Жизнь. Деятельность. Труды - Феодор (Поздеевский)

3 сентября состоялось прощание с семинарской корпорацией. Последнюю Литургию в этот день совершил о.Ректор в сослужении с инспектором иеромонахом Симеоном, духовником семинарии П.И.Добротворцевым и экономом И.М.Спасским. По окончании Литургии состоялся соборный молебен небесным покровителям семинарского храма, словенским первоучителям Кириллу и Мефодию. После провозглашения обычного в этих случаях многолетия о.Ректор обратился к собравшимся с прощальною речью:

«В последний раз я молился в этом святом храме, в последний раз переживал я святые минуты братского общения и братской молитвы в союзе мира и любви с вами, дорогие мои друзья. И теперь, принимая посох странствия от вас, я чувствую потребность сказать вам последнее слово, как долг горячей любви и признательной благодарности к вам.

Братской молитвой я начал свою жизнь с вами, братской молитвой и оканчиваю её <...>. Если при обычном течении жизни братская молитва является великой бодрящей силой, то во дни нравственных страданий и мучений, в дни тяжёлых жизненных испытаний она является единственным утешением мятущейся душе. Мне на долю выпало вместе с вами переживать тяжёлые дни, мы присутствовали как бы при страшной агонии, какую переживала школа вообще и наша в частности...

И вот сейчас, когда я на молебне прочитал слова Господа Иисуса о добром Пастыре и о наемнике и увидел слова: по чуждем же не идут, но бежат от него: якоже не знают чуждаго гласа, — они как бы огненными буквами вырисовывались предо мной; болью сжалось сердце, и пред умственным взором моим мгновенно в одной яркой картине предстало всё, пережитое в последние два года... Ведь овцы-то более чем на половину гласа моего не слушали, в след меня не ходили... Тяжело, братие, переживать это обличение пред судом Божиим. Но пусть это будет нашим воспитательным крестом»[143].

После молебна «все собравшиеся <...> отправились на квартиру о.Ректора, где предложен был собравшимся чай и затем обед»[144]. Много откровенных и искренних слов было сказано на этой трапезе, ставшей своего рода подведением итогов пройденному сообща этапу жизни. Стенограмму этих речей напечатали «Тамбовские епархиальные ведомости».

Прощальные слова о.Ректора и его соработников по семинарии невольно отразили многое из того, что он пережил в Тамбове, то нравственное страдание, которым сопровождалось его первое ректорство. «Сердечность, искренность речей и утешение любви, которыми так обильна наша нынешняя прощальная трапеза, коренным образом переменили настроение моего духа, обычное в последнее время... Кажутся ничтожными сами скорби и испытания, пережитые здесь»[145]. Как пастырь, как наставник и Ректор, архим.Феодор глубоко страдал от тяжелых нестроений в семинарии. «Только своих сил не хватало сносить тяготу нравственных терзаний и мучительных страданий»[146], пережитых им в это время. Вину за всё совершавшееся, вплоть до покушения на свою жизнь, о.Феодор смиренно возлагал на себя и не хотел «отнести этого печального явления на счёт овец»[147]. «Думается, что собственное моё убожество, моя собственная отдалённость от Христа — истинной двери для словесных овец — была причиной того, что я не мог приводить их к этой двери; со Христом бы да во Христе помог нам Бог совершить служение. Но пусть другие судят меня»[148]. Такие мысли, очевидно, были постоянны для него в последние месяцы управления семинарией: труды на благо ближних должны начинаться с работы над собой, — всегда говорил архим.Феодор, и так он мыслил прежде всего относительно себя.

Однако о.Ректор не был прав, принимая вину за свершившееся в семинарии на себя, и об этом справедливо говорили на прощальном вечере. Среди учеников его были овцы, которые ходили во след своему пастырю, были его верные последователи, горевшие таким же «огнём глубокого религиозного убеждения, дышали пламенной любовью» к народу, «выковывались в школе» его «решимости, настойчивости и убеждённости»[149]. Труды, положенные им на семинарию, не были тщетны. «Если прежде семинария выпускала много лиц, ничего не имеющих против священства, то теперь выпускались лица, сознательно готовые взять на себя трудное дело пастырства и свои юные силы и знания отдать тёмному народу, руководя его к познанию Христа и Его святых заветов», — так был подведен итог деятельности о.Ректора[150].

Провожая своего начальника в Москву, сослуживцы понимали, что ему предстоит путь подвига. «Мало счастливых дней пережито Вами в нашей семинарии, — говорил при прощании один из почитателей о.Феодора. — Не счастье, думается, ждёт Вас и на новом месте Вашего служения, да и не его желаю я Вам, а сохранения решимости, стойкости и неизменности в проведении в жизнь заветов Христа. Счастье для последователей Христа там, за гробом, а здесь терновые венцы, один из каковых Вы и получили в нашей семинарии»[151].

5 сентября с вечерним поездом отбыл о.Феодор из Тамбова к новому месту службы. На вокзал его провожали Преосв.Нафанаил, еп.Козловский, а также преподаватели семинарии и некоторые горожане. С благословения еп.Иннокентия инспектор семинарии о.Симеон проводил бывшего о.Ректора до самой Москвы. В дороге они вновь и вновь возвращались к пережитому и невольно задумывались над тем, что ждёт их впереди.

4 ноября 1906 года по определению Святейшего Синода Ректором Тамбовской Духовной Семинарии был назначен иеромонах Симеон (Холмогоров)[152]. Всецело разделявший взгляды и позицию бывшего о.Ректора, он стал последовательным продолжателем его дела.

Возведение отца Симеона в сан архимандрита состоялось 19 ноября 1906 года. Исполненный тревоги и боли за судьбу духовной школы вступал он в должность Ректора. С первого дня посвящения в нём можно было заметить перемены. Если в начале своего служения в семинарии о.Симеон был всегда оживлённым, приветливым, радостным, то теперь постоянная серьёзная сосредоточенность и озабоченность не сходили с его лица[153]. Впереди были испытания. По слову Евангельскому, предстояло душу свою положить, чтобы вверенный ему «духовный корабль получил необходимую крепость и определённое направление пути»[154], предстояло нести тяготы главы семинарии в сложнейшее для судьбы духовной школы время и отдать ей свои молодые силы и здоровье.

Время служения молодого архимандрита на посту Ректора было кратким. События разворачивались стремительно. Весной 1907 года, в виду предстоящих экзаменов по российским семинариям прошла волна новых революционных брожений и забастовок. В Тамбовской семинарии воспитанники первых трёх классов отказались держать годичные экзамены и устроили беспорядки, окончившиеся трагически.

7 апреля, в субботу, после всенощной, около 8 часов вечера о.Ректор возвращался в свою квартиру из семинарского здания. До парадного входа его проводил швейцар. «Не доходя до своей квартиры несколько шагов, о.Симеон встретился с воспитанником 1 класса семинарии Архангельским, который, поздоровавшись, обошёл его кругом и с левой стороны произвёл на расстоянии трёх шагов выстрел в спину. Ректор повалился, как сноп, успев только вскрикнуть: “Архангельский! За что?” Несмотря на то, что цель была достигнута, преступник сделал “по лежачему” ещё три выстрела»[155]. В результате о.Симеон получил одну неопасную рану, в палец руки, другую — в область живота, где пуля перебила позвоночник и задела правое лёгкое. Последнее ранение оказалось весьма серьёзным по своим последствиям[156], так как нижняя часть тела осталась парализованной. Преступник скрылся с места преступления, а о.Симеона в тяжёлом состоянии отвезли в больницу[157].

«Чёрной неблагодарностью и большим позором покрыла себя Тамбовская семинария, — писала газета “Тамбовский край”. — Если одному Ректору (предшественнику) она тяжёлыми испытаниями дала терновый венец, то другого в ней ужаливают предательством, неблагодарностью, и во дни Святой Четыредесятницы — дни слёз, покаяния и всепрощения — получает он раны, падает от этих ран и лежит на одре болезни, лишённый в такие дни последнего и наибольшего для него утешения — совершить богослужение, или хотя бы присутствовать при последнем»[158].

В тот же день Преосв.Иннокентию, в то время находившемуся в Москве, была послана телеграмма о трагических событиях в семинарии. Вскоре пришло распоряжение закрыть первые три класса семинарии, а учеников уволить[159].

Пришла телеграмма и в Московскую Духовную Семинарию. Архим.Феодор, по получении известия о покушении на жизнь о.Симеона, «на другой же день прибыл в Тамбов навестить страдальца»[160].

10 апреля на квартире Председателя Тамбовского Союза М.Т.Попова состоялась встреча «членов Союза со своим бывшим, незабвенным и глубокоуважаемым Председателем. После продолжительной и оживлённой беседы о.Ректор благословил всех присутствующих на новые подвиги и новую мирную борьбу с врагами родины»[161]. Тогда же, по окончании соборной и братской молитвы они приняли решение послать «телеграмму верному молитвеннику и подвижнику русской земли — о.Иоанну Кронштадтскому, с просьбой помолиться о страдальце — мученике своего долга»[162].