Дымная гора - Эрин Хантер

Уджурак с облегчением вздохнул и посмотрел на Каллик:

— Спасибо тебе!

Токло пригладил вздыбленную шерсть. Потом отряхнулся и подошел к Уджураку.

— Может быть, в следующий раз у него хватит храбрости сцепиться с кем-нибудь покрупнее, — угрожающе прорычал он, так чтобы Таккик услышал. Белый медвежонок пошевелил ушами, но не обернулся.

— Ты цела? — спросила Каллик Лусу, когда Токло отошел. Опустив голову, она деловито обнюхала маленькую черную медведицу.

— Ц-цела, — клацая зубами, ответила Луса. — Самой не верится, что я на него набросилась! Он так меня разозлил, что у меня просто в глазах потемнело. Прости меня, Каллик. Я не хотела сделать больно твоему брату.

Каллик понимала, что Луса просит прощения только потому, что Таккик был братом ее подруги. Будь на его месте чужой белый медвежонок, Луса вообще не захотела бы иметь с ним дело. Никто здесь не любил Таккика — даже добрая маленькая Луса!

— Сама не знаю, почему он иногда ведет себя так, — вздохнула Каллик. — Он не был таким, когда был маленьким. Мы с ним так здорово играли! — Она грустно покачала головой. — Бедный Таккик, наверное, ему было так страшно, когда он думал, что мы с мамой обе погибли! Я уверена, что он из-за этого так изменился. Мне-то было легче, я знала, что он жив и надеялась его найти. Только эта надежда давала мне силы идти вперед.

Луса прижалась к боку Каллик и вздохнула.

— Но теперь-то у него есть ты! — тихо сказала она. — Может быть, это поможет ему опять стать хорошим?

— Надеюсь, — кивнула Каллик. — Пойдем, догоним их.

— Прощай, дерево, — сказала Луса, легонько дотрагиваясь лапой до коры.

Каллик в последний раз обернулась на дерево, и тут у нее словно глаза открылись. Темный нарост на стволе вдруг превратился в толстый медвежий нос. Проследив за изгибом коры, она увидела черный глаз, а тонкий завиток, припорошенный мелкой древесной пылью, выглядел точь-в-точь как ресницы!

— Я вижу, Луса! — в восторге закричала Каллик. — Теперь я тоже вижу морду медведицы!

Нос, глаза и уши словно выступили из ствола, и перед Каллик возникла симпатичная медвежья морда, слегка присыпанная содранной Таккиком пылью. Морда внимательно смотрела на медвежат.

— Надеюсь, она на нас не сердится, — прошептала Луса.

— На тебя-то ей за что сердиться? — спросила Каллик. — Ты ее защищала. Ты повела себя очень храбро!

— Мы должны защищать духов деревьев, — серьезно ответила Луса. — Это наш долг. Ведь они защищают всех нас — черных медведей. — Задрав голову, она посмотрела на пронизанные солнцем листья. — Как бы мне хотелось никогда не уходить от деревьев! Мне кажется, будто шелест листьев постоянно звучит у меня внутри.

— В Последней великой глуши будет много деревьев, — сказала Каллик. — Я уверена.

— Хорошо бы! — вздохнула Луса. — Скорее бы нам туда добраться.

«Еще бы!» — подумала про себя Каллик.

Сбежав по склону, медведицы побежали догонять остальных, уже скрывшихся за деревьями.

ГЛАВА VI

КАЛЛИК

Вскоре после того как они вышли из леса, ручей расширился, превратившись в небольшую речушку. Несколько дней путники шли вдоль нее то по голым камням, то по сочным лугам, усеянным ярко-красными цветами. Временами река делала петлю, и к концу дня выяснялось, что медвежата вернулись обратно. Дичи попадалось мало, а от листьев и ягод только в животах урчало.

С каждым днем Каллик все сильнее нервничала. С тех пор как они вышли из леса, им больше не попадалось ни одного знака, указывавшего на то, что они идут в правильном направлении. Ни Большой реки, ни Дымной горы не было видно. Лапы у Каллик болели от усталости, но гораздо сильнее надрывалось ее сердце при виде того, каким ожесточенным и замкнутым становится Таккик. Она не раз слышала, как он на все лады проклинает сумасшедших недоумков, отправившихся неизвестно куда по совету дохлого медведя.

Казалось, дни стали еще длиннее и жарче. Когда наступала ночь, Каллик с наслаждением опускала горящие лапы в воду. Ее мутило от душной пыли, толстым слоем припорошившей ее шерсть, забивающейся между когтей и разъедающей усталые глаза. Она отдала бы все на свете, лишь бы снова почувствовать под лапами чистый, плотный и гладкий лед!

Однажды вечером Токло, Уджурак и Луса бодро шагали вперед вдоль ручья, а Таккик плелся за ними, что-то злобно бормоча себе под нос. Каллик с тоской посмотрела на медленно садящееся солнце. Прилипло оно к небу, что ли? Но когда в воздухе повеяло вечерней прохладой, она сразу повеселела и догнала брата.

— Ты рад, что день кончился? — спросила Каллик. — Ночью намного прохладнее, правда? И еще мне нравится смотреть на звезды, что мерцают у нас над головами. Ты ведь тоже их любишь, да? — она лопотала всякий вздор, лишь бы не молчать. Ей отчаянно хотелось напомнить брату об их общем детстве — и о том, как чудесно, что они наконец-то снова вместе.

Таккик насмешливо посмотрел на розовое закатное небо и скривился:

— Что-то я не вижу никаких звезд.

— Ничего, скоро они появятся! — с напускной бодростью пообещала Каллик.

— Мне кажется, что после Самого Долгого Дня ночи стали еще короче, — горько вздохнул Таккик. — Эти старые медведи на Великом озере болтали, будто теперь солнце утратит свою силу и к нам вернется холод и лед. Но солнце как торчало на небе, так и торчит, и ничего ему не делается! И ночи все такие же короткие, не успеет иней выпасть, как солнце тут же вылезает из-за края земли и слизывает его, словно медведь языком. Откуда нам знать, вернется лед снова или нет? Что если солнце так и будет пожирать ночь, пока не проглотит все звезды?

Каллик в ужасе уставилась на него.

— Такого не может быть! — горячо воскликнула она. — Ночь уже возвращается, просто понемножку, и лед тоже растет. Помнишь, как мама рассказывала нам про Силалюк и охотников? Неужели ты все забыл? — Она обогнула острый камень, торчавший посреди тропинки.

— Но тогда почему лед до сих пор не вернулся? — с вызовом спросил Таккик. — Я уже забыл, как выглядит лед. — Он с силой ударил лапой по луже, забрызгав всю шерсть грязной водой.

— Он вернется, — твердо сказала Каллик, всей душой надеясь, что голос ее звучит так же уверенно, как мамин. — Ниса всегда так говорила.

— Она тоже не знала, — вздохнул Таккик. — А я думаю, что духи льда нас оставили. Они ушли на небо и прячут морды от солнца. Им стыдно, потому что они бессильны нам помочь, и спасти лед они тоже не могут!

— Таккик… — умоляюще пролепетала Каллик. Она посмотрела на темнеющие вдали силуэты остальных медведей, на их удлинившиеся тени, протянувшиеся над водой. Хоть бы они не услышали сердитых слов Таккика!

— А ты сама-то ничего не забыла? — крикнул Таккик, откровенно смеясь над ее уговорами. Но при этом в голосе его звучала такая глубокая печаль, что у Каллик упало сердце. — Вспомни, каким было ночное небо в пору нашего детства на льду? Какими яркими были звезды, какими темными и бескрайними казались небеса! Черное небо накрывало собой лед, и снег сверкал под луной так, что глаза слепило. А мы лежали на чистом, холодном льду, зарывшись носами в теплый мамин бок, и слушали ее сказки… — голос его дрогнул и оборвался. Таккик резко отвернулся от сестры.

— Я все помню, — тихо ответила Каллик, крепче прижимаясь к нему. — Там, на льду, было красиво, хорошо и безопасно. И мы играли в снегу, а мама присматривала за нами… Помнишь, как ты был свирепым моржом и гонялся за мной?

Они остановились, и Таккик вдруг с каким-то сдавленным всхлипом уткнулся носом в шерсть сестры. Каллик показалось, будто сердце ее одновременно переполнилось счастьем и разорвалось от боли. Никогда еще она не видела Таккика таким несчастным — и все-таки в этом грустном медведе Каллик узнавала своего веселого, славного и любимого братишку.

Вода тихонько журчала по светлым камушкам на дне реки. Таккик с сопением вошел в реку, шлепая широкими белыми лапами.

— Ничто уже больше не будет, как раньше, — грустно вздохнул он. — Все прошло. Лед ушел. — Он сгорбил плечи и зашлепал следом за остальными.

Каллик в отчаянии смотрела ему вслед. Почему он не может довольствоваться тем, что есть? Разве он не рад, что они теперь снова вместе? Вот Токло потерял и мать, и брата; Луса сама покинула свою семью, а Уджурак вообще никогда не говорил о своих родных, так что, может быть, их тоже нет в живых. Вот и получается, что из всех них они с Таккиком самые счастливые! И еще у них есть друзья — хорошие, верные друзья! — совсем непохожие на Салика и мерзких медведей, с которыми Таккик водил дружбу раньше. Выходит, сейчас у них все хорошо, и будет еще лучше, когда они доберутся до края Вечного льда!

Прохладный ветерок перебирал шерсть Каллик, принося с собой незнакомые запахи огнезверей, мягколапых и их странной, горелой еды. Дрожь тревоги пробежала по телу Каллик. Опасно находиться рядом с мягколапыми! Она заметила, как шедшая впереди Луса остановилась и задрала черный нос, принюхиваясь. Наверное, маленькая черная медведица тоже узнала эти запахи.