Взбалмошная девчонка - Лэйси Дансер

Страйкер коротко кивнул, запихивая одежду в сумку.

— Рич хочет лететь с тобой, — помолчав, предложил Джош. — Мне кажется, так будет лучше.

Страйкер покачал головой:

— Спасибо, не надо. Чем меньше шуму, тем лучше. Один человек может сделать свое дело и улететь незамеченным: двух будет гораздо легче выследить.

— Послушай… если хоть половина рассказов о Темпест — правда, она не пропадет. Судя по всему, это крутая девица, и храбрости ей не занимать.

Страйкер застегнул сумку и, выпрямившись, взглянул Джошу прямо в глаза.

— Вот именно. Это-то меня и беспокоит. Темпест никого и ничего не боится. Не девушка, а пять фунтов чистого динамита! Если мятежники убили ее подругу, а Темпест удалось скрыться, держу пари, сейчас она, пылая жаждой мести, идет по следу. И не успокоится, пока не отомстит или не свернет себе шею, — мрачно продолжал он. — Если же ее схватили — не жди, что она покорится и начнет просить пощады! Нет, она будет смеяться в лицо своим палачам! И тогда они… — Лицо Страйкера исказилось в мучительной гримасе, когда он подумал о том, что может сделать с Темпест озверевшая солдатня.

Джош положил сильную руку ему на плечо.

— Понимаю. Я сам женат на сильной женщине. Но послушай, Страйкер, в этой отваге, которая тебя так пугает, — ее единственное спасение. Только очень сильный и абсолютно бесстрашный человек сможет выжить в эпицентре гражданской войны. А ей нужно продержаться лишь несколько дней — пока не появишься ты.

— Я умру, но вытащу ее оттуда! — с этими словами Страйкер закинул сумку на плечо и зашагал к дверям.

Пиппа ждала его в холле.

— Еда в машине. — Она обняла Страйкера и поцеловала в щеку; голубые глаза ее светились участием. — Не забудь поесть!

— Не забуду.

Темпест со стоном перевернулась на спину и приподняла голову от земли. Голова раскалывалась, в теле, казалось, не осталось ни одной целой косточки. Во рту — суше, чем в Сахаре; одежда намокла и отяжелела от крови и грязи. В ноздри бьет тошнотворный запах дыма. Закусив губу, чтобы не стонать, Темпест ощупала себя на предмет повреждений. На лбу красуется огромная шишка; однако, слава богу, ничего не сломано. Но какого черта она средь бела дня валяется в чащобе? Темпест с трудом села, помогая себе руками; от усилия у нее закружилась голова, и пришлось на секунду прикрыть глаза. Не упасть помогла ей только природная сила воли — да еще смутное сознание, что произошло что-то страшное. Наконец, опираясь руками о землю, Темпест приняла устойчивое положение. И в тот же миг в мозг ее ворвались звуки: крики солдат, душераздирающий визг детей, выстрелы, взрывы… Казалось, ад разверзся посреди молчаливой зелени джунглей. Было ли это или привиделось ей в бреду? Темпест протянула руку и, отодвинув скрывающую ее завесу листьев, рискнула выглянуть наружу.

Оранжевые языки пламени лизали стволы пальм, распространяя вокруг удушливое зловоние. Темпест охнула и поднесла руку ко рту: она вспомнила все, что произошло несколько минут назад. На лагерь напали мятежники. Сперва палатки забросали гранатами, потом из леса появились люди в униформе. Они испускали воинственные крики и стреляли во все, что движется. Темпест была в ангаре. Услышав шум, она выскочила наружу — и в следующий миг раздался нестерпимый вой, от которого заломило уши. Земля качнулась под ногами. Ослепительно яркая вспышка… удар по голове… и тьма.

От ангара остались одни развалины. Лагерь пылал. На поляне, среди обломков хижин и палаток, Темпест увидела мятежников; они громко перекликались между собой и смеялись, радуясь победе над беззащитными женщинами и детьми. Похоже, из всего лагеря осталась в живых она одна… Этого просто не может быть! За что такое свалилось на Китти, на беззащитных детей, так и не успевших узнать радостей жизни? Почему господь не защитил их, за что покарал безвинных и оставил жить этих чудовищ?! Слезы покатились по грязным щекам Темпест; она их не замечала. Она видела торжествующих победителей, слышала душераздирающие стоны побежденных. Мятежники собрались в кружок возле командира: судя по всему, он отдал им команду разбиться по двое и обследовать окрестности в поисках уцелевших. Темпест сжалась в комок и забилась как можно глубже под корягу, ставшую для нее естественным укрытием. Она могла только надеяться, что в эти дебри, заросшие колючим кустарником, солдаты не полезут. Интересно, а как сама-то она будет отсюда выбираться? Если вообще придется. В эти мгновения бесстрашную девушку охватила паника: Темпест боялась даже дышать. Однако никто из мятежников не подошел даже близко к ее убежищу. Темпест прислушивалась к доносящимся из лагеря звукам, дожидаясь, пока солдаты разграбят все и уйдут. Но вместо этого они развели костер и начали раскидывать палатки. Похоже, они собирались здесь ночевать.

Из лагеря доносился аппетитный аромат горячего кофе. Выглянув из своей норы, Темпест с завистью наблюдала за мятежниками. Она устала, все тело ныло от синяков и ссадин, и страшно хотелось есть. По счастью, в кармане у Темпест нашелся флакончик репеллента — иначе тропическая мошкара сожрала бы ее живьем. В этой стране, казалось, сама природа была против людей. Один из охранников повернул голову к ее укрытию, и Темпест вжалась во влажную землю. Овражек, подаривший ей спасение, теперь стал для нее тюрьмой. Темпест не могла выскользнуть отсюда незамеченной — шум неизбежно привлек бы внимание солдат.

Приглушенный рокот грома заставил ее поднять голову. Приближалась гроза. Темпест улыбнулась. По крайней мере на этот раз силы небесные к ней добры. Страдать от жажды она не будет. Если только найдет какую-нибудь емкость для живительной влаги… Темпест оглянулась вокруг, но сгущающиеся сумерки не позволяли разглядеть ничего. Пошарив рукой вокруг себя, Темпест нащупала что-то упругое и закругленное… Детский мячик! Он закатился сюда, когда она играла с детьми в мяч!

Темпест извлекла из кармана перочинный нож — тот самый, что подарил ей Страйкер на семнадцатилетие. Незадолго до этого она освоила прыжки с парашютом и однажды едва не погибла, запутавшись в стропах. Вручая ей подарок, Страйкер сказал: «Можешь терять деньги, паспорт, трусы, голову — но нож должен всегда быть при тебе». Темпест запомнила эти слова и не расставалась с ножом. Даже ложась в постель, она клала его в изголовье. И нож не раз выручал ее в самых опасных приключениях — как и сам Страйкер…

Ну вот, снова она думает о Страйкере! Нашла время! От непрошеных слез защипало глаза. Она потрясла головой. Нет, она не заплачет! Никто и никогда еще не видел слез на глазах Темпест Уитни-Кинг! Она никогда не плачет, никогда не оглядывается назад, никогда и никого ни о чем не просит. Это ее жизненный принцип. Темпест верила, что для человека главное — свобода. Над ним не властны ни рефлексы, ни темные инстинкты — он живет по тем законам, которые устанавливает для себя сам. Темпест измеряла свою жизнь не прожитыми годами, а приобретенным опытом. Жизнь она воспринимала не как прямой путь к заранее намеченной цели, а как увлекательное и опасное странствие по неведомым землям. Темпест крепче сжала нож, стараясь изгнать Страйкера из своих мыслей, но тщетно. То утро, ставшее для нее роковым, вновь всплыло у нее перед глазами во всех горьких подробностях.