Яркие краски для Бесполезной (СИ) - Галл Юлия

Смешно, я выжила только из-за того, что Игорь сбежал. Меня оставили в живых, чтобы я выплатила его долги. Пообещав отпустить, заставили подписать все бумаги о долгах. Благодаря шрамам меня миновала роль проститутки, куда изначально хотели меня отдать, а образование бухгалтера посадило в каморку с кучей счетов и отчетов. На десять лет я стала рабыней, которая работала за еду. Каждый месяц ко мне приходили кредиторы и порой я мечтала подняться на крышу многоэтажки и "улететь" от всех долгов и проблем. Я улетела, но прошлое, пережитая тогда боль, нагнала так внезапно, что стало трудно дышать.

Эйран снова начал стонать. Ухватившись побелевшими пальцами за косяк двери, я пыталась сохранить свою реальность. Эту реальность. Мысль, что это все сон, что наступит утро, и я проснусь в своей каморке, в коммунальной квартире, на Земле, заставила мое сердце рваться из груди, сжимать грудь и выпускать дикий сжигающий ужас на волю. Я сделала шаг назад. Паническая атака рвала все нити моего самоконтроля. Белое платье стало покрываться черными пятнами, что разрастались на ткани словно кляксы, но я уже не обращала на это внимания. Мне нужен был кислород, нужно было понимание, что я больше не на Земле. Нужны доказательства, что я свободна. Кажется, меня кто-то звал, но я выскочила через черный ход во двор и просто рванула по тропинкам в неизвестный мне ранее сад. Здесь вперемежку с сухостоем цвели редкие цветы, которые я никогда не встречала. Деревья, с причудливым узором листьев, касались моего лица и стирали слезы. А я все бежала и бежала…

Я хотела, чтобы все плохое, что было со мной там, в прошлом, стерлось из моей памяти и дало возможность жить здесь. Именно Жить. Свободной. Управлять своей жизнью и больше никому не позволять делать меня рабыней! Небо потемнело от набежавших туч, сверкали молнии, по саду проносился шквалистый ветер, и рядом появились странные алые сполохи. Они то закручивались в ветвях деревьев, то ныряли в траву, то просто кружились вокруг меня. Я радовалась этому яркому и неоспоримому доказательству, что это другой мир и я действительно свободна.

А потом началась Буря. Она гнула деревья к самой земле, гнала сухие ветки и листья, бросала мне в лицо мелкий песок, вот только уходить, скрываться я не хотела и не могла.

Весь мир вокруг наполнялся разрядами молний алого пламени, и я кричала, так как именно они несли мне свободу и новую жизнь. Вся боль, вся ненависть и страх, что жили в моем сердце, сгорали в этих невероятных сполохах, и мне становилось легче, спокойней. Не знаю, сколько прошло времени, когда именно ураган затих. Упав на колени я сжалась в комочек прямо на земле. Мельком пришла в себя от того, что меня кто-то бережно укрыл теплым пледом и, подняв на руки, как ребенка, понес в дом. Я плохо помнила, как меня вытерли и, переодев в сухое, напоили чем-то вкусным. Уложили в теплую кровать, пахнущую свежестью. Приятная дремота накрыла мое сознание, и я крепко уснула впервые за последние годы.

Управляющий Гордон

Сегодня вечером я должен был уехать на рудники. Мое образование позволяло обеспечить мне сносную должность, но вместо этого я был куплен новенькой алиэри и вновь начал работу, в которой уже давным-давно преуспел.

Это было странное чувство вновь возвращаться к своим обязанностям, вновь оценивать хозяйство, расходы, приходы, имущество и саму госпожу. Я видел таких, как она. Встречал их не раз, моя прошлая госпожа обожала устраивать для них приемы. Они все были «полезным» для нашего мира. «Полезными» донорами для магии, которых так жаждали использовать все, кто зависел от нее.

Впервые я видел ту, которую сразу признали Бесполезной, и дали настолько отдаленное место для жительства. Я думал, будут истерики, крики, но взамен… Желание уехать, скрыться, спрятаться.

Вначале решил, что это отголоски ее желания не отдавать гаремника. Но в ней не было сексуального возбуждения к этому мужчине, только любование и все. А вот желание затаиться оставалось. Противиться воле госпожи было нельзя. Взяв самое необходимое, мы отправились в наш новый дом, и сейчас я чувствовал, как в шоке и смятении замерли все слуги этого дома, глядя на то, что творится за окном.

— Сколько же боли испытала эта алиэри?! — наконец прошептал старый гаремник Шаир.

Информацию о поместье и его старожилах я получил сразу же, как мы пересекли границы, и госпожа вступила в свои права.

— О чем вы? — прошептал Май. Дом скрипел и дрожал, деревья пригибало ветром, и мир за окном завывал, сгорая в алом пламени.

— Не поймешь, мал еще, — проскрипел дворецкий Лорвуд. — Но эта алиэри, и правда, полна сюрпризов. Она точно помечена как «Бесполезная»?

— Вы же видели ее платье? — я нахмурился.

— О да, я видел ее платье. Я видел, как чернота стала заполнять белоснежный покров, такую силу трудно назвать Бесполезной.

— Она убьет нас? — прошептал Май.

— Нет, — Рох спокойно смотрел в окно. — Она не любит ни смерть, ни боль.

— Может, и не любит, но в таком состоянии разве сможет понять, что творит? — задумчиво протянул дворецкий.

Ему никто не ответил, не выдержав напора ветра, ставни распахнулись, и алые сполохи влетели в окно. Они впились под ребра Мая, и тот истошно закричал, несколько сполохов метнулось к лицу Роха, и тот замахал руками, пытаясь отбиться. Мы все оказались в этом пламени, даже меня пронзили эти странные блики.

Я ожидал боли, жара, но неожиданно моя спина, что до этого ныла от боли, прошла, в руке пропала ломота от поврежденных в молодости суставов. Потрясенно оглянулся на Мая, но мальчишка уже перестал кричать от ужаса и с удивлением смотрел на переливы пламени, которые восстанавливали в его теле больной покалеченный желудок. Рох тряс головой, и прямо на глазах его шрам стал рассасываться.

— Мальчишка! — воскликнул старый гаремник, и мы все бросились к его недавнему пациенту. Алые сполохи подняли Эйрана над кроватью, сжигая бинты, они зализывали его раны и исцеляли его, как и всех нас. Дом тоже охватило это пламя, я видел, как восстанавливались сломанные половицы, как рисунок на обоях и картинах становится ярче и светлее, я видел, как на посуде затягивались сколы, дом гудел и обновлялся под алым пламенем силы той, кого посчитали «Бесполезной».

Я вернулся в столовую и закрыл окна. Алых сполохов я больше не боялся, понял, они не причинят нам вреда. Мир за окном продолжал реветь и стонать, но я понимал, что в то же время он обновляется, устраивая «Тихое место» для новой госпожи. Сама магия этого места подстраивалась под ее желания.

— Какой она была, когда вы встретились? — дворецкий, словно помолодев лет на десять, подошел к окну и остановился рядом.

— Растерянной, уставшей. Когда у нее захотели отнять гаремника, разозлилась, но в основном ей хотелось тишины и покоя.

— Разозлилась? Когда?

— К нам подошла алиэри Суламира и потребовала гаремника себе, госпожа отказала, и свободные алиэры стали пытаться урегулировать спор. В этот момент она разозлилась, хотя тут скорей было смутное разочарование и недовольство, которое я интерпретировал как злость.

— Как может эмпат твоего уровня сомневаться в чувствах госпожи?

— Она не похожа ни на кого, с кем приходилось встречаться, из новеньких. Она настолько прячет свои чувства, что пока не начнет действовать, сложно понять правильность того, что ощутил. А еще она постоянно настраивает ошейники на искренность, и ты говоришь то, что думаешь, а не то что должно. Сняла у гаремника все запреты, и это отразилось на ошейниках у всех. Нам дали относительную свободу и самостоятельность.

— Вот как, — усмехнулся Лорвуд, — это будет занятная служба.

— Уверены?

— Все зависит от нас. Если сумеем ее согреть и избавить от темноты прошлого, наш мир засияет словно драгоценный камень, но, если ее кто-то обидит… Боюсь, она будет также способна спалить это поместье.

— Это невозможно! Она «Бесполезная»!

— Посмотри за окно, ты слышишь? Идет дождь, он замывает ее душевные раны. Он наполняет это поместье и ближайшие земли новой жизнью, «Бесполезные» так не могут, да что говорить, «Полезные» не могут такого, магия Экиариса не так откликается на их желания.