Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский

Берлине и приехавшему туда Ельту, который 27 декабря телеграфировал Свинхувуду: «Безусловно необходимо, чтобы финляндское правительство как можно скорее сделало правительству России предложение о признании независимости». Для гарантии Ельт одновременно послал телеграмму финляндскому представителю в Стокгольме Грипенбергу: «Вчера был принят рейхсканцлером. Оставил ему документы. Со всех сторон горячий интерес. Необходимо получить признание с восточной стороны. Надо немедленно телеграфировать». Грипенберг тут же отправил депешу Свинхувуду, подчеркивая, что «безусловно необходимы шаги перед правительством России».

Когда 28 декабря шведские утренние газеты напечатали сообщение о том, что финляндский сенат не желает признавать большевистское правительство России и намерен обратиться со своей просьбой о независимости к Учредительному собранию (22 декабря на заседании финляндского сейма был действительно единогласно принят адрес к Учредительному собранию России по этому вопросу), то германский посланник в Стокгольме Люциус немедленно обратился к представителю финляндского правительства Грипенбергу за разъяснением. Люциус сообщил в Берлин, что Грипенберг считает это сообщение газет не заслуживающим доверия, но признает, что, насколько ему известно, финляндское правительство еще не обращалось к правительству России по вопросу о независимости. «Я, — писал далее Люциус, — весьма серьезно повторил, что такое небрежное отношение к делу заслуживало крайнего осуждения, ибо неизвестно, как долго будут находиться у руля теперешние правители и будет ли другое правительство относиться к Финляндии так же благосклонно, как теперешнее. Государственный советник (Грипенберг. — В. X.) ответил, что было предпринято все возможное, чтобы побудить финляндское правительство сделать запрос русскому правительству. Я еще раз подчеркнул, что всю ответственность за возможную неудачу должна будет нести Финляндия и что мы, так же как и благожелательно относящаяся к нам Швеция, в своем сочувствии (Финляндии. — В. X.) дошли до предела».

28 декабря германский рейхсканцлер принял Ельта и сказал ему, что признание Германией независимости Финляндии зависит от того, будет ли достигнуто согласие между правительствами Финляндии и России. Канцлер считал, что это согласие могло быть легко достигнуто, так как министр иностранных дел России Троцкий заявил в Брест-Литовске германским представителям, не повторится». Такое же указание дали в Берлине и приехавшему туда Ельту, который 27 декабря телеграфировал Свинхувуду: «Безусловно необходимо, чтобы финляндское правительство как можно скорее сделало правительству России предложение о признании независимости». что если бы Финляндия обратилась к Советскому правительству с просьбой о признании независимости, то ее просьба была бы удовлетворена. После этого разговора Ельт в тот же день телеграфировал Грипенбергу в Стокгольм, через которого он сносился с Гельсингфорсом: «Предложение о признании с восточной стороны обязательно. Необходимо немедленно телеграфировать». 29 декабря от финляндских представителей в Берлине в Гельсингфорс была направлена такая телеграмма: «На основе полученных нами в МИД сведений убедительно просим сенат сделать правительству России предложение относительно признания независимости». Не довольствуясь этим, Ельт 30 декабря направил Грипенбергу письмо, в котором опять подчеркивал важность обращения к Советскому правительству. «Мы сегодня были у фон дем Буше, исполняющего обязанности заместителя министра иностранных дел, который разъяснил, что все будет в порядке, как только финляндским правительством будет сделано предложение правительству России. Все теперь зависит от этого». «Если сенат не сделает теперь этого шага, то на него ляжет ответственность за последствия. Благоприятнейший случай будет тогда упущен...».

Уступая нажиму со стороны Германии и видя, что вопрос о независимости Финляндии никак нельзя решить, минуя Петроград, правительство Свинхувуда вынуждено было обратиться к Советскому правительству. По словам германского посланника в Дании Брокдорфа-Ранцау, приехавший в Копенгаген Грипенберг сказал ему: «Нам ведь было приказано прежде всего договориться с русскими; нам нужно следовать этому указанию, хотя к большевикам мы не испытываем симпатии». Ельт тоже пишет о том, с какой неохотой буржуазные политические деятели Финляндии пошли на переговоры с большевиками. «Условие, что нужно было обратиться к России, прежде чем наша независимость могла быть признана Германией, — пишет Ельт, — являлось для нас весьма неприятным, но оно оказалось весьма резонным». «Во всяком случае, пришлось ускорить решение вопроса в сенате, где с большой неохотой пошли на эту меру».

Но, прежде чем сенат собрался обратиться к Советскому правительству с просьбой признать независимость Финляндии, финские социал-демократы обратились с такой просьбой в ЦК РСДРП (б). Решение об этом Комитет социал-демократической партии принял 23 декабря 1917 г. Через три дня в Петроград выехала делегация социал-демократической партии в составе Э. Гюллинга, К. X. Вийка и К. Маннера. Делегация привезла письмо в ЦК партии большевиков, в котором говорилось: «В настоящее время весь финляндский народ придерживается того мнения, что независимость Финляндии должна быть осуществлена немедленно». При этом пояснялось, что «финляндский рабочий класс желает этого с точки зрения народовластия, буржуазия же с националистической точки зрения»[6]. В конце письма указывалось, что исполнение этой просьбы лишит финляндских националистов их главного оружия против Советской России. 27 декабря делегация была принята Лениным, который, по свидетельству Маннера, сказал: «Разумеется, Финляндия будет самостоятельной. Мы, большевики, не противимся этому, а, как вам известно, делаем все, чтобы помочь вам»[7].

28 декабря в Петроград прибыла и делегация финляндского сената в составе К. Энкеля и К. Г. Идмана, которая также обратилась к В. И. Ленину. Энкель сказал, что поскольку существует сомнение относительно созыва Учредительного собрания и его позиции в вопросе о независимости Финляндии, финляндский сенат намерен обратиться с просьбой о признании независимости к Советскому правительству. Ленин ответил, что Учредительное собрание будет созвано, но сенат должен сам решить, к кому обращаться; если они обратятся в СНК, то он признает независимость Финляндии. Ленин выразил убеждение, что такое решение будет утверждено ВЦИК[8]. Энкель спросил, какие формальности нужно выполнить, чтобы получить признание независимости Финляндии. По словам Энкеля, Ленин ответил: «Это очень просто. Ваше правительство напишет нам письмо, на которое немедленно будет дан ответ».

29 декабря Энкель и Идман вернулись в Гельсингфорс. Сенат в тот же день одобрил письмо к Советскому правительству, и делегация сената в составе П. Э. Свинхувуда, К. Энкеля и К. Г. Идмана выехала в Петроград. В письме сената к «правительству России» (потом по совету В. Бонч-Бруевича делегация внесла изменение, адресовав письмо к Совету Народных Комиссаров) говорилось: «К благородным свободам, признанным и провозглашенным на весь мир русской революцией, относится право каждого народа на полное самоопределение. В финском народе эта благородная декларация нашла глубокий отклик...

Освобождение русского народа принесло свободу также финскому народу... Финляндия ждет... признания Россией, от имени которой часто провозглашалось, что свобода является честью и правом каждого народа. Природа сделала финский и русский народ близкими соседями. Финский народ глубоко надеется,