Тоннель в Паддингтоне - Кейт Андерсенн

— «Нам», — опять крякнул атакуемый со всех сторон инспектор. — Вы меня и так каждый день с удовольствием позорите.

— А разберемся — и не будут позорить. Ведь мы готовы отдать все лавры вам, — надавила и Кензи. — Решайтесь, инспектор. Из вас вечно правду надо вытягивать клещами и терять время.

В конце концов — быстрее взяться, быстрее закончить, быстрее забыть. Дороти ведь не оставит ее в покое. Да и собственное любопытство тоже, будь оно неладно. И если им обоим запретить, выйдет только хуже.

— Убийства в «Паризьен» отличаются от серии «розового убийцы», — решился наконец и Дьюхарст, отстраненно гадая, как же он позволил себя так окрутить и обсуждать гиблое дело с вражеским репортером «Таймс», иммигранткой и сиротой. — Вуд, вы напишите… напишите про леди. Со всеми именами, — он бросил Мун убийственный взгляд.

Та в долгу не осталась, еще и перекривляла — азарт накрывал с головой. Дороти дернула воспитательницу за рукав и округлила глаза красноречиво — а как же манеры?.. А вслух заявила, облокачиваясь о стол деловито:

— Итак, мистер Вуд, в «Таймс» вы писали, что «розовый убийца» сначала похищает девушек, оставляет розу и косу на видном месте — правильно? А смерть — через два дня.

Азарт Кензи сменился замешательством, Вуд проглотил язык и под ясным взглядом девочки смог только кивнуть. Дороти со всей серьезностью продолжала, теперь повернувшись к Дьюхарсту:

— А сегодня ночью — труп, волосы и роза все вместе, да, инспектор Колин? И это разница — что нет похищения. Или есть что-то еще?

— До… ра… — пораженно открыла рот Кензи, но инспектор ответил.

— Вы весьма хладнокровны и последовательны для леди вашего возраста.

— Ну, вообще, я не леди, — с достоинством возразила Дороти, тем не менее, принимая комплимент и излучая довольство. — Мой отец был всего лишь денди по уши в долгах, за которые его и пришили. Тетушка ХОЧЕТ из меня сделать леди, только пока у нее не получилось.

Посмотрела на Кензи Мун, отчаянно мнущую ридикюль. Нервничает. Улыбнулась.

— И вряд ли получится. Но то, что получается сейчас, мне нравится. Я люблю Кензи. И вы мне нравитесь. И вы, — повернулась она к Вуду. — Еще мне нравится естествознание. Папа играл в вист с доктором, так что я знаю, что такое труп. Жалко, что вы его увезли. Я хотела посмотреть. Кензи, ну, не расстраивайся ты так.

Мун не находила слов. И она полагала, что «хорошо узнала воспитанницу»! Святая простота! Послушать ее сейчас… так сама изысканность, Кензи и в теории так не смогла бы.

— Не расстраивайтесь, Кензи, — весело повторил «инспектор Колин». — Не всем дано быть леди. Но у вас, леди Блер, все же получается, — и он изобразил уважительный поклон через стол.

Кензи едва не вспылила.

— Оставьте мою воспитанницу в покое! И, вообще…

— А как же пари? — поднял глаза на нее инспектор шутливо. — Или решили сдаться без боя? Лучше налейте нам чаю — чайник-то уже на столе. То из меня клещами тянуть, то в покое оставить — сами не знаете, чего хотите.

Кензи зашипела. А Дьюхарст, наклонившись к вазочке с печеньями, сообщил всем:

— Желтая роза. Розовый убийца оставлял белые. И укладывал их иначе.

Вуд кивнул серьезно. Кензи села. Бессознательно взялась за чайник.

— Я не писал в заметках про цвет розы. Сам не знаю… почему, — признал Вуд. — Лорелея тоже получила желтую.

— Кто такая Лорелея? — поинтересовалась Кензи, забывая про обиды.

Подала чашки с блюдцами собеседникам.

— Лорелея Блэйк, — ответил инспектор. — Клерк из издательства «Макмиллан». Вчера она не пришла на работу, а на ее столе лежала желтая роза и… коса.

— А… откуда вы знаете, что это ее коса? — спросила вдруг Дороти.

И отхлебнула чаю. Взяла печенье — размочить. Приватная беседа же.

Мужчины озадачились.

— Косу можно с кого угодно состричь, — присоединилась к воспитаннице Кензи.

— Обычно… — замялся Дьюхарст, — все прояснялось, когда находили труп. Волосы на нем были сострижены, цвет косы подходил… Мы уже привыкли. Почему у Лорелеи должно быть иначе?

Дороти пожала плечами.

— Потому что она первой получила розу другого цвета, — и прохрумкала остатки неразмоченного печенья. — А остальные умерли сразу и на месте. Может… это она? Лорелея? Убивает?..

Обвела взглядом взрослых. Те снова… выпали в осадок, если можно пользоваться термином виноделия в данном случае.

— Я предпочел бы не думать… — начал инспектор.

— Вы вообще предпочли бы не думать, — с перепугу съязвила Кензи, отмахиваясь.

— Кензи! — одернула ее Дороти. — Даже в приватной беседе это слишком!

Вуд и обидевшийся было Дьюхарст расхохотались.

— Все же, я буду называть вас леди Блер, — подмигнул девочке Дьюхарст.

Кензи нахмурилась и покраснела в стыде за собственную промашку. Закусила губу.

— Это очень интересная мысль, леди Блер, — подхватил и Вуд, почесывая карандашом за ухом. — Возможно, кто-то — например, и вправду, Лорелея — прочитал в газетах про розовые убийства и придумал свести собственные счеты так, чтобы не бросить на себя тень…

— Но про цвет она не знала, — кивнула Кензи. — Интересно, почему же «Паризьен»?..

— Вы шьете мне новую серию? — простонал инспектор, хватаясь за голову.

Он только сейчас понял, как она болит, как он промок, голоден, не спал всю ночь, и что он сейчас просто с ума сойдет. Эти же двое — пардон, трое — наоборот, полны сил и светятся здоровьем. Совершенно несправедливо.

— Мы вам на блюдечке подали подозреваемую, — с коварной улыбкой возразила Кензи Мун.

— Никаких доказательств, — отбрил инспектор. — И, вообще, мне пора возвращаться к работе.

— Вы не выпили свой чай, — теперь ее улыбка сделалась снисходительной.

Колин Дьюхарст схватил чашку и выплеснул все содержимое в горло одним движением. Дороти поморщилась с сочувствием, Кензи и Вуд — без.

Инспектор начал хватать ртом воздух — горячо.

— Залпом пьют виски и ром, инспектор, — фыркнула Кензи.

О, она отомстит за собственный позор сполна.

— А что говорит мсье Дидье? — повернулась шотландка к репортеру. — Как он обнаружил… убитых?

— Вчера вышел покурить и криком переполошил всех. Сегодня — молочника встретить. Говорит, без валерианы теперь туда и шагу не ступит, — усмехнулся Вуд. — Бедолага.