Жизнь. Деятельность. Труды - Феодор (Поздеевский)

Дарственная надпись о.Феодора на книге «Аскетические воззрения преподобного Иоанна Кассиана Римлянина». Автограф

13 октября 1902 года состоялась защита диссертации перед Советом Академии. Отец Феодор произнёс речь, в которой раскрыл «смысл и значение аскетизма в христианстве в виду отрицательных мнений по этому вопросу в современной печати»[50].

В отзыве на сочинение иеромонаха Феодора профессор Л.И.Писарев писал:

Труд автора — несомненно оригинальная работа, так как аскетика Иоанна Кассиана до сих пор ещё не была предметом специального исследования ни в нашей русской <...> ни даже в западной богословской литературе.

Так как святость, которой обусловливается получение Царства Небесного, может быть достигнута только путём постепенной выработки нравственно-религиозного настроения, в процессе усиленной борьбы человека со своими низменными пожеланиями и страстями, то отсюда — по аргументации автора — прямой переход к признанию того положения, что “подвижничество”, при помощи которого может быть достигнута святость, “составляет необходимый элемент христианской нравственности в её жизненном осуществлении” и само “христианство, переводимое в жизнь, является с необходимыми элементами подвижничества”.

Таким образом, автор, в конце концов, устанавливает то общее положение, что вся христианская мораль по своей цели, задачам и средствам есть собственно мораль по преимуществу аскетическая, обязывающая всякого истинного христианина если не к специально-монашескому, то по крайней мере к духовному нравственно-религиозному подвижничеству[51]

10 января 1903 года указом Святейшего Синода за № 250 иеромонах Феодор за представленную диссертацию был удостоен степени магистра богословия[52]. По предложению Преосвященного Ректора Академии еп.Алексия эта работа была выдвинута на соискание премии имени Высокопреосвященного митрополита Макария[53], которая и была присуждена диссертанту 20 декабря 1903 года[54].

Вопросы, поднятые в диссертации — соотношение аскетики и жизни, нравственности и подвига, — стали тем основанием, на котором утверждалась деятельность архим.Феодора как церковного писателя. Воспринимавший «Слово Божие не как <...> совокупность истин, открытых в интересах человеческой любознательности, а как <...> откровение высших истин богоподобной жизни, как откровение законов нравственного миропорядка»[55], отныне он очень многие из своих словесных трудов посвящает делу проповеди; в критическое для России время приобретенные им учёные знания служат «слову увещания», обращённому к народу, к учащим и учащимся, к интеллигенции и крестьянству, ко всем русским людям. Личный духовный опыт, путь подвига и созидание себя в этом подвиге помогают разобраться в «язвах времени»; и учёный монах-аскет, не замыкаясь в тишине «кабинетных трудов», выходит на широкое поле борьбы со злом, освещая светом Истины наболевшие вопросы дня.

3. Ректорство в Тамбовской семинарии (1904-1906)

4 февраля 1904 года иеромонах Феодор был назначен, а 6 марта утверждён Указом Святейшего Синода Ректором Тамбовской Духовной Семинарии с преподаванием Священного Писания в I-IV классах. 18 марта состоялось его возведение в сан архимандрита в кафедральном соборе г.Казани. Так в 28 лет, накануне первой русской революции, архим.Феодор стал главой одной из самых больших в России семинарий[56]; спустя некоторое время он занял видное место в духовной и общественной жизни Тамбова.

Тамбовская Духовная Семинария, открытая 22 сентября 1779 г. по повелению Императрицы Екатерины II, принадлежала к числу старейших в России; в 1904 году она отмечала своё 125-летие. Её здание располагалось в центре города на высоком берегу реки Цны. Миссионерская деятельность будущих священнослужителей требовала знания местных языков, поэтому, кроме обычных для семинарии общеобразовательных предметов: всеобщей и церковной истории, математики, физики, медицины и сельского хозяйства — в программу были введены мордовский и татарский языки. Факультативно изучалось пчеловодство, садоводство и огородничество[57].

Окрестности Тамбова. Набережная р.Цны

Тамбов. Духовная семинария

В этой семинарии архим.Феодор служил немногим более двух лет. Подводя итоги своего ректорства, он определял проведенные здесь годы как время «духовного рождения и сурового воспитания в самостоятельности и решительности» и смиренно отмечал, что не сделал «ничего великого». «Хотел я делать добро — это правда. Если что и сделано доброго, сделал не я, а Бог; худое — моё, моей жизненной неопытности и юношеской ещё доверчивости»[58].

В дни прощания со школой, положившей начало его крестному пути, отец Феодор с грустью вспоминал о своей первой встрече с ней: «Помню, приехал я в Тамбов в субботу, и первые мои шаги были в святой храм, и первое моё общение с новой семьёй было общение молитвенное. Я видел в этом доброе предзнаменование. Хотелось верить, что, может быть, Господь за общие наши молитвы поможет мне право делать то дело, на которое поставлен»[59]. Много было с тех пор пережито и сделано. Господь испытывал Своего сына-инока скорбями, но подавал и благодатную помощь.

Архим.Феодор принадлежал к тому «типу общественных деятелей», которые всегда собирают вокруг себя людей, воодушевлённых общей идеей служения добру. Такой человек вдохновляет и ведёт за собой прежде всего примером своей жизни, добродетельной, всегда готовой к жертве, — по образу Спасителя.

В Тамбове архим.Феодору пришлось «работать Господеви» на нескольких фронтах. В первую очередь, конечно, — семинария. Затем — редакторство, заведование «Неофициальным отделом» «Тамбовских епархиальных ведомостей» и деятельное участие в жизни тамбовского пастырства, объединившегося вокруг молодого энергичного редактора. Наконец, спустя полтора года после своего назначения в Тамбов о.Ректор становится Председателем Тамбовского Союза Русских Людей, сплотившихся для трудов по сохранению Православной Церкви, русской исторической государственности и целостности церковного народа.

В семинарию молодой о.Ректор прибыл исполненный благих замыслов и надежд. К тому времени он уже имел двухгодичный опыт преподавательской и административной деятельности, и проблемы современной духовной школы были известны ему по собственному опыту. «Воспитание в духовной школе и такое близкое отношение к ней в самостоятельной жизни, — писали в местной печати, — без сомнения, дали возможность архимандриту Феодору довольно хорошо узнать внутреннюю жизнь средней школы во всех её сторонах, со всеми присущими ей достоинствами и недостатками... В лице нового Ректора Тамбовская Духовная Семинария получила себе в руководители человека гуманного и с широким мировоззрением»[60].

Далеко не всё благополучно было в духовной школе тех лет. С глубокой горечью называл отец Феодор семинарию, в которой трудился, «дорогим больным», находящимся в «крайне тяжёлом положении»; как Ректору, ему приходилось постоянно бодрствовать у одра этого больного, «лицом к лицу видеть раны его, сносить часто прихотливые требования его»[61]. Симптомы этой болезни проявлялись давно, и архим.Феодор, относившийся к «наличной действительности» по-христиански трезво, хорошо понимал её причины.

Русское духовное образование в то время замыкалось в узких сословных рамках, и в духовные школы, готовящие пастырей, как правило, не было притока свежих сил. Так, например, в Тамбовской семинарии в 1903-1904 учебном году обучалось 614 человек, из них из духовного сословия — 518[62]. Дети священников поступали в семинарии не по зову сердца, а по необходимости получить среднее образование, поскольку в светские учебные заведения им поступить было трудно. Дело дошло до того, что среди выпускников семинарий по всей России едва ли половина оставалась на «церковное дело» пастырства, да и то не самая к этому делу способная.

Другой недуг заключался в том, что по сложившейся практике семинаристы всецело оставались на попечении воспитателей, а таковых на каждые двести человек по уставу полагалось лишь двое. При этом порядке трудно было обеспечить правильное руководство воспитанниками.

Среди главных немощей духовных школ было формальное отношение большинства преподавателей к своим обязанностям; постепенно утрачивался ими навык нравственного воспитания юношества в духе церковности, и стало считаться достаточным лишь преподать урок знания в своём предмете.

Понимая необходимость перемен в деле русского духовного образования, архим.Феодор размышляет над тем, что требуется сделать в первую очередь. В 1905 году, на страницах вначале «Санкт-Петербургских ведомостей», а потом «Тамбовских епархиальных ведомостей» появляется его статья «Чего желать для нашей духовной школы».

«Начало, разъединяющее нашу школу, — двойственность в ней: она школа профессиональная и сословная, но она же и общеобразовательная. Отсюда постоянная борьба светского и духовного, и перевес, кажется, на стороне светского: заведена форма, поощряется посещение театра и проч.»[63], — писал о.Ректор. Поэтому он считал, что первым шагом реформы должно стать создание для «детей духовного ведомства» отдельных от семинарий средних общеобразовательных школ, из которых ученики могли бы «свободно, а не по принуждению или в силу необходимости идти куда им хочется, поступать в дальнейшую школу какого угодно направления и специальности[64]. Из этих общеобразовательных школ будет открыт доступ и в «школу для подготовки к пастырству» — всем, кто имеет к тому призвание.