Легенды Оромеры. Великий Орёл. - Александр Игнатьев

слухам, такие перевёртыши могут переносить даже часть восприятия окружающего мира из одной формы в другую, так, словно они постоянно находятся в двух ипостасях одновременно. В общем, в человеке, появившемся из леса, безошибочно узнавался пещерный сыч. Или наоборот, в том сыче, что пару минут назад видела Эмилия, присутствовали все основные черты этого человека.

Человек был одет в бриджи цвета пожухлой травы и такую же жилетку, накинутую на голый торс. Шею украшал длинный зелёный шейный платок. Внешность полностью соответствовала прозвищу Чудак. В руках Чудак держал широкую защитную панаму. Был он босиком, причём, судя по состоянию его ног, они вообще имели о существовании обуви весьма смутное представление. Человек подошёл к Эмилии, приложил руку с панамой к груди и склонился в приветственном поклоне. Получилось примерно как у куклы-марионетки, изготовленной в полный человеческий рост.

- Привет. Оддбелл Блэст, к Вашим услугам, миси, - на южный манер представился Чудак, затем слегка смутился, нахлобучил панаму на растрёпанные вихры, (в тот момент Эмилия могла поклясться, что на голове Оддбелла торчали не волосы, а совиные перья!), и лихо козырнул двумя пальцами. Надо сказать, этот жест получился у него куда естественнее и непринуждённей, чем предыдущий поклон. - Эмили, племяшка! Это... Как же я рад тебя видеть! - «настоящий» голос у дядюшки оказался чистым, звонким и задорно-мальчишечьим. - Ой! Чего ж мы с тобой это... Торчим тут? Не авеной же нам угощаться, после дальней утренней дороги!

Эмилия улыбалась. Дядющкино хлопотанье располагало к этому. Она хотела возразить, что какая же это дальняя дорога — десяток миль, так, прогулка перед завтраком — но Оддбэлл подхватил девушку под руку и повлёк в глубину парка, балагуря что-то о коллагеновой диете и сорговом пудинге с креветками на завтрак. Эмилия не выдержала и звонко рассмеялась. Оддбэлл на долю секунды замер, словно оценивая — смеются с ним или над ним, после чего тоже заливисто хохотнул, видимо, сделав выбор в пользу первого. Тем временем, миновав раскидистый куст роз, набирающих тёмно-вишнёвые бутоны, спутники оказались перед громадной медной трубой, сверкающей бронзовыми заклёпками. Эмилия в очередной раз спохватилась, поспешно закрывая произвольно открывшийся от удивления ротик.

- В ногах мало проку, верно? Лучше быстро приехать к завтраку, чем медленно прийти к обеду, а? - дядюшка вытянул шею, склонив голову на бок почти перпендикулярно к нормальному положению, и подмигнул. Эмилия снова поразилась сходству перевёртыша с его звероформой. Оддбэлл потянул за начищенную рукоятку рычага, торчащую из-под трубы. Опять залязгало, зашипело, раздался глухой хлопок, и в боку трубы, выпуская струйки и небольшие облачка пара, прерывисто отползла в сторону целая секция, открывая маленькую двухместную кабинку с парой мягких кресел, расположенных лицом друг к другу, поручнем посередине и маленьким газовым фонарём на низком потолке. Эмили вопросительно глянула на дядюшку, и, получив подбадривающий кивок, пригнулась и залезла внутрь. Кресло, впрочем, оказалось неожиданно удобным, а сама кабинка — какой-то тёплой и уютной, словно домик, который Эмилия с дочкой своей няни устраивали в детстве под обеденным столом в Малой зале. Тогда стол казался им необъятно-огромным, но теперь Эмилия понимала, что места под ним было едва-ли больше, чем в этой кабинке.

Дядюшка забрался следом и умостился на противоположном кресле, сложившись при этом на манер колодезного «журавля». Дверь с шипением встала на место, причём, от внимания Эмилии не ускользнуло, что двери оказалось две — в самой трубе своя, а у кабинки — своя. Снова раздался приглушенный хлопок, затем послышался шепелявый свист, и кабинка плавно тронулась с места. Эмилия, сидящая спиной к направлению движения, по инерции чуть наклонилась вперёд и ухватилась за поручень. Скорость стремительно нарастала. Дядюшка сидел, развалившись в своём кресле. Улыбка на его лице явственно выражала гордость и удовольствие, а в шоколадно-янтарных глазах плясало целое семейство задорных чертенят.

С каждой минутой дядюшка Оддбэлл нравился Эмилии всё больше и больше. Девушка пожалела, что не общалась с ним до сих пор, ибо это общение сулило массу чудес и удивительных приключений.

Тем временем странная поездка закончилась. Ухнуло, зашипело, раздался короткий свисток, и кабинка остановилась так же плавно, как и тронулась в путь. Двери открылись, и глазам Эмилии представилось самое удивительное жилище из всех, которые ей доводилось видеть за свою пятнадцатилетнюю жизнь. В привычном понимании «домом» это сооружение назвать было нельзя. Сверкающая заклёпками, выпускающая облачка пара и дыма постройка внешне напоминала нечто среднее между грибом и лежащей на боку раковиной земляной улитки, только сделанной не из перламутра, а из бронзовых и медных листов. Из спирально завивающихся округлых боков то тут, то там торчали суставчатые трубы, поблёскивали зеркала и стёкла маленьких окошек, разбросанных по поверхности безо всякой видимой системы. Очевидно, фасадную часть «ракушки» венчала широкая арочная дверь, напротив которой и находился выход из кабинки - конечная станция фантастической «трубодороги». Снова склонив голову и подмигнув, дядюшка Оддбэлл циркулем вышагнул наружу, и Эмилия последовала за ним, даже не дождавшись протянутой руки. Едва оглядевшись, девушка радостно взвизгнула и вприпрыжку бросилась навстречу очередному увиденному чуду. Последние остатки солидного войска светских приличий, так заботливо муштруемого матушкой и гувернантками, исчезли, превратившись в весёлую ватагу короткоштанной деревенской ребятни. Ещё бы! Ведь во дворе удивительного медного дома кувыркалась, играя, целая стайка крупных полосатых котят. Но даже это было бы не столь уж удивительно, если бы выводок дикой лесной кошки не играл с «выводком» механических зверьков, чьи спинки отливали бронзой и поблёскивали заклёпками так же, как дом, за округлыми стенами которого, очевидно, и были созданы эти металлические чудеса!

Потерявшая дар речи Эмилия посмотрела на Оддбэлла взглядом, каким, наверное, маленькие дети глядели бы на Новогоднего Волшебника, если бы тот однажды решил собственноручно вручить им самые удивительные подарки. Дядюшка снова «просемафорил» головой, хихикнул и дважды хлопнул в ладоши. Арочная дверь, пшикнув, медленно отползла в сторону. Один из котят, живых, а не механических, попытался обшипеть дверь в ответ, но быстро понял, что пока не дорос до таких масштабов, не долго думая нашипел на механического «сверстника» и снова включился в игру. В тёмном, даже на вид прохладном пространстве за дверью один за другим вспыхнула вереница газовых светильников, обозначив своим призрачным светом длинный плавно заворачивающий коридор. Взяв девушку за узкую ладонь и подбадривающе кивнув, Оддбэлл шагнул внутрь. Дверь закрылась, сразу подчеркнув сходство коридора с пещерой или подземным туннелем. «Пещерная сова!» - вспомнила Эмилия и в очередной раз поразилась, как же всё-таки звероформа накладывает отпечаток на личность