Кремлевский волк - Стюарт Каган

С тех пор он еще сильнее привязался к своему дяде, наблюдая, что он делал, и тщательно слушая, что он говорил. Многие жители поселка имели неопределенное мнение о том, что евреям следовало делать и кого поддерживать. Его отец вообще не высказывался на эту тему. Братья были далеко, а мама Саша была целиком занята Розой. Мама Саша была счастлива, что хотя бы один ее ребенок не станет увлекаться политикой. Это было не женское дело. Моррис для себя уже решил, что со временем он уедет. Он доберется до Минска, пересечет Польшу и дальше через Балтийское море переправится в Ригу или Лиепаю. Там он сядет на корабль, который доставит его на другую сторону Атлантики, в Америку. Многие евреи в то время планировали покинуть Россию. И действительно, еще до революции четыре миллиона евреев перебралось в Соединенные Штаты, двести тысяч - в Великобританию, а шестьдесят тысяч отправились подготавливать сионистское государство в Палестину. Америка казалась Моррису самым привлекательным местом. Хотя он еще не знал, чему посвятить свою жизнь, но твердо решил, что Россия для этого ему не подходит.

Каждый вечер за ужином семья обсуждала, уедет ли с семьей дядя Левик или нет. Лазарь очень надеялся, что дядя Левик никуда не поедет, но чувствовал, что все эти разговоры - только прелюдия к неизбежным событиям. Решение уже было принято, и бесконечные рассуждения велись лишь для того, чтобы оттянуть время отъезда.

Лазарь продолжал работать в Кабанах или округе, хватаясь за любую работу, которую он мог найти. Одно время он был учеником портного и пришивал пуговицы к пальто и пиджакам. Потом ему пришлось развозить тележку с наваленным на нее товаром от владельца к покупателю. Если работы не было, то он проводил все свое время на собраниях всевозможных революционных групп, какие только мог найти. С замиранием сердца он слушал все выступления, взвешивая, кто что сказал и почему. При любой возможности он отправлялся в Киев, поскольку Киев был центром революционной деятельности. Он даже мог прошагать почти двести километров туда и обратно, если предстояло выступление известного активиста. Но прежде всего, ему надо учиться у человека, которого он увидел на своем первом собрании, у Троцкого. Троцкий знал, как использовать пропаганду. Казалось, что Троцкому известны ответы на все вопросы.

Лазарь хорошо запомнил вторую встречу с Троцким. Это тоже произошло в Киеве, на этот раз на еврейском собрании в подвале какого-то склада, всего в сотне метрах от полицейского участка. Лазаря поразило то, что у Троцкого вполне отсутствовало чувство страха. Открытое неповиновение и вызывающее поведение являлись составной частью его натуры. На этом собрании Троцкий высыпал на стол бобовые зерна.

- Посмотрите на эти бобы, - произнес он. - Одно зерно в центре представляет царя.

Каждый из присутствующих подался вперед, стараясь предугадать, что дальше сделает этот молодой человек в маленьких очках и с буйной шевелюрой на голове.

- Его окружают министры, чуть далее разместились попы и капиталисты. Все остальные - это рабочие и крестьяне.

Находившиеся в зале с пониманием закивали и заулыбались. Это было так просто и понятно. И это было правдой. Но что такое революция? Что-то новое? Что-то такое, чего они еще не знают?

Лазарь почувствовал беспокойство. Это не может быть так просто. Это что-то совсем другое. Пока другие слушатели поддакивали и кивали в знак согласия, Лазарь не шевелился. Он наблюдал за выражением лица Троцкого. Троцкий играл с толпой. Он давал ей немного потешить свое самолюбие. А затем внезапно показывал ее наивность и недалекость. Таким образом, он подчеркивал, кто здесь хозяин или потенциальный хозяин.

Троцкий поднял голову и оглядел собравшихся. На его лице была та же решительность, которая так поразила и запомнилась Лазарю еще на первом собрании. Но по выражению глаз нельзя было понять, о чем думал этот человек. Он стремительно протянул обе руки к столу.

- А теперь я мешаю их всех.

И он быстро стал перемешивать бобовые зерна. Все смешалось. Бобы разлетелись в разные стороны. Троцкий даже не повернулся в сторону слушателей. Он устремил свой пронзительный взгляд на стол с разбросанными по нему бобами и шепотом произнес:

- А теперь скажите, где тут царь?

Он вдруг резко развернулся и ушел. Собравшиеся не шелохнулись. Стояла полная тишина.

Лазарь не долго раздумывал, что он должен делать. Ответ, по крайней мере, для него, теперь был окончательно ясен. Он должен сделать свой выбор и определиться, с кем он. И именно тогда он решил быть как и Троцкий, независимо о того, к какой партии формально принадлежит этот человек.

К концу 1911 года появились новые проблемы. Большая семья собралась на семейном совете. Единственным выходом казался отъезд в Америку. Ситуация в стране накалялась. Ходили слухи, что если к власти придет Ленин, то последуют такие гонения, которые при царе и не снились.

- Вы что не понимаете? - произнес Моррис. - Мы знаем, чего ждать от царя. А Ленин и его люди? Нет. Лучше иметь дело с тем, что знаешь. При царе хотя бы мы можем владеть какой-то собственностью. При большевиках у нас не будет ничего.

Они, как и каждый в Кабанах, понимали, что с царем скоро будет покончено, а это был всего лишь 1911 год.

Было решено, что дядя Левик с семьей, включая Морриса, подадутся на запад, а его родители и сестра останутся. Лазарю хотелось бы, что бы все произошло как раз наоборот, но он промолчал. После посещения революционных собраний он уже понял, что в революции нет места для сентиментальности. Если они так решили, то пусть так и делают. Они сделали свой выбор, а он сделал свой, а другое его не касается.

В день отъезда дяди Левика и Морриса Лазарь решил быть от Кабанов как можно подальше. Он не хотел поддаваться при расставании эмоциям. Он не мог позволить себе проявить слабость в проявлении чувств. Он лучше сохранит их для рождения новой России. Он сбережет энергию для работы в этом направлении, а не будет растрачивать ее зря, на семейные дела. Он твердо усвоил поучение Троцкого: «Не растрачиваться по пустякам - только продуктивная работа!».

Поэтому в день отъезда дяди Левика с семьей Лазарь ушел в Вилки, где проходило собрание большевиков. И хотя собрание было назначено на вечер, Лазарь отправился на него ранним утром, потому что стремился избежать эмоционального дня прощания в Кабанах. Как только взошло солнце, он высунул голову за дверь. Моррис уже поджидал его. На его лице светилась улыбка. Моррис догадался, что задумал Лазарь, и опередил его. Моррису хотелось в последний раз поговорить с двоюродным братом, не смотря ни на что. После стольких лет вместе еще оставались некоторые вопросы.