Звери в отпуске - Людвик Керн

Жирафа побежала за мной следом, и, стоя на берегу в мелкой воде, стала руководить.

– Плывите, пожалуйста, прямо… Теперь чуть левее… Так, а теперь посмотрите на дно… Я вижу его, вон он лежит…

Я нырнул до самого дна и наконец в кристально прозрачной воде заметил простёртое на зеленовато-золотистом песке тело в пёстрых плавках. Я схватил ленивца за плавки и мгновенно вытянул на поверхность.

– Причитается тебе от отца порка, сопляк,- сказал я сердитым голосом, укладывая несостоявшегося утопленника на песке.

Вокруг сгрудилась изрядная толпа, над которой возвышалась многоэтажная фигура жирафы.

– Насчёт отца можете быть спокойны,- произнесла со своей высоты жирафа.- Они как две капли воды. Сынок – вылитый папаша. Думаете, это впервые?

– А что отец? Ничего?

– Абсолютно ничего. Даже пальцем не шевельнёт. Его отец считается самым ленивым ленивцем в мире. Но сынок, кажется, его перещеголял.

– Попробовал бы мой, ему б не поздоровилось!- пророкотал своим могучим басом лев.

– И моему б не поздоровилось!- промяукала, щеря зубы, пантера, вся по-прежнему с головы до пят в зелёном халате.

– Я б с отца и не спрашивала,- вмешалась львица.- Кругом виновата мать. Не ей ли следить за детишками на пляже?

– Ленивиха такая же ленивая, как муженёк,- сказала сверху жирафа.- С завтрашнего дня этого сопляка придётся держать на привязи. Да и сестричку тоже. Яблоко от яблони недалеко падает. Не зря папаша занимает свой пост.

– Да что вы говорите?- удивился я до крайности, потому что впервые в жизни слышал нечто подобное.

– Да, да,- продолжала жирафа.- Его отец среди ленивцев самый ленивый, и они избрали его президентом,

– Даже президентом?- изумился я и, повернувшись к жене, добавил:- Вот ведь какая штука. Ни за что б не поверил, что лень может обернуться такой выгодой.

Жена поспешила взять на руки юного утопленника и отнесла его в берложку к родителям. Она была уверена: вести упрямого малыша за ручку потребует куда больше времени и сил, и потому лучше снести его на руках. Однако ни отец, ни мать, ни их дочурка даже не потрудились издать хоть какой-нибудь звук, чтоб выразить свои чувства.

– Я принесла вам сынка…- сказала моя жена.

Ленивец ни мур-мур,

– Ещё бы немножко, и он бы утонул…- продолжала она.

Ленивец ничего.

– Следите, пожалуйста, за ним, а то в один прекрасный день произойдёт несчастье.

Ленивец не дрогнул.

– Мой муж вытащил его с глубокого места… Не шелохнулся.

– Может, вы не в курсе: он лежал на самом дне…

Ленивец хоть бы что.

– Откровенно говоря, ваше равнодушие меня удивляет…

Именно в этот момент ленивец приоткрыл один глаз и бросил на мою жену какой-то странный взгляд. В то же время ей показалось, будто до слуха донёсся один-единственный слог, исторгнутый ленивым движением губ. Ей показалось, ленивец произнёс:

– Спа…

И ничего больше. Всего только «спа», и конец. Поскольку моя жена ничего такого пока ещё не слышала, она не представляла себе, что, в сущности, это могло бы значить. Она уже было погрузилась в размышления, как вдруг послышался неожиданный звук – вой работающего на высоких оборотах двигателя, который раздавался со стороны моря. Она положила юнца рядом с неподвижной мамашей и вернулась обратно.

– Слышишь?

– Ещё бы!

– Что бы это могло значить?

– Понятия не имею.

– Может, реактивный самолёт?

– Нет, скорее моторная лодка.

– Чтоб моторка так выла?-удивилась моя жена.

– Дорогая моя, моторки как раз и относятся к самым воющим изобретениям нашей эпохи. В этом смысле они превосходят даже мотоциклы. Сто мотоциклов воют слабее, чем одна моторка.

Мои предположения подтвердились. Вой усилился, и минуту спустя мы увидели мчащийся в направлении берега катер, который, едва касаясь воды, тянул за собой на длинном фале спортсмена на водных лыжах.

Всё общество в то же мгновение оживилось.

– Едет! Едет!

– Ищите бумагу, ручки, может, даст.кому автограф!

– Это он! Он!

– Какой красавец!

ч – Точно такой же, как по телевизору! Не могло быть сомнения: это была чрезвычайно популярная личность. И тут моя жена, успевшая, как вы, вероятно, смогли заметить, завести на пляже кое-какие знакомства, обратилась к пантере:

– Не скажете ли вы, кто это такой?

– Вон тот, на водных лыжах? Знаменитость!

– Киноартист.

– Да, да, киноартист. Но чаще всего его показывают по телевизору. Знаете, бывают такие фильмы сериями…

– А какие роли он исполняет?

– Да уж, разумеется, только те, где может блеснуть талантами и красотой…

– Это значит какие?

– Собачьи.

– Простите, не поняла,- переспросила жена, полагая, что ослышалась.

– Собачьи, я говорю, собачьи.

– Выходит, этот интересный молодой человек играет собак?

– Ну что вы… Этот интересный молодой человек и есть собака. Выдающийся пёс-киноартист. В настоящий момент в отпуске. Он зарабатывает кучу денег. Имеет яхту, водные лыжи, сюда он наведывается довольно часто…

– Так, так, поняла,- пробурчала моя жена. Пересказывать мне всего этого необходимости

не было, я стоял рядом и слышал каждое слово. Ничто меня уже не поражало, способность дивиться я давно утратил. Высохни даже в секунду всё это море и превратись возникшая на его месте котловина в припорошенное снегом поле, по которому покатятся санки, я б и тогда це испытал никаких чувств. Я уже закалился.

Тем временем завывающий катер приблизился к берегу. Когда, казалось, он вот-вот выскочит на песок, моторист круто переложил руль и пошёл вдоль пляжа. Тут от катера оторвалась фигурка и, прежде чем лишённые скорости лыжи погрузились в воду, спортсмен-киноартист легко и красиво впорхнул на берег. А моторка помчалась дальше.

Итак, это был о н.

Следом за ним из воды повыскакивали, не выпуская из рук камер, всё ещё барахтавшиеся на волнах обезьяны, за обезьянами ринулись козы и козлики и вообще всё младшее поколение. Все вытянули неизвестно откуда альбомы, блокноты, записные книжки, календарики или же просто разлинованные в клетку тетрадные листки и, нагоняя артиста, закричали умоляющими голосами:

– Маэстро, хотя бы два слова!

– Маэстро, хоть что-нибудь на память!

– Я ваша старая поклонница, дайте, дайте автограф!

– Я пересмотрел все ваши фильмы! Словечко…

– Маэстро, будьте великодушны!

– Мне хватит и фамилии!

– А мне имени!

– Вы такой чудный!

– У меня в коллекции все великие актёры!

– У меня тоже! Только вас недостаёт!

– Маэстро, поставьте хотя бы крестик!

Мы с женой стояли всё время в отдалении, и, должен сказать, наблюдая это, я почувствовал, как у меня появилось вдруг желание подскочить самому и попросить автограф. Случай был исключительный. Ведь не каждый день встречаешься с такой знаменитостью. Но поскольку автографы я не коллекционирую, я быстро подавил в себе мгновенный порыв. Моя жена тоже была потрясена этим зрелищем, как и я.

– Любопытно, женат ли он и есть ли у него дети?- сказала она.

– Не могу сообщить тебе никаких подробностей,- ответил я в полном соответствии с правдой, потому что и в самом деле не интересуюсь карьерой кинозвёзд, в особенности четвероногих.

Но был ли и в самом деле маэстро четвероногим актёром? Казалось бы, да. Но в этот момент он шествовал по пляжу на двух задних лапах. И шествовал с величайшей небрежностью, не обращая внимания на обступающую его толпу. Время от времени он вытягивал лишь то левую, то правую лапу, и, не глядя на подсунутые ему листочки, выводил на них что-то вроде своей подписи. Было очевидно, что он с одинаковой свободой владеет как левой, так и правой лапой. И эта лёгкость… Чувствовалось, автографов на своём веку он раздал десятки, а то и сотни тысяч.

– Я выяснила!- воскликнула моя жена, успевшая меж тем побеседовать кое с кем из окружающих.- Я выяснила. Он до сих пор не женат. У него была невеста, они даже играли вместе в одном фильме. Прелестная юная борзая. Изящная-изящная, с красивыми длинными ногами.

– Ну и что с ней случилось?- спросил я, заинтригованный.

– Пока не выяснили.

– Пропала, да?

– Что-то в этом роде… А было так: они, то есть он и эта борзая, были на натурных съёмках, участвовали в каком-то очень важном эпизоде. Они гуляли по цветущей лужайке, а позади высился лес. Он читал ей лирическое стихотворение, а она рвала цветы и составляла из них живописный букет. По требованию режиссёра они повторили эту сцену уже дважды, но oneратору на его операторском кране всё-таки что-то не понравилось, и он попросил отснять эпизод ещё разок. Условия в тот день были идеальные, и все вновь принялись за работу. Он и она медленно побрели по цветущему лугу, камера зажужжала, он восторженно задекламировал стихотворение, а она то и дело склонялась, чтоб сорвать цветок, как вдруг из леса неожиданно выскочил… заяц.

– Это не был заяц-актёр?- осведомился я на всякий случай.