Соня рапортует - Рут Вернер

«…Бернштейн (из Бреслау) — холостяк и не без странностей. В период войны 1914—1918 годов он пережил, как он сам говорил, «лучшие годы своей жизни» в качестве гражданского пленного в Британской Индии, где он провел время с друзьями, хорошо питаясь и занимаясь спортом. Когда кончилась война, они откомментировали это так: «разразился мир». Для него важна проблема — хорош или плох человек сам по себе. Он не понимает, что существуют люди, для которых значительно более важен вопрос, хватает ли еды. Бернштейн продает большими партиями паровозы, что дает немалый «навар» фирме «Оренштейн и Коппель». Берлинские рабочие окрестили эту фирму «Ореншмальц и Попель» (игра слов, в точном переводе «сало из ушей и сопли»).

«…Учитель Кук — молодой человек, гладко причесанный блондин с пробором посередине, с большими круглыми глазами в роговых очках. Когда-то он хотел стать животноводом, а сейчас «пасет» детей в немецкой школе в Шанхае. В первой половине дня каждого воскресенья он идет на концерт городского оркестра, сосредоточенно слушает, жуя при этом инжир. Каждое воскресенье после обеда он играет в хоккей за немецкую команду против длиннобородых и тонконогих индийских полицейских. Есть еще здесь и супружеская чета Канн. Она — душа здешнего немецкого театрального союза. Он, по профессии биржевой маклер, душа артистического клуба. Лучше бы уж он занимался своим маклерством, так как клуб, к сожалению, ничего интересного предложить не может. Было бы иначе, Рольфу там бы понравилось».

«…Доктор Зеебом — служащий фирмы «ИГ Фарбен»[15]. Где-то в Германии у него богатые родственники с поместьями, замками или чем-то в этом роде. Обладает 300 граммофонных пластинок, участвовал в фильме «Чудо лыжни». У него стеклянный глаз, свой глаз потеряй во время автогонок. Он любит Рольфа, немногословие, спокойствие и уравновешенность которого оказывают сильное влияние на этого вздорного человека. В воскресенье мы были приглашены к профессору Штумпфу — инженеру, работающему в германо-китайском университете. Он основал здесь «Немецкое братство по оружию». Недавно женился и к свадьбе получил телеграмму от его величества Вильгельма II. Думаю, если мы к ним пойдем, будет скандал».

«…Недавно были на коктейле у Унгер-Штернбергов. Она — сестра графа Кайзерлинга. Оба рафинированные интеллигенты и сверхпородистые по происхождению (брат Унгер-Штернберга — балтийский барон, белогвардеец, замешанный в шпионские авантюры реакции)».

«…Я писала вам о том, как Рольф выступал в роли режиссера спектакля Цукмайера «Капитан из Кёпеника». Все участники спектакля работали с воодушевлением. Последовало, однако, письмо от генерального консула Рюдта фон Калленберг-Бёдинхайма с просьбой не ставить спектакль. «Отвратительный спектакль, — говорилось в письме, — театральный союз должен стремиться к более высокому уровню. К тем беднякам, которые в этом спектакле показываются, можно испытывать не сострадание, а только отвращение».

«…Невероятное письмо. Рольф и Вальтер выступили с протестом. Театральный союз не осмелился поставить спектакль, а переубедить старого болвана было также невозможно».

«Вчера вечером были у Честерфрицев. Он владеет здесь крупнейшей фирмой биржевых маклеров. Американец и сказочно богат».

«…В субботу мы пригласили на чай симпатичного японца Мацумото, который живет у Бернштейна и работает представителем фирмы «Уфафильм» (по нашему мнению, он работал по заданию своего правительства). Были также Велинг и Зеебом от «ИГ Фарбен», Корф — глава фирмы «Мельхерс» и доктор Фогель — президент немецкой торговой палаты в Шанхае. По своему интеллекту Фогель и Корф выше здешнего среднего уровня. Мы намереваемся совершить с ними семейное путешествие на лодках. Джимсон — руководитель группы инженеров фирмы «Симменс-Гальске», холостяк с причудами, посылает нам удобрения для цветов в нашем садике. Цветы — это его хобби. Мирамс — англичанин, коллега Рольфа, к нашим сэндвичам не притрагивался, поскольку они приготовлены не по английскому образцу.

Тонн и Плаут — из «Трансокеанской нью-йоркской службы сервиса» и один американец по имени Зауэр — из фирмы «Симменс-Гальске». Его жена, родившаяся здесь португалка, рассказала следующую историю: на прогулке за городом она заговорила с одним крестьянином. Он сказал: «Вы говорите по-китайски, а ваш муж знает всего три слова. Давно ли он в Китае?» «Тридцать лет», — ответила она. С удивлением крестьянин сказал: «Значит, требуется десять лет, чтобы выучить одно китайское слово».

«…Ты радуешься, что я себя хорошо веду здесь в обществе. К сожалению, об этом нельзя даже сказать: с волками жить — по-волчьи выть, скорее: жить с баранами и блеять вместе сними».

Когда часть этих писем была написана, подлинное содержание моей жизни коренным образом изменилось. Однако об этом ниже, а сейчас я вновь возвращаюсь к первым неделям и месяцам пребывания в Шанхае. В первые недели наряду с жарой, скукой и моими затруднениями с шанхайским «обществом» меня мучило отсутствие каких-либо контактов с китайским народом. Мне претили грязь, бедность и жестокость. Мое стремление к братской солидарности, мои усилия хорошо относиться к людям терпели крах. Я спрашивала себя: может быть, я только теоретически коммунистка, которая на практике оказывается несостоятельной, если эта практика отличается от того, к чему она привыкла дома. Положение мое усложнялось еще и тем, что я себя постоянно плохо чувствовала. Меня каждый день рвало, и я все больше и больше худела. Врачи опасались, что я не переношу местного климата, и все мои недомогания объясняли именно этим. Лишь в октябре здоровье мое улучшилось. Правда, я начала чувствовать какое-то «движение в кишечнике». Доктор установил, что «двигается» не кишечник, а ребенок. Я была на пятом месяце беременности, никто из врачей не удосужился обследовать меня именно по этому поводу. Теперь я радовалась тому, что «судьба» распорядилась иначе, чем мы это планировали, и что через четыре месяца у меня будет ребенок. Как только стало немного прохладней, я начала ходить по улицам, а в свободные дни мы с Рольфом совершали вылазки за город. Я много читала, изучала китайский язык и радовалась достигнутым успехам. Постепенно я привыкла к стране, узнала характер ее людей, познакомилась с красотами природы, наслаждалась культурой Китая. Однако прежде всего я пыталась глубже понять политические события в стране.

28—30 октября 1930 года

«…Вчера, в воскресенье, мы на автобусе выехали недалеко за город. Среди китайцев мы были единственными европейцами. У реки мы вышли из автобуса и обнаружили прекрасные места. Здесь и там были видны небольшие деревни и дома крестьян, бамбуковые леса и хлопковые поля.