Это сделал Дворецки - Уолтер Мэркс

Мистер Дворецки (в недоумении, но не выходя из роли). Я знаю, что ты сказала: «Да, пожалуйста».

Натали (определенно выйдя из роли). А что ты должен сказать?

Роберт. Всегда рад услужить? Не думаю, что я должен говорить: «Всегда рад услужить». (Кричит, обращаясь к Тони). Тони, в тексте есть фраза: «Всегда рад услужить?»

Натали. (Медленно, словно объясняя ребенку). В тексте нет фразы «Всегда рад услужить». В тексте есть вопрос о маджонге.

Роберт. Ох, этот вопрос о маджонге. Он еще остался?

Натали. Я не могу в это поверить. Мы репетируем эту сцену три недели, сцену, в которой не менялось ни слова, и теперь ты спрашиваешь, остался вопрос о маджонге или его вычеркнули.

Роберт. Значит, я забыл одну маленькую реплику.

Натали. Одна маленькую реплику? Ты забыл весь свой текст.

Роберт. Это ложь.

Натали. Ты прав. Ты его не забыл. Забыть можно только то, что знал. (Из-за кулис появляется Тони).

Тони (ровным голосом). Натали, мы уладим это позже. Давай продолжим с того момента, как ты пьешь кофе. (Натали подносит чашку ко рту).

Роберт. Минуточку. Я не собираюсь молчать, когда меня оскорбляет… актриса, занятая в эпизоде.

Натали (ставит чашку, не пригубив кофе). Актриса, занятая в эпизоде? А кем ты видишь себя? Звездой? Ты десять лет играл в сериале семейного доктора, который рецепта не мог выписать, не посмотрев на телеподсказку, а теперь называешь себя звездой? Я бы не назвала тебя даже актером. (Остальные артисты уже высыпали на сцену, чтобы не пропустить такого зрелища).

Роберт. А ты — не актриса. Ты — раздраженная, бесталанная, стареющая инженю, чья карьера закончена, если не считать возможности сыграть в рекламных роликах социальной службы, рассказывающих о том, что делать при климаксе.

Тони. Пожалуйста! Пожалуйста! Давайте вернемся к репетиции. Натали, пей кофе.

Натали (обращаясь к Роберту). Такая неряшливая, непрофессиональная игра, как у тебя, наверное, сойдет для самодеятельности Тьмутараканска, но на театральной сцене, где ты сейчас находишься, по-прежнему ценится мастерство и уважение к коллегам. (Обращаясь к Тони). Я не собираюсь работать с этим человеком, пока ты не заставишь его полностью выучить текст… и пока этот текст накрепко не впечатается в его так называемую память! (Обращаясь к Роберту). А вам, мистер Лэттимор, следует немедленно обратиться к врачу. У вас все симптомы глубокого склероза! (Она поднимается и уходит со сцены).

Роберт (кричит вслед). Паршивая сука! Клянусь Богом, я тебя за это убью! Ты слышишь? Я тебя убью! (Другие актеры поворачиваются и смотрят на Роберта).

Тони. Ох, черт!

Вечер того же дня.

Тони в смокинге, джинсах и рубашке с расстегнутым воротничком сидит за стойкой бара, вытирает кофейник изнутри бумажным полотенцем. Одновременно говорит по телефону.

Тони (в трубку). Лестер… (Слушает). Лестер… (Слушает). Лестер, я разрабатываю новую рекламную концепцию. Все составляющие у меня есть. Вечером утрясу последние детали. Поговорим об этом завтра! (Он кладет трубку. Убедившись, что кофейник чист, ставит его на поднос. Вытирает чашку, из которой миссис Дрорецки не выпила ни глотка, тоже ставит на поднос. Относит поднос к кофейному столику. Едва заканчивает свои дела, появляется Натали в халате и ночной рубашке. Тони смотрит на часы). Ты, как всегда, точна.

Натали. Ты заставил Роберта выучить текст?

Тони. Да. Проблема с вопросом о маджонге снята. (Натали подходит к дивану, садится). Ты уверена, что этой ночью Майкл не придет в твою комнату?

Натали. Не волнуйся. Я сказала ему, что у меня мигрень. А с чего такая таинственность?

Тони. Я же тебе говорил. Хочу порепетировать только с тобой.

Натали. Я не знаю, какой фортель ты решил провернуть, но, каким бы он ни был, забудь про него. День прошел, а ты так и не уволил Клодию. Я не блефую, Тони, и не собираюсь больше ждать. Завтра…

Тони. Завтра все образуется. Актриса, которая должна заменить тебя, приезжает в два пополудни. Я собираюсь все сказать Клодии после утренней репетиции.

Натали. Если не скажешь, готовься к появлению плакатов.

Тони. Об этом не волнуйся. Я позвал тебя для того, чтобы ты помогла мне с одной драматургической проблемой.

Натали. Какой же?

Тони. Видишь ли, я подумал, что обнаружилась недоработка сюжета. Но нет. С сюжетом полный порядок. (Пауза). Загвоздка с мотивами.

Натали. Мотивами?

Тони. В классическом убийстве в запертой комнате у всех персонажей должны быть одинаково серьезные мотивы для убийства. На текущий момент выпадает мотив Роберта. Я осознал, что он настолько сильный, настолько явный, что все подозрения падают на него. Вот почему мне теперь необходимо усилить мотивы и остальных персонажей. Иначе не будет у нас никакого детектива.

Натали. А что будет с моей ролью?

Тони. С этим мы разберемся по ходу. Но ты должна помочь мне с ролью Майкла. Потенциально у него серьезный мотив, но его нужно выпятить.

Натали. Как?

Тони. Изменив сцену соблазнения. Пока ситуация такова, что Альдо воспринимается, как любовник, а не потенциальный убийца. Я должен более явственно выпятить его способность разъяриться, показать, что он может взорваться, как Везувий…

Натали. Если ты надеешься, что я соглашусь затенить свою роль, чтобы усилить роль Майкла, то напрасно.

Тони. Ты не понимаешь. Я собираюсь сделать Майкла совершенно пассивным. Агрессором станешь ты. Тем самым я смогу показать, что Альдо свойственен комплекс неполноценности. Это сцена станет твоим триумфом.

Натали. Это шаг в правильном направлении.

Тони. Я знал, что ты со мной согласишься.

Натали. У тебя есть новый текст?

Тони. Нового текста нет… пока. Это сцену я собираюсь переписать ночью. Но, прежде чем поднести ручку к бумаге, я хочу проработать ее с тобой, чтобы убедиться, что тебя полностью устроят все эти изменения.

Натали. Дельная мысль.

Тони. Пока я не могу сказать Майклу, что ты заменишь Клодию. Но в переделанной сцене Альдо уже будет играть с твоей Викки. (Пауза). Как ты знаешь, я видел Викки эгоистичной, начисто лишенной угрызений совести маленькой шлюшкой. (Натали кивает). Я прихожу к тебе. Потому что ты послала за мной. Вхожу в комнату. Ты предлагаешь себя мне. Я колеблюсь. Ты гнешь свое. Удваиваешь усилия. Я по-прежнему не бросаюсь на тебя. Тогда ты спрашиваешь, а мужчина ли я.

Натали. Вроде все логично.

Тони. Твои издевки приводят Альдо в ярость, он хватает тебя. Ты от этого возбуждаешься еще сильнее…

Натали. И мы занимаемся любовью.

Тони. Не сразу. Сначала ты должна окончательно его завести.

Натали. Как?

Тони. Устроив стриптиз.

Натали. Тони.

Тони. Раздевшись до пояса.

Натали. Я не могу.

Тони. А что тут такого?

Натали. Это ничем не обосновано. Достаточно и слов. Не вижу я в этой пьесе сцены с обнажением.

Тони. Эта сцена не должна казаться инородной. Наша задача — органично вписать ее в общую канву. Грудь Клодии обнажать смысла нет, но вот твою…

Натали. Не думаю, что я смогу это сделать.

Тони. Как я понимаю, дело не в ложной скромности. Ты не из тех, кто скрывает свое сокровище… даже два сокровища.

Натали. Нет.

Тони. Такая грудь у тебя от природы, так?

Натали. Естественно.

Тони. Тогда в чем дело?

Натали. Меня тревожит не грудь. (Пауза). Соски.

Тони. А что не так с твоими сосками?

Натали. Они слишком большие.

Тони. И что? От этого из зала они будут только лучше смотреться.

Натали. Наверное, ты прав.

Тони. Ладно. Теперь сама сцена. (Он ведет Натали к дивану. Пауза). Давай попробуем ее изобразить. Начнем с того момента, как я вхожу.

Натали. Я, само собой, на диване (садится на диван. В этот самый момент Тони украдкой смотрит на часы).

Тони. Помни, я — Альдо.

Натали. Хорошо.

Тони. И называй меня не «Альдо», а как-то более нежно.