Паутина Белого Паука - Синчан

Он решил, что если эта девочка окажешься достойной Агари, то сделает для нее исключение. Он не запрет ее, не лишит кровной родни из людей, он даже постарается не пугать ее и стать… человечнее. Возможно.

Ну же, девочка, покажи себя.

— Вырвать тебе горло и выцарапать глаза, — и пусть Ева говорила под принуждением, но голос ее дрожал от ненависти. — Уничтожить тебя, раскроить молотком твой череп и спасти Исаию и Илью.

Измаил внимал Еве, и с каждой новой подробностью его убийства росла его улыбка блаженного и конченого психа.

Он не ошибся.

— А чего хочешь больше — убить меня или спасти этих? — пренебрежительный кивок в сторону неподвижных парней.

— Спасти, — прошипела девочка, но, видит бог, как она хотела уничтожить эту вампирскую тварь. — Дай мне вызвать им скорую, — выдавила она, едва ворочая языком. Измаил хотел от нее лишь ответа, и тело не желало делать ничего сверх того.

— Ты хочешь спасти их, чего бы тебе это ни стоило?

Ева не сразу ответила. Она обдумывала его вопрос и свой ответ. Но это вызвало в вампире еще больший восторг. Она не позволяла страху взять над собой верх. Она принимала решение и, Измаил не сомневался, будет следовать ему до конца.

— Чего бы мне это ни стоило, я хочу их спасти.

Ах, как были прекрасны ее слезы, ее дрожащий голос! Измаил верил, как никогда: он нашел свою Агарь.

— Хорошо, — прошептал вампир ласково. — Закрой глаза, — попросил он, и веки девочки тяжело опустились. — Я заберу этих двоих с собой, и, если они тебе нужны, приходи завтра в десять вечера к церкви Святого Михаила, на перекрестке Новодорожной и Димитриевской. Обещаю, я отдам их тебе живыми. Но любого, кого ты приведешь с собой, включая полицию, я убью. Ты веришь мне?

Ева едва заметно кивнула.

Нежные мягкие губы коснулись ее щеки в невиннейшем из поцелуев.

Она стояла, чувствуя, как прохладный воздух ласкал голые ноги, как телу, в мускул за мускулом возвращаются сила и воля, как цветные пятна пляшут во тьме перед закрытыми глазами, пока, наконец, Ева не смогла осесть на пол и увидеть, что ни Исаии, ни Илии с ней уже не было. Как и вампира Измаила.

8 глава

Оставшись одна, Ева позорно разревелась. Ее била истерика, и звуки, что сплошным потоком выходили изо рта, нельзя было назвать ни тихими, ни вменяемыми. В горле клокотал бессвязный вопль, сменявшийся то протяжным воем, то прерывистым всхлипом.

Ева кляла себя за то, что привела Измаила к братьям, кляла его самого, свою трусость и слабость.

Она плакала, пока не осталось сил даже на лишний вдох, плакала, пока не забылась черным сном без сновидений.

Проснулась она вновь, когда солнце уже было высоко на небосклоне. С открытого окна доносился обыденный шум улицы: пищала чья-то автомобильная сигнализация, кричали и заливисто смеялись дети, скрипели несмазанные качели, где-то этажом выше шумел перфоратор.

Онемелая и опустошенная Ева лежала на диване и слушала ее — обыденную жизнь тех, кто живет под заботливой защитой солнца.

Ева всегда его немного ненавидела — из-за чувствительной кожи. Летом жарко и душно, и много комаров, и голова вечно раскалывается. Но вот две ночи спустя солнечные лучи казались ей чем-то чудесным и волшебным, воплощением доброй воли высших сил, что давали шанс подготовиться к подкрадывающейся тьме.

И Еве пришлось подготовиться.

Умывшись и забив желудок едой, вкус которой отчего-то совсем не ощущался на языке, Ева размышляла, насколько можно было верить Измаилу. Он мог убить ее братьев еще здесь, не тратя сил и времени на их похищение. Верить ему или нет — другой вопрос, но выбора у девушки все равно не было.

От знакомых она слышала, что полиция крайне неохотно занимается делами, связанными с вампирами. Они их вроде как передают для разбирательства местной вампирской общине. Возможно, те и накажут Измаила, но успеют ли спасти Илью и Исаию?

Да и не верила Ева вампирам. Никаким.

И потому в половине десятого вечера она тряслась в автобусе в тонких темно-синих джинсах, футболке, свободно висевшей до середины бедра, и мягких кроссовках, в которых страшно потели ноги. Ева не знала, что ее ждет, но на случай, если придется побегать, пусть будет подходящая для этого обувь.

В бедро ей через тонкий карман болезненно упирался складной нож. Его она нашла среди вещей Ильи. Ключи от квартиры, немного денег и сотовый лежали в маленькой плоской сумочке через плечо.

Сошла девушка на остановке «Книжная». Далее следовало перейти дорогу, повернуть за угол и спуститься по Новодорожной. Напрямую к храму маршрута не было.

Ева прошла весь путь за считанные минуты и прибыла к стенам церкви Святого Михаила, имея запас времени до назначенного Измаилом срока.

Белый храм возвышался пятью серыми куполами и глядел на мир узкими окнами под защитой высокой стены. Чистая и ухоженная территория — все было вполне обычно на взгляд девушки, пусть она и не очень в этом разбираюсь.

Но тот, кто вышел встречать ее у входа, обычным не был.

Карие глаза в неверном свете фонарей казались черными, а русые волосы, оттенка горчичного меда, как и в прошлую их встречу, были в полнейшем беспорядке, будто не знали расчески. Мужчина выглядел странно больным и держался очень прямо, словно проглотил стальной прут.

— Пришла все-таки, — констатировал он уныло.

— Ты? — выдохнула Ева, отступив сразу на несколько шагов. Рука рефлекторно дернулась к карману с ножом, что не ускользнуло от внимания ее несостоявшегося убийцы.

— Еще не поняла, что не меня тебе надо бояться? — спросил Филипп устало и совсем не зло.

— Ты меня чуть не убил, — с отвращением напомнила ему Ева и на волне злости даже осмелилась сделать шаг вперед.

— Убил бы и сейчас, если бы мог, — уверил ее Филипп без тени сожаления и, посторонившись, предложил войти. Ева не сдвинулась с места. — Передумала спасать своих друзей?

— А они живы? — задала девушка встречный вопрос. — И они не друзья. Это мои братья.

Филипп будто запнулся:

— Братья? Единокровные?

— Да.

«Почему тогда Измаил не прикончил их сразу?!» — едва не вопросил он вслух, но сдержался. Девчонку было жаль, но сделанного с ней уже не исправить. Разве что попытаться помочь тем несчастным близнецам.

— Попробуй выторговать их жизни, — посоветовал Филипп, вздрогнув от боли в спине при неудачном движении. — Измаил всегда держит свое слово. Но потом лучше покончи с собой, — не сдержал он жалости. — Поверь, для тебя это единственный выход.

— Да что вы прикопались именно ко мне!?

— Так сложились звезды, — без иронии отозвался Филипп. — Но если ты обо мне, то я хотел опередить князя и избавить хотя бы тебя… от участи хуже смерти.

— «Хотя бы меня»?

— Ты не первая и не последняя, на кого он повесил паука, — сказал вампир. При упоминании подвески Ева коснулась твердого тельца через ткань футболки.

— Что оно такое?

Что такое Белый Паук? Филипп и сам хотел бы знать. Что до подвески — князь, скорее всего, захочет обо всем рассказать сам, и не стоит уже провинившемуся слуге снова влезать в планы господина.

— Иди за мной, — проигнорировав вопрос, Филипп вошел в калитку и, не оглядываясь, идет ли за ним несчастная гостья, направился в обход здания церкви.

Помявшись, Ева все же последовала за ним. И чувствовала она себя пресловутой бабочкой, угодившей в паутину. Она могла бы остаться за воротами, могла бы вернуться в свою квартиру или вызвать полицию, но, как и у несчастного насекомого, выбора у нее, на самом-то деле, не было. Бросить братьев ей не приходило даже в голову.

Филипп привел девушку к задней части церкви. Там, на расчищенной, покрытой асфальтом, площадке, у самой стены, стоял охранник, для отвода глаз выряженный в одежду простого монаха.

Когда Ева подошла ближе, то поняла, что тот охранял: прямоугольный люк, размером метр на два.

— Это она? — бросив на девушку взгляд, спросил лже-монах у Филиппа.

— Открывай, — вместо ответа раздраженно бросил вампир. Получив сто ударов плетью, Филипп испытывал мучительную боль при каждом движении и, будь его воля, провалялся бы на своей койке до следующей ночи. Но Измаил нашел забавным заставить Филиппа привести к нему ту, кого тот так старался от него спасти.

Бросив на Филиппа проницательный взгляд, охранник уже без лишних вопросов ухватился за дугообразную ручку в люке и поднял тяжелую, десятисантиметровую дверцу из титанового сплава. Человек подобный вес не осилил бы. Но вампиры — существа совершенно иные.

Вниз вела хорошо освещенная бетонная лестница, примыкавшая к стене. Когда Ева ступила в это подземелье вслед за Филиппом, оказалось, что в стыке между лестницей и стеной проведена светодиодная лента с мягким белым светом.

Пролет за пролетом они спускались все ниже и ниже под землю. На глубине пятого этажа Филипп прошел к единственной на площадке двери, набрал короткий пятизначный код цифрового замка и вошел внутрь.