Святая сила слова. Не предать родной язык - Василий Ирзабеков

«Молви слово доброе!», «Доброе слово лечит, а злое – калечит», «Доброе слово и кошке приятно», «Спасибо на добром слове» – это лишь немногие перлы того изумительного богатства, той волшебной кладези, что зовётся человеческой речью, русским живым словом. По большому счёту, не столь важно даже, о чём вы поведёте сейчас речь, сколько то – как вы её поведете. Сколько раз приходилось наблюдать умилительную сцену примирения супругов после того, как один из них в очередной раз, как водится, приревновал свою ненаглядную половинку. И вот сидят голубки рядышком, она треплет его по кучерявой (или лысой) макушке, приговаривая: «Дурачок ты мой!», от чего этот самый «дурачок» приходит в неописуемый восторг, словно ему подарили целый мир или, по меньшей мере, присудили Нобелевскую премию мира. А между тем она его только что – если перевести буквально – обозвала умственно неполноценным. Но как! Как она это сказала! Что же касается обратной ситуации, то автор этих строк в течение нескольких последних лет панически боится, выйдя из аудитории после очередной лекции, вдруг услышать за своей спиной, что, мол – де, умный приехал из Москвы. И хотя формально это слово можно спокойно отнести к разряду… но лучше не надо!

Только вспомним, сколько раз встречали мы в этой жизни людей, обладающих этим удивительным даром. Как живителен их приход к нашей постели, когда вдруг занемогли, как благостно их участие в трудную минуту, когда уже небо кажется с овчинку. Но вот пришёл этот человек, сказал что-то доброе, – нет-нет, вовсе немудрёное, нехитрое, просто достал что-то невидимо из таинственных глубин своей озарённой души, облёк это в ему одному подвластное лёгкое ободряющее слово, – и разом стало легче на душе, светлее вокруг… И вот мы снова поверили: в себя, в свои силы, что Бог не оставил нас и что всё ещё образуется. И когда человек этот уходит, совершив своё поразительное делание, мы ещё долго живём словом, что он высказал, всё ещё отогреваемся в невидимых лучах его света. Лучшие из священнослужителей, с которыми судьба сводила автора, обладают именно этой живительной способностью речи. А потому каждый из них – ещё и выдающийся творческий человек. Никогда не забуду, как в один из тяжёлых периодов своей жизни, когда ещё не мог разглядеть уготованной мне Господом стези (а потому всё маялся, всё унывал и страдал неимоверно), пришёл в свой приход на воскресную службу. Но даже исповедь не принесла облегчения, и тогда, уже подойдя к кресту, уже приложившись к нему, а затем к руке священника, в отчаянии чуть не выкрикнул: «Но для чего-то же Господь создал меня?!» На что батюшка без паузы, почти мгновенно, словно ожидал моего вопроса и готовился к нему, проговорил с улыбкой: «Для Царствия Небесного!» – и поцеловал в макушку. Боже, всего три слова, но как это было сказано, как это было верно, какой рай процвёл тогда в моей измученной душе. Помню, домой я летел как на крыльях! Они и в самом деле выросли в тот воскресный день у меня за спиной, ещё понурой утром. Слава Богу за всё, за всё, но ещё и за этих удивительных людей – русских священников! Что бы мы делали без них, без их деятельного участия в наших непростых судьбах!

Говорите-говорите, я вас не слушаю!

Не могу не поделиться с тобой, мой дорогой читатель, ещё одной болью. Один из самых мудрых людей, когда-либо живших на нашей земле, философ Сократ справедливо полагал, что величайшее блаженство – это беседа умных людей. Почему я вдруг вспомнил эти слова великого грека? Да не вдруг, а по той причине, что хочу обратить внимание на то, что обычно остаётся за рамками, а именно: как мы разговариваем друг с другом. Исконное русское слово наука, по мнению Шишкова, значит на ухо. Интересная версия, и если следовать ей, то выходит, что давным-давно русский человек понял, осознал, что воистину просветить, умудрить человека может удивительная способность слышать другого. Да-да, как и многое в русском языке, это тоже связано с Христом, с Его, звучащими рефреном в Евангелии сквозь два тысячелетия: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 11,15). Заметьте, именно слышать, а не помногу говорить (что нередко называют ещё едким словом умничать) или же много читать. Разве ж не встречаются нам люди, прочитывающие «запоем» горы всевозможных книг, но не приобретшие не только основ каких-либо знаний, но даже навыков нормального человеческого общения?! Есть, правда, иная небезынтересная версия, объясняющая происхождение этого гордого слова от глагола научаться.

…Во время ссылки на Кавказ Лермонтов проживал и в Азербайджане, где в горном районе, который и по сей день называется Гусары, потому как там квартировал гусарский полк, сохранился его домик, давно ставший музеем. Современники свидетельствуют, что великий поэт живо интересовался историей и культурой этого народа, и плодом его стараний стала знаменитая поэма «Ашик-Кериб». К слову, неизменно с благодарностью вспоминаю замечательного режиссёра, тбилисского армянина Сергея Параджанова, с трогательной бережностью подошедшего к экранизации этого шедевра и создавшего в свой черёд шедевр кинематографический, – ведь у него герои за кадром говорят на азербайджанском языке. Так вот, Михаил Юрьевич, как свидетельствуют современники, не терял времени даром и довольно сносно овладел местным языком, даже заучивал пословицы и поговорки, любимая из которых нравилась ему своей звукописью. Не возьмусь перевести её именно по причине непереводимой игры слов. Смысл же состоит в том, что если ты изрёк одно слово, другое обязательно выслушай. Предпочтение гения кажется мне весьма закономерным, до того трепетно относился он в своём творчестве к каждому слову.

Припомним, как мы общаемся, как беседуем порой друг с другом – не важно по телефону или в уличной толчее, за праздничной трапезой или в вагоне метро. Это надо слышать! Итак, в беседу вступают два человека, но не успевает первый договорить свою фразу, как другой перебивает его. И знаете почему? А потому, что он ведь не дурак и сразу понял то, о чём ему собираются так долго (а время-то ныне – деньги!) нудить. Но первый собеседник, конечно же, не даёт ему договорить, потому как разгадал, похоже, мысль другого; и до того ему обидно, что его сообщение сочли таким примитивным. А потому с удвоенной силой он будет теперь доказывать, что нет, он вовсе не так прост, как показалось его собеседнику. Надо видеть противоположную сторону, которая при таком раскладе буквально на глазах превращается в разобиженного оппонента, тщательно, впрочем, скрывающего свою досаду (а то подумают о нём, что некультурный). Теперь его задача (или, скорее, сверхзадача) состоит в ином: надо как можно скорее дать понять этому болтуну и пустобрёху… Дальше продолжать или не надо? Одним словом: молчи, когда я с тобой разговариваю! Каждому, думаю, всё это знакомо до боли. Как же это модное ныне пресловутое «общение» не похоже на русское: «Наговорились, как мёда напились».

Когда-то аристократы обучали своих отпрысков искусству (!) беседы и риторике, в среде же простого народа залогом достойного словесного общения служило почитание старших, воспринятое чуть не с молоком матери. Поразительно, но ныне между говорящими часто нет никакого различения возраста и пола. Чтобы убедиться в этом, достаточно побывать в любой – на выбор – средней общеобразовательной школе или высшем учебном заведении и стать свидетелем таких словесных баталий между учителями и учащимися, преподавателями и студентами, о которых лучше и не упоминать. Вспоминаю в этой связи рассказы покойного деда о порядках в «царской» гимназии, где директор учебного заведения (в отличие от нынешних, лицо очень влиятельное) даже к учащимся из нулевого класса (!) обращался исключительно на «вы». Наверняка великий Сократ, наслушавшись всевозможных сегодняшних «базаров», «тёрок» и «толковищ», изрёк бы горестно: «Ну, нет, уважаемые, я имел в виду совсем иное…»

Осторожно: печатное слово!

Много лет мне не давал покоя один вопрос: почему русские люди – как никакие иные – так по-детски доверчивы к печатному слову? И не просто доверчивы, а доверчивы прямо-таки слепо. Иной раз услышишь от какого-нибудь взрослого почтенного человека такое – аж волосы дыбом! Спрашиваешь: дорогой мой, ну кто вам это сказал, где вы это увидели, с чего вы взяли – этот бред, эту дичь? И слышишь нередко в ответ: так это же в газете написано, я сам читал, своими глазами! Ситуация эта наверняка хорошо знакома и вам. Начинаешь выяснять: а что за газета такая, в каком конкретно журнале выискал, вычитал эти перлы? И тут начинается самое главное. Оказывается, что источник информации из разряда таковых, который порядочному человеку и в руки брать совестно, а не только читать и строить на этом основании свои взгляды и умозаключения. Этой так называемой жёлтой, а по сути серой прессы сегодня – увы и ах – пруд пруди. И самое нелепое – что ей верят!