Цена страсти - Селеста Брэдли

– Попытка была хороша, душка – однако вот загвоздка: я вовсе не его светлость! Так что ты, выходит, села своей маленькой озорной попкой не на те коленки!

– Ха! – Электра воинственно скрестила на груди руки. – Недурной выстрел, лорд Эрон – однако слуги никогда не путешествуют в карете! Они едут верхом рядом!

Пленник вновь попытался высвободиться из оков.

– Еще как путешествуют – особенно ежели хозяин хвор и слаб, а неотложное сообщение позарез надобно куда следует доставить!

Электра внимательно изучала свою добычу. Тогда, из окна гостиницы, занедуживший лорд показался ей долговязым и худым. Этот был сложен примерно так же, однако был, кажется, куда шире в плечах, чем тот, больной…

Впрочем, ее мог тогда сбить с толку сюртук, казавшийся великоватым.

И все-таки человек, который был так слаб, что не мог своими ногами переступить порога гостиницы, вряд ли мог с такой силой рваться из оков. Веревки трещали, а старый стул вот-вот готов был развалиться! Впрочем, за прочность завязанных ею узлов Электра не тревожилась – за долгие годы она овладела наукой связывать своих братцев. Порой это было единственным способом стяжать себе полчаса покоя…

Ах, если б ей тогда представилась возможность хоть глазком взглянуть на того, кто лежал на носилках! Какой нелепой теперь казалась ей тогдашняя боязнь показаться чересчур любопытной! Вот и получается, что она чересчур скромна, чтобы высунуть носик из своих покоев, однако при этом запросто похитила человека, угрожая ему оружием!

Глаза ее сузились:

– Я хорошо тебя разглядела, когда носилки выносили из повозки!

Красавец издевательски осклабился:

– Да разве ж я похож на полутруп, который вчерась пришлось на руках выносить? Кстати, тебя я вчера тоже приметил – в окошке, наверху. Ты глазела из окошка на двор – и меня видела!

Его серые… нет, все-таки синие глаза издевательски поблескивали.

Сердце Электры сжалось и подпрыгнуло – она вспомнила темную фигуру кучера под дождем. И то, как смело он ее разглядывал.

И то, что она тогда ощутила…

Электра вздернула подбородок. Нет, этого не может быть. Стоит взглянуть на него! Он хорош собой, строен и… в общем, чересчур хорош собой!

«Ты не хочешь, чтобы это оказалось правдой. Не хочешь, чтобы этот красавец оказался простым слугой. Ты не хочешь, чтобы вы с ним оказались неровней!»

Эта простая мысль поразила ее настолько, что она испугалась, уж не правду ли он говорит. Не говоря уже о том, что твердил занудный внутренний голос…

…который в большинстве случаев бывает прав!

«Эй, заткнись сейчас же!»

…Его сюртук. Она цеплялась за мысль о сюртуке, как за соломинку. Наряд был добротен, пусть слегка поношен – такой вполне мог принадлежать джентльмену, попавшему в стесненные обстоятельства.

Одна загвоздка: лорд Эрон Арбогаст богат, если верить газетенке.

Впрочем, подобный сюртук вполне мог принадлежать и слуге, которому время от времени перепадает одежда с хозяйского плеча. Уортингтоны никогда не позволяли себе отдавать поношенное платье прислуге, потому что всегда подрастал очередной Уортингтон, которому оно доставалось по наследству – однако Электре было известно, что многие аристократы одаривают слуг таким образом.

– Сколько можно долдонить тебе, бешеная ты лунатичка, – я не его светлость!

Электра с трудом сглотнула. О всеблагие небеса! Не могла же она так ошибиться? Неужели ее вожделенная, титулованная и состоятельная светлость лежит сейчас, кашляя и потея, в «Зеленом Ослике», и лоб ему отирают грубые руки какой-то смазливенькой служанки, а вовсе не ее собственные? Неужели она пошла на безумное, отчаянное преступление и поставила на кон все свое будущее, похитив простого камердинера?…

Ей вдруг стало трудно дышать.

«…Что я натворила?»

Элли без сил опустилась на сундук, где сидела прежде, и спрятала в ладонях пылающее лицо, по-прежнему сжимая в пальцах пистолет. «Вот и выходит, что я – всего лишь очередная безумица из рода Уортингтонов…»

Вдох. Выдох. Наконец она подняла голову и вновь взглянула на связанного мужчину.

– Хорошо, – устало произнесла она. – Поганая ситуация, не так ли?

Мгновение помолчав, пленник коротко хохотнул:

– Согласен. И это мягко сказано.

Теперь он просто смотрел на нее, оставив всякие попытки высвободиться – словно понимая, что она начинает ему верить.

Электра встала и отложила бесполезный пистолет. Пленник проследил за ним взглядом. А она размяла пальцы, затекшие от непривычной тяжести.

– Не бойся. Я не стану его разряжать…

Пленник одарил ее взглядом, полным подозрения:

– Тем паче что он даже и не заряжен, ага?

– Разумеется, заряжен! – заморгала Электра. – Сам посуди, отважится ли кто-нибудь разыгрывать разбойника с большой дороги с незаряженным пистолетом в руках!

И, качая головой, она наклонилась, чтобы развязать веревки на ногах пленника. Узлы, как и обычно, вышли отменные…

Связанный хранил молчание, и Электра взглянула ему в лицо. Она увидела совсем близко его глаза, наполненные искренним ужасом.

– И ты все это время тыкала в меня заряженной пукалкой, что ли? А если бы ты задремала с оружием в руках, целя в меня?

Электра одарила пленника одной из самых ослепительных своих улыбок:

– Ну, полагаю, ты разбудил бы меня!

Брови мужчины взлетели:

– Ага! Тебя пробудил бы мой предсмертный крик! Ну ты и полоумная…

– Послушай, прекрати дергаться. Ты так затянул узлы, что мне не под силу их теперь развязать…

– Так разрежь к чертовой матери веревки!

Элли нахмурилась:

– Но ведь тут ярдов десять отменной крепкой веревки! Которая, к тому же, является собственностью гостиницы «Зеленый Ослик». Мне не хотелось бы ее портить, уж прости великодушно. – Она уперла руки в бока. – Кстати, я совсем забыла прихватить с собой нож.

– Да ты… ты…

Лицо ее жертвы приобрело угрожающий красный цвет, затем сделалось насыщенно-пурпурным…

Эрон был вне себя от ярости. С момента его возвращения в Англию минуло едва ли более суток – и пожалуйте, он вновь по уши в очередном скандале!..

К тому же именно в Шропшире, черт подери! В захолустном, тихом, буколическом Шропшире он ухитрился нарваться на единственную сумасшедшую в целом графстве! Умалишенную, чей неосторожный поступок грозит перечеркнуть все годы, потраченные на убеждение деда, что он стал другим! Нет уж, ему совершенно не нужно, чтобы своевольная красотка смешала с грязью его, а заодно и свою собственную репутацию!

Какое-то мгновение он колебался, готовый высказать ей все начистоту. Очень уж ему не терпелось увидеть выражение ее личика, когда эта сумасшедшая поймет, что не оставила себе выбора, кроме как брак с отверженным, у которого, ко всему прочему, ни гроша за душой… и все это благодаря ее усилиям!

Впрочем, возможно, титул графини, пусть даже отверженной обществом, привлекает ее? Нет, положительно, она безумна. К тому же он ощутил, что веревки, стягивающие его запястья, ослабли…

И гнев обуял Эрона. Не думая ни о чем, желая лишь излить свою ярость, он рывком высвободил руки и сгреб девушку за плечи. Приблизив свое лицо к ее побледневшему личику, он…

Он снова поцеловал ее. Снова. И всерьез.

«…Ну-ка поглядим, как ей понравится, когда ее целуют против ее воли!»

Впрочем, на поверку оказалось, что это ей нравится – оказав недолгое сопротивление, девушка разомкнула губки, а тонкие руки ее обхватили его за шею. И вновь она очутилась у него на коленях – так, словно эти колени были самим богом для нее предназначены! И прильнула к нему всем телом…

Ощутив сладкую тяжесть ее тела, льнущего к его паху, не говоря уже о нежной груди, вновь коснувшейся его тела, Эрон потерял нить своей мысли. О чем он только что подумал? А-а-а, вспомнил! Нет, он не станет убивать похитительницу – потому что она женщина, потому что она слабее его, потому что в Англии убийство женщин беспощадно карается, а еще потому… потому что она так хороша!

Нет. Сейчас ему ни в коем случае нельзя отвлекаться. Ибо это подобно смерти.

Лучше воспринять это неожиданное изменение его планов как очередной повод осознать, сколь важна его миссия. Ему как можно скорее нужно увидеться с дедом. И если он упустит последний шанс реабилитироваться в глазах старика, то… он этого не переживет!

И плевать, насколько обворожительна, сладка и привлекательна его похитительница, – он будет считать ее всего лишь досадной помехой в его планах, не более!

Он думал так ровно до того момента, пока она не ответила на его поцелуй.

…Рот ее был так мягок, а губы так теплы… Ничего столь теплого и мягкого не выпадало на его долю за последние десять лет. Он просто не позволял себе ничего подобного, тщательно избегая любых искушений – так долго, что, кажется, позабыл, что делает обычно мужчина, когда к нему льнет нежное женское тело. Впрочем, напрягшееся естество, как обнаружилось, ни о чем не позабыло. Да и хозяин его внезапно все вспомнил…