, что земские чины будут в состоянии держать в своих руках воинскую повинность.

В этом духе и направлении сейм работал долго и упорно.

Финляндцы особенно желали подчинить все финансовое хозяйство края контролю сейма. К этому наиболее стремилась либеральная партия. К намеченной цели сейм пробирался разными путями. Чтобы расширить свои финансовые прерогативы, он увеличивал, например, количество тех податей, которые признавались чрезвычайными, так как вотировать их он считал своим неотъемлемым правом, и в то же время сокращал бюджетные периоды. Затем была сделана попытка поставить дело так, чтобы весь бюджет, в полном его объеме, устанавливался земскими чинами, но председатели сословий не решились сперва допустить даже дебатов по этому предложению. Историю сеймовых захватов того времени можно пополнить еще указанием на неправильное присвоение земскими чинами себе права распоряжаться вакантной податью, которая до 1878 г. всецело находилась в руках правительства. В 1878 г. гербовый сбор также перешел в категорию чрезвычайных податей, вотируемых сеймом. Пользуясь затруднительным положением нашего денежного рынка в период войны 1877 — 1878 гг., финляндцы добились полного обособления своей денежной системы от имперской. Неоднократно земские чины навлекали на себя неудовольствие Государя Императора Александра II, но это обстоятельство не изменило их стремлений.

В 1882 г. сенат сделал попытку передать сейму таможенное дело, но не