Дьявол в 'Доме кукол' - Ричард Кадри

деле так легко простить Самаэля, тогда он был прав, а я ошибался. Мы докажем, что оба они ошибаются, создав совершенно новый Подземный мир. Холмы в окрестностях Еноха богаты золотом и серебром. Мы выстроим весь город из драгоценных металлов, столь яркий, что он ослепит архангелов, и со временем они придут поклониться нам.

— Иди на хуй, Малисос. Ты такой же тупой, как те болваны, что попадаются на твой киносеанс. Ты начал верить в собственные фантазии.

Он стоит надо мной.

— Какими бы ни были намерения Самаэля, я собираюсь снова стать Люцифером. Доспехи защищают тебя, но не от всего. Этот атам[17] довольно мощный, даже против Люцифера.

— Знаю. Я сам пырнул его таким.

Он оживляется.

— Было больно?

— Да.

— Я так рад это слышать.

— Один момент, — говорю я и делаю взмах чёрным клинком. Я никогда не убирал его, просто прижимал к руке как вежливый глупый сукин сын. Нож попадает Малифасу чуть выше правой лодыжки. Он падает навзничь, оставляя ногу позади себя и разбрызгивая чёрную кровь по всему полу.

Я хватаюсь за прутья решётки, подтягиваюсь и встаю. Едва я выпрямляюсь, Малифас бросает свой нож. Мне слишком больно, чтобы уворачиваться. Клинок высекает искру, ударяясь о доспех Люцифера, и отскакивает в потолок. Я растягиваю наац в копьё и в качестве услуги за услугу пригвождаю его к полу через живот.

— Не ты Люцифер. Я, — кричит он.

— Разница между нами в том, что я не хочу эту работу. Если бы всё шло своим путём, я бы предложил её тебе, но этот маленький фокус с ножом был неприятен, так что всё, что ты получишь, — это большую дымящуюся тарелку нихуя.

— Что ты собираешься сделать со мной?

Он выглядит испуганным, что довольно забавно, потому что я едва могу стоять на ногах. Для пущего эффекта я бросаю «Проклятие» рядом с его головой и тушу ботинком, позволяя каблуку задеть его щеку.

— Может, просто оставить тебя здесь, как застрявшую в витрине бабочку. Привозить автобусные экскурсии, чтобы посмотреть на тебя. Распечатать карты домов звёзд и поместить твоё лицо на кружки и футболки. Как тебе это?

— Убей меня. Если в тебе осталась хоть капля милосердия смертного, убей меня. Или ты теперь полностью Люцифер? Мне следует поклоняться тебе и просить снисхождения? Пожалуйста, великий и ужасный Зверь Бездны, даруй мне дар забвения.

— Заткнись. Я не собираюсь убивать тебя. Но я сожгу это место дотла. Я оставляю тебя с твоим ножом здесь. Можешь уползти в какую-нибудь нору в Енохе. Можешь сгореть здесь или покончить с собой. Меня не колышет. Но я не делаю грязную работу ни за Самаэля, на за тебя.

Я вытаскиваю наац из его живота. Малифас стонет и переворачивается на бок. Я разрезаю чёрным клинком решётку на окне и выбираюсь наружу. Так больно, что я едва не теряю сознание, когда падаю на землю. Я отрезаю от пальто длинную полосу ткани и прижимаю её к ране на животе. Прямо сейчас я не смог бы отбиться от котят Воросдока, но не думаю, что мне придётся. Немногие оставшиеся в живых куски падали разбросаны по земле, словно по ним проехался грузовик. Думаю, когда я воткнул наац в Малифаса, Воросдок пал вместе с ним.

Вниз по склону быстрее, чем было наверх. Этому способствует отсутствие необходимости бороться за жизнь, пробираясь сквозь армию безмозглых адовских зомби. Добравшись до ближайшего «Унимога», я вытаскиваю из кабины достаточно тел, чтобы забраться на водительское сиденье и запустить двигатель. Поднимаюсь на холм, переезжая грузовиком каждое тело Воросдока, которое вижу. Останавливаюсь возле дверей Бреши Еноха, и пара трупов поднимаются на ноги. Я достаю наац. Покойники оказываются Герионом и Человеком-Слоном.

— Играем в опоссума? Как вы выбрались наружу?

Герион качает головой.

— Понятия не имею. После твоего исчезновения мы наобум побежали по коридорам. Не знаю, что случилось с остальными. Думаю, нам просто повезло.

— Что ж, тащите сюда свои удачливые задницы. Берите пару канистр с бензином и бросьте в Брешь.

Герион хмурится.

— Зачем?

— Потому что я встретил его. Малифаса. Я знаю всю историю.

Герион подходит ко мне. Я протягиваю ему одну из тяжёлых канистр.

— Ты встретил его? Он всё ещё здесь?

— Кто, ты думаешь, наградил меня этим?

Я откидываюсь назад, чтобы он увидел мою рану.

— Поскольку ты знал о том, что он был тут, это означает, что ты знаешь, что рассказанная тобой мне история — полный бред сивой кобылы.

Он качает головой.

— Нет, не бред. Это миф. Ты понятия не имеешь, какими уродливыми были первые дни здесь. Нам нужно было забыть всё это, и когда мы так и сделали, нам нужно было что-то взамен.

Старик в подвале был прав. Дай людям то, что они хотят.

— Теперь всё кончено. Это место и эта история. Вы оба. Швыряйте эти канистры, или это сделаю это сам, и швырну вас с ними заодно.

Герион с Человеком-Слоном толкают двери и бросают внутрь открытые канистры. Я достаю из бардачка пару сигнальных факелов, зажигаю их и швыряю в темноту. Бензин взрывается, опрокидывая меня на задницу. Человек-Слон помогает мне встать и ведёт к грузовику. Он вытаскивает из кабины остальные тела и помогает сесть на пассажирское сиденье. Герион забирается внутрь и садится на маленькое откидное сиденье между нами, пока Слон достаёт остальную падаль и мёртвых солдат, и оставляет их на дороге.

— Только мы остались?

Герион кивает.

— Похоже на то.

Человек-Слон приносит из второго «Унимога» канистры с бензином и закрепляет их сзади.

— Я не горю желанием возвращаться через кольца, — говорит Герион.

— Спорю на доллар, что их больше нет. С чего бы им остаться? Малифас скорее всего мёртв, а Брешь горит. Скрывавшее их худу скорее всего тоже исчезло.

— Надеюсь на это.

Я сплю большую часть обратного пути. Я быстро исцеляюсь, так что к тому моменту, как мы видим огни Пандемониума, рана перестала кровоточить. Человек-Слон останавливает грузовик, чтобы перелить топливо из одной из канистр в бак.

— Ты намерен, когда вернёмся, рассказать всем правду о Енохе и Малифасе?

— Чертовски верно.

— Я бы хотел, чтобы ты этого не делал.

— Ад в руинах. Забыть о том, кто ты и что ты, — не с этого начинают собирать всё воедино.

Герион хлопает в ладоши.

—