"ПАРТИЗАНИЯ" проект выживания в глобализованном мире - Неалександр Зиновьев

 Поэтому именно древнерусские монастыри представляются мне наилучшими предтечами партизанских отрядов.

 По предназначению своему отряд является антитезой буржуазному обществу. Он отменяет это общество, лишает его силы, как лишают жизни Кащея в русской сказке. Естественно, капиталистическое общество будет сопротивляться существованию отрядов. Это сопротивление, скорее всего, оформится не сразу. Вначале отношения между миром и удалившимися мира отшельниками будут более мягкими, даже отчасти взаимодополняющими. Но рано или поздно между ними начнется война на истребление.

 В целом, связи между партизанским отрядом и буржуазным миром можно охарактеризовать как крайне амбивалентные. Поэтому необходимо будет всегда помнить о защитной функции древнерусского монастыря и готовить партизан к обороне своей территории и борьбе за свои идеи.

Партизанские отряды и капитализм - период взаимодействия

 Рассуждать о том, можно ли победить капитализм в открытой борьбе двух систем, - то же, что делить шкуру неубитого медведя. Открытая борьба с капитализмом велась в мировой истории всего однажды - в 1941-45 году. И то в тот период антикапиталистический характер войны ощутимо затмевался (и продолжает затмеваться) национально-освободительным.

  Из той войны социализм вышел победителем. Но он одержал пиррову победу. Да, во Второй мировой войне мы низвергли опасного, смертельного, сильного и страшного врага. Но власть капитала не ограничивалась в то время германским нацизмом и японским милитаризмом. Наши "союзники" де факто тоже были нашими врагами. Красная армия боролась со Змеем Горынычем: отрубили ему одну голову, но на ее месте выросло несколько новых.

 Я не хочу сказать, что всякое открытое противостояние антигуманной капиталистической системе с оружием в руках бессмысленно, потому что обречено на провал. В преддверии 60-летия Победы такие речи отдают иудиным предательством. Но и звать к новым открытым конфликтам во имя торжества справедливости более чем преждевременно. Для того, чтобы решить: можно или нет победить капитализм в открытой борьбе двух систем, - необходим гораздо больший опыт противостояния, нежели тот, который мы имеем на сегодня. Как можно предсказывать исход войны между капитализмом и социализмом, если цитадель капитализма - Соединенные Штаты - вообще никогда не подвергалась агрессии?

 Общественные формации, как правило, прекращают свое существование не только и не столько в результате внешнего воздействия (нашествия или экономического давления), сколько в результате внутреннего разложения или необратимых трансформаций. Сами метаморфозы могут происходить революционным или реформаторским путем. Реформы, впрочем, как правило - та же революция, только сверху.

 Современный капитализм стоит на пороге такой необратимой трансформации. Он перерастает в денежный тоталитаризм, что угрожает его основополагающему качеству - свободе. Эта тенденция зашла уже достаточно далеко, и повернуть ее вспять не представляется возможным. Во всяком случае, если вдруг каким-то сверхъестественным образом капиталистическое общество найдет в себе новые силы и стремление к самоочищению и поставит на пути грядущей диктатуры действенный заслон, тогда данную книгу надо будет переписать или уничтожить. Но это, скорее, из области фантастики. Историческая наука заявляет прежде всего о необратимости эволюционных процессов: поэтому революцию нельзя остановить, если для нее сложились условия. Поэтому подло заявлять о своем пацифизме в годы предчувствия всемирной войны. И т. д., примеры можно искать и находить до бесконечности.

 Примет разложения капитализма в последние годы немало. Можно даже сказать, что мы становимся свидетелями нового декаданса, определяющего стили и направления в обществе и искусстве. Укажем хотя бы на положение в области культуры, этики, науки. В них сегодня господствуют соответственно: постмодерн, релятивизм, мракобесие. Укажем на развал семьи, на уничтожение связей между поколениями. Укажем на "оцифровку" человеческих эмоций, стремлений, грез. Укажем на повальную скуку современной жизни и свинцовые мерзости, которые от этого проистекают. Укажем на покупку живых людей, человеческих органов. Укажем на беспредельное лицемерие и ложь с самых высоких трибун. Укажем на возмутительный отрыв от истории, от здравого смысла. Все это - приметы гниения.  

  Ранее, когда капитализм был вовлечен в пассионарную схватку с советской системой, его аберрации, как правило, подавлялись в зародыше из-за необходимости самосохранения в борьбе. Для борьбы необходимы более здоровые затеи, нежели разглядывание собственного пупка; для борьбы необходимо человеческое, даже сверхчеловеческое поведение. Сегодня же денежный тоталитаризм "растворил" сверхчеловека в массе пошлых обывателей. Сверхчеловек превратился в античеловека, в роботоподобного андроида.

 Капитализм представляет собой классическую территорию борьбы: борьбы каждого с каждым. Это качество, наряду со свободой, изначально было для него определяющим. Когда накал борьбы снижается, капиталистическая система начинает испытывать спазмы, тратит время на в принципе несвойственное ей самовосхваление. В прошлые годы страны капитала себя так не превозносили. Да и не за что было превозносить. США и Европа не являлись лучшим местом для жизни. Кстати, по этой причине тоже не были видны аберрации, приметы внутреннего гниения: кого интересуют разнузданный постмодерн и требования политкорректности, когда на повестке дня расовые бунты, серийные убийства, уничтожения политических деятелей, карательные операции и т. д.? Советская пресса называла все эти ужасы и мерзости «загниванием». Не согласимся с ней. Это – нормальные явления для капитализма. Приметы капиталистического загнивания вышли на поверхность и стали особенно зримы как раз в годы относительного затишья «волчьей грызни» человека с человеком.  

 Сегодня, когда открытая борьба капитализма с социализмом потеряла актуальность, стала практически невозможной, капитализм неуклонно теряет свои бойцовские качества. Поэтому так заметны, так рельефны приметы гниения. Американцы и европейцы на глазах превращаются в мешки с мясом, по команде потребляющие, по команде голосующие и по команде осуждающие те явления, которые подлежат осуждению. Всего этого не было на Западе еще 30 лет назад. Несмотря на известный диктат монополий, тогда поддерживался здоровый градус общественной дискуссии. Было гораздо больше возможностей жить в рамках системы, не идя на сделку с совестью. Сегодня таких возможностей почти не осталось. Владычество одного-единственного поколения "шестидесятников", дорвавшихся до власти, приблизило капиталистическое общество к Оруэллу настолько, насколько не бывало с 50-х годов.

 В легендарные "обкуренные" шестидесятые бессмысленный бунт молодежи провалился. Он привел к еще большему отупению. Не случайно именно тогда по планете прокатились первые "революции цветов": пародии на общественный прогресс, затеваемые исключительно ради мелкого предательства со стороны главных бунтовщиков. Само название - насмешка над здравым смыслом: ну какая может быть "бескровная революция"? Если захват власти, пожалуй, и можно осуществить бескровным путем, то революция - настоящая революция - льет потоки крови, властной рукой "перебирает людишек" в сто раз быстрее и безжалостней любого мифического тирана-диктатора.

 "Революции цветов" были надругательством над человеческими качествами, над стремлением к правде и справедливости. Можно только приветствовать строгость, проявленную по отношению к "революционерам" Советским Союзом в 50-60-е годы.

 Создавая сеть партизанских отрядов, мы, естественно, не призываем к очередной "бархатной революции", к этой филистерской мечте о безболезненной смене общественного строя, после которой, как по команде, каждому выдадут по 1000 евро и котирующийся на всех границах новый паспорт, шестеренки истории завертятся в наших интересах, работать для нас станут роботы, с улиц сами собой исчезнут автомобили и реклама и т. д. Партизаны не поддерживают такую «революцию» и смеются над ней, считая ее очевидным признаком того, как денежный тоталитаризм манипулирует сознанием.

 Но что же тогда влечет нас и как на деле мы можем добиться уничтожения бесчеловечной системы?

 На мой взгляд, мы должны активно включиться в процесс разложения капитализма и повернуть его себе на руку. Как советские диссиденты, мы должны копать под корень общественного строя, пользуясь при этом всеми возможными благами, которые он пока может нам предоставить.

  Для какого-нибудь совкового шестидесятника не возникало нравственной проблемы оттого, что он брал у государства деньги и немалые привилегии, а взамен в лучшем случае показывал ему кукиш в кармане. За малым исключением советские диссиденты все как один выросли из самых активных апологетов режима, даже его крестоносцев.