Невольничий караван - Карл Май

— И в этом ты совершенно прав. Ни один христианин ни при каких обстоятельствах не должен скрывать свою веру. Этот грех против Святого Духа не заслуживает прощения — говорится в Китаб-аль-мукаддас[34].

— Грех против Святого Духа? — удивленно переспросил джелаби. — Ты слышал об этом?

— Конечно.

— Может быть, ты знаешь и Священное писание?

— Немного, — улыбнулся чужеземец.

— И ты, мусульманин, советуешь мне не отступать от моей веры?

— Я вовсе не мусульманин, а такой же христианин, как и ты!

— Тоже христианин? Должно быть, коптский?[35]

— Нет.

— Но тогда кто же ты? Я всегда считал, что бени-хомр не может быть христианином.

— Я не хомр, и вообще не араб, и даже не житель Востока, я приехал из Европы.

— Боже мой, возможно ли?! — в необычайном волнении вскричал человечек, — ведь я тоже, я тоже европеец!

— В какой стране ты жил?

— В Венгрии. Я мадьяр. Я…

— Об этом позже, — прервал его собеседник. — Дело в том, что мои спутники ушли слишком далеко от нас, а у меня есть все основания не доверять им. Поэтому мне хотелось бы как можно скорее их догнать. Но прежде скажи мне: теперь, когда ты узнал, что я тоже европеец, ты готов быть на стоянке рядом?

— Охотно, от всего сердца! Какая радость, какое блаженство встретить тебя здесь! Наконец-то мне будет с кем поговорить о родине! Давайте поторопим наших животных, чтобы быстрее догнать хомров и добраться до источника!

Они поехали вперед со всей быстротой, на какую были способны ослы, а эти последние бежали очень хорошо. В южных областях ослы имеют очень мало общего со своими европейскими собратьями. Египетский осел может на протяжении многих часов нестись галопом с каким-нибудь толстяком на спине так легко, как будто и нет никакого груза. Поэтому не прошло и пятнадцати минут, как маленький караван поравнялся с арабами. Хомры не сказали джелаби ни слова и даже не сделали намек на приветствие. Присутствие этих проклятых торговцев рушило все их планы, так как теперь им нечего было и думать о том, чтобы застрелить чужеземца.

Теперь путники ехали шагом в полном молчании. Даже словоохотливый венгр не делал попыток заговорить с Отцом Четырех Глаз: для этого ему пришлось бы сильно задирать голову к сидевшему на высоком хеджине чужеземцу.

Взошли экваториальные созвездия, почти такие же яркие, как Луна, которая сейчас находилась в фазе затмения.

Через некоторое время впереди неожиданно показался холм, как будто вырос из-под земли. Мерцание звезд придавало ему немного таинственный, призрачный вид.

— Там и находится Бир-Аслан, — сказал венгр, — через пять минут мы будем на месте.

— Замолчи, джелаби! — прикрикнул на него шейх. — Не в твоей воле решать, когда ты там будешь. Мы еще не приглашали тебя сопровождать нас!

— А это совсем и не требуется. Мы не нуждаемся в вашем приглашении.

— Мы можем вам и не разрешить подойти к источнику.

— Вы ничего не можете разрешить или запретить. Источник существует для всех, и кроме того, если я не ошибаюсь, вы находитесь на территории вашего врага.

— Будь ты проклят! — пробормотал хомр, но больше ничего не добавил.

Видно, джелаби был по натуре паренек не из трусливых, а с тех пор, как он узнал, что принятый им поначалу за мусульманского шейха человек на самом деле христианин из Европы, он окончательно потерял охоту выслушивать от арабов поучения.

Глава 3

У ИСТОЧНИКА ЛЬВА

Караван подошел к скалам, у подножия которых из земли струился источник. Это была не проточная вода, а маленький, окруженный кустарником мимозы пруд, который питали подземные воды. Все спешились и занялись каждый своим делом: одни разгружали и поили животных, другие собирали сухие листья, чтобы развести огонь. Когда же костер разгорелся, хомры уселись вокруг таким образом, что для джелаби не осталось места. В ответ на эти действия венгр не проронил ни слова. Он тоже насобирал дров, перетащил их на другую сторону пруда, разжег там свой костер и, обращаясь к Отцу Четырех Глаз, крикнул:

— Ну, теперь выбирай, с кем ты будешь сидеть, с ними или с нами.

— С вами, — ответил тот, — и захватите туда седельную сумку с моим провиантом. Вы мои гости, и я хочу вас угостить: мы можем себе позволить съесть все наши припасы, так как завтра мы придем в Фашоду.

— Тут он заблуждается, — прошептал шейх своим. — Он пренебрегает нами и предпочитает общество этих ничтожеств. Что ж, сделаем вид, что мы не обращаем на этот вызов внимания. Но, когда забрезжит рассвет, он уже будет рыдать в геенне огненной. А пока пусть он поест, в последний раз в этой жизни!

Он тоже достал свои съестные припасы — сушеное мясо и сухие лепешки из сорго — и руками зачерпнул воды из источника.

Тем временем чужестранец отправился разведывать окрестности источника. Маленькая горка, под которой он журчал, одиноко возвышалась посреди плоской равнины. Она была покрыта травой, которой не давала засохнуть испарявшаяся из пруда вода. На северном и западном склонах горы не было видно ни кустика, но у ее восточного и южного подножия, где был расположен источник, по обломках разрушенных скал и вокруг них густо вились мимозы. Кругом царили покой и безмолвие, и никто, казалось, не мог потревожить нашедших здесь пристанище путников, если, конечно, призрак отравленного возле источника «Господина с толстой головой» не имел обыкновения являться сюда ночной порой.

Когда чужестранец вернулся к арабам, верблюды и ослы уже вдоволь напились и теперь с аппетитом поедали молодые веточки мимозы. Он велел отнести все свои вещи ко второму костру и положить там у скал так, чтобы они находились в поле его зрения.

Венгр открыл его сумку с провиантом и разложил перед собой ее содержимое, состоявшее из лепешек, фиников и большого количества цесарок, которых Отец Четырех Глаз вчера утром настрелял в пустыне.

Некоторые суданские племена совсем не едят птиц, однако джелаби были не из тех, кто мог пренебречь вкусной дичью. Они ощипали одну из цесарок, выпотрошили ее и разложили мясо в маленькие четырехугольные формочки, которые были насажены на заостренные суки и повешены над огнем. Мясо, приготовленное таким способом, называется мясо-ребаб.

Когда все необходимое было сделано и чужестранец уселся рядом с джелаби у костра, венгр смог наконец задавать накопившиеся у него за время пути вопросы. Как и раньше, он обратился к чужеземцу на арабском языке:

— Могу я теперь узнать, господин, из какой страны ты прибыл?

— Скажи мне сначала, из какой области Венгрии ты родом?