Знак судьбы - Кэтрин Куксон

– Правда? Что ж, я слушаю.

Дик, по-прежнему не глядя ей в лицо, продолжал:

– Для этого разговора требуется время и соответствующее место. Что касается места, то я выбрал эту галерею, а вот время… – Замолчав, Дик вяло улыбнулся Фанни. – Мне мешает эта суета слуг. Ты не побоишься прогуляться со мной в такую погоду?

Фанни усмехнулась, на губах ее появилась циничная улыбка, от которой Дику стало не по себе. Он понимал, что если они поженятся, их жизнь превратится в настоящую битву характеров. Ведь под кокетливой внешностью Фанни таилась властная женщина, не выносящая, чтобы ей перечили.

– Что это ты вдруг стал таким церемонным? – Фанни вгляделась в лицо Дика. – Если уж я могла часами таскаться по болотам за твоим отцом и собаками, то меня не напугает сегодняшняя слегка ненастная погода. – Она презрительно скривила губы.

– Отлично! Тогда мы пойдем в беседку. – Дик поспешно схватил Фанни за руку. – Мы спустимся по задней лестнице, а в оружейной комнате захватим для тебя плащ. – В его голосе зазвучали заговорщические нотки.

Словно шаловливые дети, они выбежали через дверь, распахнутую перед ними слугой, пересекли лестничную площадку и попали в коридор. Оружейная комната находилась в самом его конце.

У нижних ступенек лестницы служанка, ползая на коленях, мыла каменный пол. Дик с подчеркнутой любезностью подал Фанни руку, чтобы помочь ей перебраться через лужи. Она слегка приподняла юбки и осторожно направилась вперед. В этот момент в коридоре четко прозвучал голос, доносившийся из кладовой дворецкого:

– Мне жаль хозяина, а не этого молодого балбеса. Теперь, похоже, ему придется самому зарабатывать на жизнь, хотя для этого у него кишка тонка. Последние дни меня буквально тошнит от происходящего. Даже выходки Делавалов из Ситон-Слюз не идут ни в какое сравнение. А ведь это их он пытался передразнивать, выпендриваясь перед своими лондонскими друзьями. Возможно, Делавалы и помешаны на своих проказах, но у них это получается здорово, не то, что у него.

Служанка поднялась с колен, на лице у нее был написан испуг. Она тихонько двинулась к приоткрытой двери кладовой. Дик Моллен, схватив ее за руку, резко отдернул назад. Фанни стояла в луже, но Дик, похоже, забыл о ее присутствии. Его пылающий гневом взгляд был устремлен на дверь кладовой. Звучавший оттуда голос продолжал:

– А эти трое на кухне, кредиторы, или судебные приставы, называй их как угодно, они будут ждать только до вечера. Да и то, должно быть, их хорошо подмазали, если они согласились ждать так долго. Старик рассчитывает, что до этого времени молодой балбес уладит проблему, иначе Армстронг не раскошелится. Господи, надеюсь, ему удастся захомутать ее. Да. Очень надеюсь, потому что, насколько я знаю мисс Фанни, она легко раскусит его хитрость. Мистер Браун рассказал мне: старик утром задал хорошую трепку своему сынку, когда тот пришел клянчить денег, потому что проигрался в пух и прах. А с мисс Фанни неплохо бы поваляться на мягкой перине, но чтобы жениться… Хотя нищим не приходится выбирать, особенно когда в доме торчат судебные приставы. Так что господину задаваке Дику конец, если она не…

Уэйт не успел договорить, так как Дик Моллен вытащил его из кладовой за воротник расшитой галунами тужурки и прижал к стене коридора. Слуга опешил, но только на несколько секунд – уже в следующее мгновение он осознал, что борется с молодым хозяином, причем настолько отчаянно, словно сражается за свою жизнь. Его вновь прижали к стене – это был уже Орд.

– Вон! Убирайся, свинья! Ты слышал? Вон! Ты уволен! Если через полчаса не уберешься из дома…

Уэйт отстранился от стены, но не бросился прочь от разъяренного хозяина, как это сделал бы любой другой слуга; в нем прочно сидели упрямство и бунтарский дух крестьянина. Его дед и прадед трудились на земле, а отец в возрасте семи лет был вынужден пойти работать на шахту. И когда у него родился первый ребенок, он с горечью, но твердо заявил: "Мой сын не будет носить кандалы и толкать вагонетку в семь лет. Ни за что! Я позабочусь об этом". И действительно позаботился – отдал мальчика в услужение.

Гарри Уэйт начинал службу подручным в конюшне, но вскоре дали о себе знать унаследованные от отца амбиции, и Гарри стал с вожделением поглядывать на дом, где можно было быстрее продвинуться по службе, да и работа гораздо легче. Он сменил еще две должности, прежде чем пять лет назад попал, наконец, в особняк. Тогда же и женился. Жена родила ему уже двоих детей и вскоре должна была принести третьего.

В это утро дальнейшая судьба дома волновала его почти так же сильно, как и хозяина. Гарри оказался в затруднительном положении. Ему надо было кормить семью. Но одно дело, когда теряешь работу потому, что особняк уходит за долги, и совсем другое, когда тебя вышвыривают на улицу безо всякого предупреждения. С этим нельзя было смириться. Обостренное чувство возмущения против несправедливости, которым обладали его предки, вызвало сейчас протест и у Гарри.

– Нет, я не уйду, – набравшись смелости, заявил он. – Вы не можете выгнать меня, сэр, потому что не вы нанимали меня на работу. Если кто и вправе это сделать, так это хозяин, но не вы.

Орд остолбенел от подобной наглости. Замер и мистер Данн, возникший в дверях. Он не мог вымолвить ни слова, пораженный ужасной сценой, свидетелем которой стал. Однако сказалась выучка: мистер Данн взял себя в руки и собрался было шагнуть вперед, как мимо в оружейную комнату промчался молодой хозяин, едва не сбив его с ног.

Намерение Дика было столь очевидно, что в коридоре возникла настоящая суматоха. Данн и Орд набросились на Уэйта и потащили его на кухню, где столпились любопытные слуги и трое судебных приставов с угрюмыми лицами.

Дворецкий отпустил Уэйта и, подтолкнув вперед, зловеще прошипел:

– Убирайся отсюда, парень.

В этот момент из коридора донесся крик Фанни Армстронг:

– Нет! Нет!

Дверь кухни снова распахнулась: на пороге стоял Дик Моллен с ружьем в руках. Вскинув приклад к плечу, он прицелился в Уэйта, который уже направлялся к задней двери, но остановился и обернулся. Ему с трудом верилось, что молодой хозяин в самом деле собирается выстрелить в него, хотя кто может знать наверняка?

– Десять секунд… я даю тебе десять секунд!

То ли Уэйт не воспринял ситуацию всерьез, то ли врожденное упрямство не позволило ему подчиниться приказу, но он не повернулся и не побежал к двери. Кухарки завопили и забились в угол, Данн и Орд громко кричали: "Мистер Дик! Мистер!", но тем не менее держались от хозяина подальше.

Судебные приставы не двигались с места и не предпринимали никаких действий. И только когда Дик Моллен прищурился, устремив взгляд на мушку, главный из них произнес властным голосом: