Крепость (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Биргер собирает своих верных друзей и дружины и решает пойти за своей прекрасной монголкой.

Злобный хан Батый, узнав о решении Биргера, призывает к себе будущего зятя Искандера и приказывает разгромить отряды викингов. Мол — если хочешь, русский бай, взять в жены мою прекрасную дочь, то докажи, что ты воин и полководец.

Искандер, конечно же, рад стараться. Он ведет многочисленную орду (ладно, пусть тумен) навстречу королю Биргеру и нападает на стоянку шведов, когда они спали. Даже часовых не выставили!

Разумеется, половина тумена погибла, но шведам пришлось отступать. Горят драккары, викинги очень красиво гибнут. Друзья выносят Биргера в единственный уцелевший драккар, тот скользит по реке, а король произносит слова: «Я вернусь за тобой, моя Джамиля!»

В общем, зрители будут в слезах и в соплях и станут ждать следующей серии, в которой русский коназ Искандер будет наказан, Биргер и Джамиля соединятся в поцелуе.

На киноэкране пошли последние титры, а народ, начавший было аплодировать заметил, что император молчит, ладонями не хлопает, поэтому стих. Теперь все ждали моих слов. Что ж, придется говорить…

Я встал, подал знак присутствующим, чтобы оставались на месте, вышел вперед и начал речь:

— Итак, господа, прежде всего мне бросилось в глаза вопиющее казнокрадство.

— Ваше величество… — пискнул что-то режиссер, но был остановлен взмахом моей длани:

— Господин Стародомский, вы станете говорить тогда, когда вам разрешат. Да и некрасиво перебивать собеседника. Итак, — повторил я, собираясь с мыслями, — судя по смете, вы потратили на реквизит и на бутафорию полмиллиона рублей. Но я увидел на экране несколько юрт, горящие корабли — кстати, это макеты или модели один к тридцати двум? Мне известно, что лучший способ украсть деньги — сотворить пожар среди декораций. А у вас пожар прямо-таки вытекает из сути фильма. Браво! А Стокгольм, судя по всему, снимали в Выборге. Кстати, господин режиссер, а почему Стокгольм?

— Стокгольм, как всем известно, столица Швеции, — гордо заявил Стародомский.

— —Да? — с иронией протянул я. — А вам известно, что в тринадцатом веке столицей королевства Швеции была Упсала? А Стокгольм, кстати, основал сам Биргер. Ладно, столица, не суть важна. Я даже не стану придираться, что в тринадцатом веке шведы уже были христианами, а не язычниками, а вот монголо-татары, напротив, еще не приняли ислам. Я оставлю на вашей совести биографию Биргера, который королем не был. Мне любопытно другое. Как вы сумели снять такой мерзкий, антироссийский фильм, пятнающий честь нашего народа и имя нашего великого героя, да еще и святого? Вы смешали «Кавказского пленника» графа толстого с рыцарскими романами господина Скотта, помазали все соплями и растворили на антироссийском бреде.

— Па-азвольте, ваше величество! — вскочил режиссер. — Все, что вы сказали, это художественный вымысел! Художественная реальность может отличаться от исторической. Я так вижу! Я творец, а не придворный летописец! Я художник! И нигде не упомянуто, что Искандер — это и есть князь Александр Ярославович. Коназ Искандер — вымышленное лицо.

— А кто вам сказал о том, что вы художник, что вы творец? — с насмешкой поинтересовался я. — Вы бездарь, господин Стародомский, к тому же ещё и вор. Вы мните себя творцом, а беретесь снимать фильмы, на которые вам выделяются деньги из казны Российской империи. Я бы ещё понял, если бы вас финансировало королевство Швеция, но шведы на такую туфту не дадут ни кроны, да что там кроны. Они вам и пяти эре бы не дали только за то, что вы извратили историю. А за извращение своей истории вы получили миллион рублей. А сколько вы лично украли — мы ещё разберемся. А касательно того, что Искандер — это вымышленное лицо… Вы дурак, или притворяетесь? Даже гимназисту известно, что Искандером именовали Александра в монгольской ставке.

Я посмотрел на генерала Мезинцева, сидевшего в зале. Отдать ли пркиаз начальнику КГБ, чтобы тот проверил всю подноготную режиссера? Или он действительно, не враг, а просто дурак с большими амбициями?

— Еще скажите мне, господин творец, вы историю когда-нибудь изучали? Даже Репин, уж на что талантливый художник, хоть и фальсификатор исторической действительности, что-то читал. А вы? Кстати, где у нас сценарист?

В титрах фильма в качестве автора сценария числился «гр. Толстой». И где наш граф, в этой реальности не успевший стать «красным»? Кстати, он за сценарий получил десять тысяч рублей. Не так и много, если обычный гонорар графа за книгу составлял пятьдесят тысяч.

— Алексей Николаевич сообщил, что он очень болен и не смог подойти на премьеру, — сообщил кто-то из зала.

Хм. В принципе, здоровье Толстого в сороковом году уже начало давать сбои. Мог и заболеть. А мог и просто не явиться, заранее представив мою реакцию. Граф Толстой всегда отличался дьявольским талантом, а ещё умением приспосабливаться к любому правителю и режиму. И удивительным нюхом. Но я предпочитаю просто читать его книги, не вникая в детали биографии.

— Ваше величество, первоначальный вариант сценария был совершенно другим, — вмешался Пырьев, бледный, как снег. — Я все внимательно читал. Да что там — я сам заказывал графу Толстому сценарий. К историкам за консультациями не обращались — какой смысл? А в сценарии повествовалось о Невской битве. Текст очень добротный, хотя в нем не было никаких лирических сцен кроме той, где юная княгиня провожает Александра на войну. Хан Батый имелся, но только как второстепенный персонаж. Я считал — он сказал только восемь слов. А никакой романтической линии Биргера в первоначальном замысле не было. А Алексей Николаевич, продав свой сценарий студии, в процесс создания фильма больше не вмешивался. Как я полагаю — режиссер переделал сценарий в процессе съемок.

Я не великий знаток истории кино, но знаю, что бывало и так, когда режиссер перелопачивал сценарий «от корки до корки». Так, кажется поступал Александров.

Я замолк на несколько секунд, потом сказал:

— В общем так, господа. У вас имеется выбор. Уточняю, что это касается не только режиссера, но всей съемочной группы, а также и вас, господин Пырьев. Выбор у вас такой. Вариант первый, по которому вы возвращаете миллион рублей в государственную казну. Ладно, не миллион, а девятьсот девяносто тысяч. Деньги, выданные Толстому возвращать не нужно. Снимем по его сценарию нормальный фильм. Срок — неделя. В противном случае, полицейское ведомство проведет расследование, по результатам которого деньги будут взысканы принудительно, а все участники — от режиссера, до помощника младшего осветителя, отправятся убирать снег на Колыму.

Киношники остолбенели. Актер, сыгравший роль Биргера — красивый и здоровый парень, «истинный скандинав», робко спросил:

— Ваше величество, а при чем здесь актеры? Мы играли, как было написано в сценарии.

— А кто вас заставлял играть человека, заведомо являвшегося врагом России? А кто заставлял господина Слуцкого играть Александра Невского как мерзавца и холуя? Вас никто не неволил. Сценарий вы все читали. Хотели прославиться, посмотреть по-иному на события русской истории? Поздравляю, у вас все получилось.

В зале пронесся нервный хохоток, кто-то заплакал, а одна из актрис упала в обморок.

— Есть ещё один вариант. Господин Пырьев — я обращаюсь лично к вам. — посмотрел я в сторону Ивана Александровича. — Вы лично, я подчеркиваю — лично, в течение месяца переснимете фильм. Где вы отыщете деньги на кинопленку, на прочее — меня не волнует. Впрочем, актеры и прочие уже свои деньги получили, а теперь извольте их отрабатывать. Впрочем, часть средств вам будет выплачена после проведения ревизии. А так — возьмете кредит в банке, упадете в ножки какому-нибудь толстосуму. Снимете достойную ленту, я вам все компенсирую, да ещё и вдвойне. А нет, отправитесь возглавлять театр в Магадане. Здания там нет, но построите. А с вами отправится и весь ваш съемочный коллектив.

Жестоко? Может быть. Но Пырьева я назначил не просто на должность руководителя кинематографа. Он не только должен искать сценарии, но и контролировать работу. Пусть сам ездит на студии, смотрит за актерами.