Путь Богини Мудрой - Светлана Крушина

Лет пять назад, когда Лионель осиротел, Лионетта долго осаждала отца с просьбами взять мальчика к себе в дом. Подкатывалась и так, и этак, и подлизывалась, ласкалась, как кошечка, и слезу пускала, на жалость давила. Хитрая девчонка! И мать уже на свою сторону переманила.

— Ведь не чужой он нам, — однажды робко сказала госпожа Аманда. — Бедняжки Ромили теперь нет, и Германа тоже. Кто о мальчике позаботится?

— А маги на что? — буркнул мастер Риатт. Он колебался — очень не хотелось брать в дом мальчишку, меченного Богиней Мудрой. Хотя и жалко его было чисто по-человечески. — Пусть маги и заботятся. Лионель вроде и сам в посвященные метит, так что при храме ему самое место. Да и не маленький он уже, двенадцать лет парню.

Госпожа Аманда не посмела настаивать. Но упрямая Лионетта своих попыток переубедить отца не оставила. И добилась того, что мастер Риатт, вздыхая и проклиная про себя всех храмовников, поплелся в храм Гесинды. Разговор с гильдмастером, высоким стариком с глазами горчичного цвета, состоялся в алтарном зале. Мастер Риатт чувствовал себя очень неуютно под взглядом Богини, который наковальней давил на затылок. То и дело сбивался и путался в объяснениях, так что в конце концов рассердился на себя. Это всего лишь фреска, намалеванная на стене! Почему же она заставляет его тревожиться? Или дело все-таки не в ней, а в старом гильдмастере, который неотрывно и пристально смотрел ему в лицо?

— Так вы отец Лионетты, — мягко проговорил храмовник, когда мастер Риатт, окончательно сбившись, умолк. — Раз знакомству с вами. Лионель говорил, что вы для него как второй отец.

— Ну уж… — проворчал мастер Риатт, насупившись.

— И о дружбе мальчика с вашей дочерью знаю, — чуть улыбнулся маг. — Славная девчушка! И умница, кажется. Если желаете, наши наставники могли бы позаниматься с ней.

— Да Стрекоза ни одной книжки не прочитала, кроме азбуки, — со свойственной ему грубоватой прямотой бухнул мастер Риатт. — Чего ей у вас в храме делать…

— Тем более дивлюсь я их дружбе… Как вы назвали девочку? Стрекоза? И впрямь похожа.

— Непоседлива больно.

— Нет, она славная. И Лионель к ней тянется. Только… — гильдмастер значительно шевельнул седыми бровями.

— Что? — мастер Риатт вскинул голову.

— В храме ему будет все-таки лучше. Простите. Я очень ценю ваши добрые намерения и желание позаботиться о мальчике. Но Богиня наделила его даром, которым он еще не совсем хорошо научился управлять. Мы здесь поможем ему и поправим, если что не так. А в вашем доме… всякое может случиться. Лионель может натворить бед даже без злого умысла. Так что не просите, мастер Риатт, я мальчика с вами не отпущу.

Мастер Риатт вздохнул украдкой. Обошлось! Молча поклонился и покинул храм. Лионетта поплакала и успокоилась, а Лионель даже ничего не узнал.

— Совести у тебя нет! — с упреком проговорила госпожа Аманда. — Бессовестный, бесчувственный мальчишка! С зимы глаз не казал, надо же! Негодник!

Лионель рассмеялся, поймал ее руку и поцеловал в ладонь.

— Не ругайте меня, матушка Аманда. Что же делать, так надо было.

Она с показной сердитостью выдернула у него руку.

— Надо! на минутку мог бы и заглянуть. А то только о тебе и знаем, что Лионетта рассказывала. Да от нее разве чего толкового дождешься? Пять минут спокойно не посидит. Слово, два — да и вскочит, и понесется куда-то. Стрекоза, стрекоза и есть! Верно, мешает тебе, когда крутится вокруг?

— Ничуть не мешает.

— Да ну? — недоверчиво проговорила госпожа Аманда. — Что ж, она и правда при тебе вроде как притихает. Ну, погоди, я сейчас на стол соберу, — спохватилась она.

— Право, матушка Аманда, не нужно. Я не голоден, — улыбаясь, отозвался Лионель.

— Не голоден? — она неодобрительно покачала головой. — А и худющий же ты, сынок, словно год тебя не кормили. Совсем отощал с зимы, одни глазищи остались. Нет уж, я тебя покормлю сейчас. Глаза бы мои на твои мослы не глядели.

Она подхватилась и ринулась было в кладовую, но Лионель удержал ее.

— Не беспокойтесь, матушка Аманда. В эти дни мне следует быть воздержанным в пище.

Она посмотрела на него очень внимательно и вздохнула, медленно вернулась от двери. Опустилась на стул. Лионель присел рядом на корточки, обхватив руками колени, став похож на серую птичку, взглянул снизу вверх и улыбнулся.

— Что же, — тихо проговорила госпожа Аманда. — Значит, скоро ты станешь магом?

И почти судорожным движением притянула к себе его голову. Лионель прижался к ее ногам, замер.

— Я уже маг, — пробормотал он едва слышно. — Посвящение — просто формальность. Такая же, как синяя мантия и браслеты.

— И за что тебе такая ноша, сынок…

Он быстро вскинул глаза. Проговорил удивленно:

— Что вы! это вовсе не тяжело. Это радость…

Кому радость, а кому и слезы, подумала госпожа Аманда, вспомнив печальные глаза дочери. Но промолчала.

Через час Лионель с Лионеттой сидели на пустыре, где часто играли в детстве. Пустырь прилегал к заброшенному дому и когда-то был садом. Теперь он зарос, плодовые деревья, за которыми давно никто не следил, состарились, стволы их искривились самым причудливым образом. Под наполовину засохшей яблоней лежал большой плоский камень. Как камень оказался в саду, кто и зачем принес его, на протяжении лет оставалось загадкой.

Лионель лежал на камне навзничь, закинув руки за голову, и смотрел в переплетение ветвей, сквозь которое просвечивало высокое осеннее небо. Лионетта сидела рядом и щекотала травинкой ему нос. Вернувшись домой и увидев Лионеля рядом с матушкой, она удивилась и так обрадовалась, что с визгом ринулась ему на шею и совсем его затормошила. Теперь она уже немного успокоилась, но на лицо ее то и дело против воли выползала счастливая улыбка.

— Ну, будет баловаться, — Лионель дунул на травинку, которая легонько щекотала его ноздри. — А то ведь я и разозлиться могу!

— А что тогда будет? — с любопытством спросила Лионетта. — Ни разу не видела, как ты злишься.

— Тогда будет страшно, — пообещал Лионель, приподнимаясь на локтях. — Я ведь очень сильный маг, знаешь ты об этом? Очень опасный!

— Я знаю, что ты очень большой задавака! — расхохоталась девушка.

— Ах так! — в притворном гневе он быстро наклонился к ней, но не удержал равновесия, и оба кувырком полетели в траву. Спустя мгновение Лионетта поняла, что лежит на спине, а перед самым ее лицом смеются черные глаза юноши. Волосы его растрепались, прядями лежали на бледном лбу, щекотали ей губы. Никогда он еще не был так близко, Лионетта даже чувствовала сквозь одежду тепло его худого тела. Обмирая от собственной храбрости, она закинула руки ему за шею, и…