Эксперт № 49 (2013) - Эксперт Эксперт

Позднее ФАС скорректировала содержание поправки, пояснив, что антимонопольное регулирование предлагается распространить не на объекты интеллектуальной собственности (изобретения), а на обращение товаров, сделанных с их использованием. Но и с этим деловое сообщество не согласилось: выходит, что, пока патент висит на стене, тебя никто не трогает. Как только изобретение обрело форму товара и выведено на рынок — пожалуйте на прием в ФАС.

Игорь Артемьев впервые столкнулся с консолидированным сопротивлением делового и экспертного сообществ

Фото: ИТАР-ТАСС

Игорь Артемьев считает, что экспертное и деловое сообщество его недопонимает. Необходимость этой поправки он объясняет такими примерами из практики, как установление необоснованно завышенных цен на жизненно важные лекарства. То есть если изобретатель и производитель уникального лекарства продает его избранным по одной цене, а всем остальным по более высокой, то он должен быть наказан за монопольное поведение. То же самое, по смыслу законопроекта, должно быть в случае с предоставлением исключительных прав на использование технологии.

«Товар, при производстве которого использованы объекты интеллектуальной собственности, обращается на рынке на основе общих правил товарного обращения. Наличие исключительных прав, использованных при производстве товара, не выводит его обращение из-под установленных антимонопольных правил, — пояснил “Эксперту” начальник правового управления ФАС Сергей Пузыревский . — То есть если монополия производит товар, маркируемый товарным знаком, то отказать в заключении договора поставки такого товара можно лишь по экономическим или технологическим причинам, а не по причине того, что на товаре содержится товарный знак. При этом контрагент не вправе требовать передачи лицензионных прав на товарный знак, ссылаясь на доминирующее положение лица на товарном рынке».

Более отчетливо понять дилемму этой новеллы можно на примере дела, возбужденного ФАС по заявлению некоего ООО «Корес», которое требовало у производителя электронной контрольной ленты защищенной (ЭКЛЗ) ООО «Безант» заключения договора на поставку комплектующих для производства. Изобретение «Безанта» — это защищенное от взлома и встроенное в кассовые аппараты устройство, которое фиксирует количество пробитых чеков. Это единственный прибор, сертифицированный ФСБ и потому разрешенный к использованию в России. Предприниматели не раз жаловались на дороговизну кассовых аппаратов, в себестоимости которых значительную часть составляет монопольно высокая цена ЭКЗЛ. Пока в силу закона ФАС не может обязать «Безант» снизить цену, но она попыталась своим предписанием заставить правообладателя заключить с «Коресом» договор на поставку комплектующих, который, кроме прочего, подразумевал и предоставление технической документации на них. Понятно, что, имея ее на руках, можно привнести несколько новшеств и запатентовать уже свое изделие. Привело бы это к конкуренции и снижению цены? Однозначно. Но это привело бы и к нарушению прав на интеллектуальную собственность, что запрещено Гражданским кодексом и другими законами. Поэтому, кстати, суд отменил предписание ФАС. Логика закона такова, что в данном случае конкурировать можно только путем самостоятельного изобретения аналогичного прибора. (Совсем другой вопрос — почему не все аналогичные приборы смогут пройти сертификацию ФСБ.)

Цена одного слова

В последней редакции законопроекта, которая и была отправлена в правительство уже в четвертый раз, 21 ноября, «интеллектуальная» новелла сохранилась. Предприниматели с ней не согласились и попросили хотя бы сделать некоторые оговорки. Аналитический центр при правительстве РФ в октябре провел круглый стол, в ходе которого выявились новые мины, заложенные «интеллектуальной» поправкой. В частности, в последней редакции говорится о возможности вмешательства ФАС в соглашения и действия, связанные с использованием интеллектуальной собственности, если такие соглашения направлены на ограничение конкуренции. Эксперты Аналитического центра при правительстве считают, что антимонопольный орган может вмешиваться только в те отношения, которые привели к ограничению конкуренции. Разница очевидна: в первом случае терзать можно все инновации без исключения, во втором придется еще доказать, что были нарушены чьи-либо права.

«Аналитический центр при правительстве сделал все возможное, чтобы, сохранив диалог с ФАС, найти компромиссную редакцию, минимизирующую риски новаций ФАС, — считает член рабочей группы по защите конкуренции Экспертного совета при правительстве РФ Алексей Ульянов . — Мы предложили, чтобы ФАС если и вмешивалась в соглашения по интеллектуальным правам, то только в такие, которые привели к ограничению конкуренции. То, что ФАС отвергла эту уступку, говорит о том, что служба не собирается доказывать факты ограничения конкуренции, намеревается получить власть над всеми инновационными компаниями и заодно демонстрирует свою неспособность договориться не только с предпринимателями, но и с экспертным сообществом».

Но есть и другое мнение. «Мы уже говорили, что так называемая интеллектуальная собственность — это тоже способ монополизации, отличающийся от остальных только тем, что общество согласно его терпеть, — считает Владислав Корочкин , вице-президент “Опоры России”. — В данном случае антимонопольное регулирование предполагается распространить только на сферу обращения интеллектуально емких товаров. В то время как все проблемы возникают в сфере их производства, в том числе контрафактного. Угрозу инновациям здесь усмотреть трудно».

Споры с «Опорой»

У Игоря Артемьева в преддверии совещания с Игорем Шуваловым оставался единственный козырь — поддержка в лице «Опоры России». После того как президент этой организации Александр Бречалов отказался подписывать «письмо четырех», которое могло быть «письмом пятерых», даже заговорили о расколе в бизнес-сообществе. Речь идет об обращении к вице-премьеру Игорю Шувалову руководителя ТПП Сергея Катырина , президента РСПП Александра Шохина , сопредседателя «Деловой России» Сергея Генералова и бизнес-омбудсмена Бориса Титова . Оно появилось после того, как ФАС в четвертый раз внесла в правительство законопроект в итоговой редакции. «Это как раз тот случай, когда становится ясно, что “Опора России”, РСПП и “Деловая Россия” опираются на разные сегменты бизнеса, — говорит Владислав Корочкин. — Малому бизнесу, как уже говорилось, “четвертый пакет” не угрожает. Крупному, а в отдельных случаях и среднему он, вероятно, может создать некоторые неудобства. Что касается обратного эффекта, то он есть у любых законодательных норм. Просто в каких-то случаях это лучше видно. И чем крупнее бизнес — тем лучше видно».

Впрочем, вот против каких новелл ФАС помимо контроля за объектами интеллектуальной собственности выступали бизнесмены в обращении к Шувалову. Это попытка установить контроль над всеми совместными предприятиями по аналогии с согласованием слияний и поглощений. Это желание ФАС наряду с ФСТ контролировать соблюдение тарифов на регулируемые виды деятельности. Это введение пресловутых правил недискриминационного доступа для компаний, занимающих доминирующее положение на рынке, и распространение на них тех же мер воздействия, что и на естественные монополии. И наконец, это обязательное опубликование правил торговой практики (в случае, если предприятие один раз уличили в нарушении антимонопольного закона). Все это, считают представители трех деловых сообществ и бизнес-омбудсмен, еще больше ударит прежде всего по малому бизнесу, который и без того больше всех страдает от ФАС. По данным анализа деятельности ФАС, проведенного Российской академией народного хозяйства и государственной службы, 90% решений регулятора вынесены в отношении малого и среднего бизнеса. С такой статистикой мы можем занять рекордное место в истории антимонопольного законодательства. Россия в этом, конечно, новичок, но нелишне вспомнить, что первый в мире антимонопольный закон, который был принят в Канаде в 1889 году, был направлен исключительно на защиту небольших хозяйств от более крупных и эффективных.

«Введение правил недискриминационного доступа разрабатывается явно в пользу монополистов, — говорит Алексей Ульянов. — Яркий тому пример — составление таких правил в режиме эксперимента для “Уралкалия”, после чего цена на хлористый калий для российских потребителей перестала снижаться вслед за мировой, как ранее. Крупные компании всегда найдут способ утвердить выгодные для себя правила. Зато малые и средние предприятия окажутся связаны по рукам и ногам, поскольку не смогут реагировать на изменения конъюнктуры рынка, а значит, многие будут просто проигрывать конкуренцию и разоряться».