Корона императора - Дора Коуст

вильнула в сторону, и я смогла рассмотреть антимагические наручники. Преподаватель по истории демонстрировал нам их, когда мы проходили эпоху инквизиторов.

Лицо… Я всматривалась в знакомое лицо, и он тоже будто искал меня глазами. Это был не Барсвиль, нет. Я убеждала себя в этом. Не Барсвиль. Это был Элеот. Элеот, что приходил ко мне попрощаться, уверив меня, что его брат будет жить.

– Останови это, – произнесла я, не узнавая собственный голос.

Я не была готова к таким жертвам. Да, сердце мое искренне радовалось тому, что Барсвиль спасен, что он не умрет из-за зажравшихся мерзавцев, считающих себя вершителями судеб.

Но Элеот… Это ведь был Элеот. Я просто не смогу быть счастливой, зная, что это счастье построено на смерти невиновного. Как вообще мы потом будем жить? Как я буду смотреть в глаза Барсвилю, зная, что его брат погиб из-за меня?

– Что ты сказала? – довольно усмехнулся Калиан.

Мерзавец, подлец, ублюдок!

– Немедленно останови казнь, – произнесла я четко, ясно, повернувшись к нему лицом.

А толпа неистовствовала. Придворные сходили с ума, горожане кидались в пленника тухлыми овощами, желая поглазеть на зрелище.

– Пожалуйста, – выдавила я из себя сквозь с силой сжатые зубы.

Я смогу жить с позором. Смогу. Отстрою себе домик в лесу, как бабушка Аглонья, и буду помогать деревенским. Ведьма никогда не останется без работы.

Но никогда я не смогу жить, зная, что могла все остановить, но не сделала этого. Не будет жизни со знанием, что кого-то из-за тебя лишили жизни.

– Пожалуйста что? – издевался Каль, явно ощущая свой триумф.

– Я хочу, чтобы ты провел со мной ночь, – выдохнула я, игнорируя презрительную улыбку Пелина, который мои слова отлично слышал.

– Великолепно, – ответил счастливый Ворти и вернул взгляд на виселицу.

Не понимая происходящего, я повторила:

– Казнь останови. Ты обещал!

– Я ничего тебе не обещал, – широко улыбался Каль, наблюдая за тем, как Элеот поднимается на возвышение.

Палач закрепляет петлю, а он наконец находит меня глазами. Находит и улыбается, обнажая выразительную ямочку на щеке.

Не помнила себя, когда призвала чистую магию, но она будто не откликнулась. Только камни в форме ромба, украшающие балюстраду, загорелись, ослепляюще зажглись зеленым сиянием.

– Кто посмел колдовать у меня во дворце?! – услышала я яростный голос расположившегося неподалеку императора.

Деревянный люк в полу под ногами Элеота резко открылся. Светящиеся камни один за другим полопались, разлетаясь на мелкие осколки, что яростно впивались в живую плоть.

Мой отчаянный сумасшедший крик, щедро сдобренный чистой силой, которую больше не сдерживала защита дворца, потонул в сотне других.

Глава 7: Побег

Весь путь обратно я провела словно в бреду. Схватив меня на руки, Пелин открыл зеркало, чтобы перенести меня через него, пока истерящие лорды и леди покидали балкон вслед за своим трусливым императором.

– Попытка покушения на императора! – кричал он же, спешно унося свои широкие чресла. – Казнить! Немедленно казнить!

Что было дальше, я уже не видела и не слышала. Мы оказались в выделенной мне спальне в особняке. Сгрузив меня на кровать поверх покрывала, Найкл встал рядом и посмотрел на меня с нечитаемым выражением на лице. Ни слова, только взгляд, осознающий или уже осознавший, что назад дороги нет.

Широкая неестественная улыбка легка на мои губы, отчего он тотчас же отшатнулся от кровати.

Следом из второго зеркала вышел Калиан и, сложив руки на груди, встал рядом с братом, мрачно взирая на меня. Дыхание его было глубоким, шумным, словно он испугался или долго бежал.

Слезы текли по моим щекам сами собой, а я буравила двух братьев взглядом, обещающим все смертные муки, и шептала только одно слово:

– Ненавижу.

– Ты хоть понимаешь, что не сегодня-завтра тебя казнят, идиотка? Во дворце запрещено применять чары! – взвился мой бессменный охранник.

– Оставь, Пелин. Поделом. Сейчас нужно понять, как пострадаем из-за этого мы. Я свяжусь с отцом.

С этими словами Калиан направился на выход из спальни. Мой голос нагнал его уже в дверях:

– Если мне суждено умереть, я заберу вас с собой.

Остановившись, он обернулся.

– Готовься к ночи, мерзавка. Твоя семья все еще у меня. Пелин, за мной.

У меня не было сил на то, чтобы подняться с постели. Оба брата вышли, но я продолжала бессмысленно смотреть в потолок. Впрочем, через час или два я все же скинула меховой плащ и обувь, устало пробираясь в ванную.

Холодная вода не отрезвляла. Ни единой мысли, ничего вообще, кроме желания расправиться с обидчиками. Наверное, именно так ведьмы в прошлом и становились злыми. Их пытались сломать, но они не ломались, а лишь становились озлобленнее, ожесточеннее. Когда-то они надеялись на спасение, но никто так и не пришел их спасти.

И тогда им пришлось спасать себя самостоятельно.

Я помнила про записку, ждала ее. Служанка заходила несколько раз, то предлагая спуститься в столовую на обед, то отведать его прямо в спальне.

Глядя на еду, я абсолютно ничего не хотела. Я просто ждала.

Когда служанка зашла в третий раз, за окном начали сгущаться сумерки. Ветер заставлял рамы и стекла дрожать, снег не давал рассмотреть через окно хоть что-нибудь.

За окном бушевала снежная буря. За окном бушевала моя душа.

– Лорд Ворти вернулся домой, – сообщила мне служанка несколько скованно.

– Мне все равно, – безэмоционально отозвалась я и вдруг увидела сложенный в несколько раз клочок бумаги, что был буквально брошен мне на колени.

Неверяще мазнув по женщине взглядом, я раскрыла долгожданную записку и прочитала только одно слово: «Улетай».

Кресло я освободила в два счета. Схватив гримуар, призвала метлу. Ее у меня отобрали после прошлого полета, но проблем я в этом не видела. Уже через миг она ворвалась в спальню, разбивая очередное окно, и прильнула к моей руке.

Служанка испугалась, вскрикнула, тем самым напомнив о себе.

– Пусть все слуги немедленно покинут