Агент Иван Жилин - Александр Щёголев

Прилавок с печатной продукцией ломился от книг, журналов, газет, плакатов, этикеток, открыток, наклеек и тому подобное. Я выбрал солидную ежедневную газету с характерным названием: «ХРОНИКИ ДОБРА» и пошел обратно к Бэле.

– А вы, это… – оторопело позвал меня парень, стоящий по ту сторону прилавка. – А деньги?

– Деньги? – Я посмотрел на Бэлу. – Разве это не бесплатно?

Тот промолчал, тщетно пряча гадкую улыбочку.

– Вот тебе и обеспечение минимума потребностей, – сказал я, возвращаясь. – Вот тебе, бабушка, и новый круг рая… Сколько с меня?

– Двадцать сантимов, – виновато ответил продавец. – Простите, я не хотел вас обидеть.

Я пошарил по карманам.

– Знаешь, дружок, тут такое дело… Сколько это будет в копейках? Я, признаться, не разбираюсь в ваших сантимах.

– У вас нет при себе денег?

– Копейки – это не деньги? – озадачился я. – Тогда как насчет центов? Или счет идет на рубли и доллары?

Он брезгливо покрутил в руках предложенные ему монеты. Было ясно, что нормальных денег среди них не обнаружилось.

– Ну, ладно, – легко решил продавец, – берите так. Ерунда все это. Желаю вам здоровья.

– Межпланетники помнят свои долги, – успокоил я его. – Даже став культовыми писателями.

Прежде чем покинуть это место, мне вздумалось попрощаться еще и с девушкой-меломаном, на которую моя внешность произвела столь сильное впечатление – а может, наоборот, я хотел с ней поздороваться? – но той возле музыкального киоска уже не было. Жаль.

Свернув с бульвара, мы продолжили путь. Проспект Ленина, бывший когда-то тесной, заполненной транспортом улицей, и называвшийся, если не ошибаюсь, Веселым проездом, оказался решительно преображенным. Теперь он был на удивление широк, тих и зелен. Проспект был достоин своего имени.

– Как устроишься, зайди в отделение Национального Банка, – посоветовал Бэла. – Не откладывай в долгий ящик. Никто здесь не возьмет у тебя денег, если они не местные, имей это в виду.

– Ох, куда только мне не надо зайти! – простонал я.

– Что, большие планы?

– Прежде всего – к Строгову. Ради этого, собственно, я и приехал. Как там Дим Димыч, что слышно?

– Говорят, плох. Я, к сожалению, с ним лично не знаком.

– Что плох – и без того известно. – Я вздохнул.

– Много вас, писателей, понаехало, – пихнул меня Бэла в бок. – И все – к Строгову. Вы что, сговорились?

– Разумеется. Операция под кодовым названием «Время учеников». Послушай, я не хочу это обсуждать. Тебе случайно не знаком человек по фамилии Скребутан?

– Кто?

– Стас по прозвищу Бляха. Бывший рыбарь. Неужели ты не слышал, как он тут в свое время куролесил, ставил на рога всю полицию? В заварушку был в группе ректора. Я пытался с ним связаться из Ленинграда, но… Даже не знаю, жив ли он. Семь лет не виделись.

– Станислав Скребутан? – мой спутник чуть не поперхнулся собственным удивлением. – Ого!

– Что-то не так?

– Это нынешний председатель совета директоров Национального Банка. Один из тех, кто оказался не против, чтобы революция вынесла его на самый гребень волны. Вот пусть он и объяснит тебе про денежную реформу. Я пришлю ведомственный справочник с телефонами, сможешь связываться со своим Бляхой, сколько душе угодно.

– Спасибо, комиссар, – сказал я, не испытывая почему-то благодарности. Наверное, потому, что в разговоре не было больше искренности. Я чувствую такие вещи, как замужняя баба – ценное качество для профессионального шпиона. Бэла Барабаш давно и прочно думал о чем-то, о чем не решался или не желал заговорить вслух, он смотрел на меня и видел вместо бывшего соратника всего лишь источник информации. Теперь я в этом не сомневался.

– Долго нам идти? – непринужденно поинтересовался я.

– Вон, отель уже виден.

– Так ты ведешь меня в гостиницу?

– А куда же еще?

Я смерил взглядом оставшееся расстояние и засомневался:

– А ты успеешь?

– Что?

– Рассказать, о чем вы с лейтенантом Сикорски шептались в коридоре, пока девчонка проверяла мои рефлексы?

Он не сбился с ноги, не изменился лицом, не задышал прерывисто. Прекрасная выдержка у человека. А может, просто реакция замедленная. Он улыбнулся краешками губ:

– Нашел девчонку! По моим сведениям, Рафе тридцать семь. Хотя, кое-кто уверен, что ей только тридцать пять, я имею в виду, конечно, ее мужа.

– Рудольфа Сикорски?

– Ага, догадался! Да, это несчастный Руди. У них с Рафой довольно сложные отошения, я стараюсь в эти дела не вмешиваться… – Бэла потер щеку. Ту самую, которая, возможно, до сих пор побаливала. – Ты прав, тебя мои проблемы тоже касаются. В конце концов, человека похитили на твоих глазах.

– Похитили? – удивился я. – В парня стреляли из вакуум-арбалета. И попали, между прочим.

А еще он получил точно такую же порцию нейро-волнового излучения, как и его ни в чем не повинный собеседник, подумал я. Как и шестеро других свидетелей. Все свидетели дружно упали, но ему хоть бы что. Черепная коробка, надо полагать, у него свинцовая. Или под черепной коробкой нет ничего, что можно было бы возбуждать и тормозить.

– Есть основания надеяться, что похищенный жив, – веско произнес Бэла. – Это было похищение, Иван, а не убийство. Поэтому постарайся понять мой следующий вопрос правильно: все ли ты рассказал лейтенанту Сикорски?

Я прикрыл глаза. Я мысленно застонал. Спокойно, сказал я себе, есть люди, которые не лгут, и есть люди, которые следят, чтобы другие не лгали. Я открыл глаза и постарался быть очень терпеливым.

– Мой контакт с этим парнем, конечно, мог кому-то показаться продолжительнее, чем он был на самом деле. Какому-нибудь мороженщику, у которого от скуки жизненные процессы замедлены и без парализатора. Или у тебя есть основания подозревать, что меня действительно забросило сюда волей психически нездорового человека?

– Боже упаси, – ответил Бэла. Кажется, искренне. – Ну, так как? Тебе удалось вспомнить, где и когда состоялось ваше с ним знакомство?

Я напрягся. Поганый червяк в моей голове опять заворочался, выдавливая наружу всякую мерзость. Сейчас меня спросят про номер в гостинице, где, по мнению сумасшедшего незнакомца, мы провели наш первый вечер, а потом меня спросят про название бара, где мы с ним якобы познакомились, и таким незамысловатым способом будет определен номер и пароль ячейки в некой камере хранения…

– Когда же вы все поверите, – рассердился я, – что Жилин только литератор, дорогие вы мои современники?

– Похищенный подошел именно к тебе. Это не может быть случайностью.

– В нашем мире все может быть случайностью, – возразил я. – Общались мы с ним, помнится, без переводчика. Один русский обнаружил на привокзальной площади чужой страны другого русского – вот тебе и причина для начала разговора. Кстати, каким образом вообще была установлена личность похищенного?