Кто, если не я? - Катажина Колчевська

Возле касс меня осенило, что мне не во что переодеть Олю. Есть тут какие-то тряпки? Что-то вроде было. Кажется, краем глаза я замечала какие-то одежки. Вернулась к тому стеллажу, где осталась наша тележка. Как я устала! Не обращая внимания на выражения лиц персонала и крики Оли, усадила ее в тележку, взяла какую-то кашу, две крайние баночки с едой, подгузники, пару пакетиков сока и пошла за стеллаж, надеясь, что там найдется какая-нибудь одежда. Там были целые ряды вешалок с чем-то гадким, по цвету и качеству напоминающим туалетную бумагу. Я взяла штанишки, блузку, трусики, рубашечку и носки, которые, как мне казалось, подходили Оле по размеру. Потому двинулась в сторону касс, везя в тележке красного, заплаканного ребенка. Пыхтела как паровоз. Мне повезло, что в день Вигилии народу было не так уж много. Я заплатила, и мы поехали со всеми нашими пожитками в «комнату», которая должна была стать нашим спасением, нашим Ноевым ковчегом. Там я обнаружила что-то типа столика, умывальник и стул. Комнатка была чистой, и еще там нашлись бумажные полотенца, так что я смогла вытереть Олю насухо. Когда мы остались одни, она немножко успокоилась, тихонечко хныкала и всхлипывала. Все время звала Госю.

– Мама, хочу к маме.

Хотя я вся была на нервах, но мне стало жаль эту осиротевшую малютку.

Худшее, однако, было еще впереди. Когда я попробовала надеть Оле подгузник, у девочки началась истерика. Она вырывалась, падала на пол, срывала подгузник и кричала: «Нет, нет». Я не могла понять, откуда у такой маленькой девочки столько сил. Я убрала подгузник, но штаны, носки и туфли надеть все равно пришлось. Мы сражались за каждый сантиметр одежды. Она сопротивлялась. Не слышала меня, а я умоляла, кричала, грозила ей. Я ужасно разозлилась, но решила, что не поддамся, и все-таки наконец мне удалось ее одеть. Мы провели в той комнате почти полчаса. Полчаса я одевала ребенка! За это время можно кесарево сечение сделать! Я промокла от ее мочи и собственного пота. Радовалась, что не успела переодеться в те вещи, которые купила утром, и теперь меня дома ждали чистые брюки и блузка. Наконец, я запихнула Олю вместе с покупками в машину, села на место водителя, заперла двери и зарыдала вместе с малышкой.

На парковке погасли фонари. Магазин уже закрывался, и нужно было ехать домой. Неужели так поздно? Я обернулась и увидела, что Оля уснула. Завела машину и поехала к Игорю. Под домом встретила Роберта. Он когда увидел мою машину, чуть под колеса не бросился.

– Господи, Анька, где вы были? – закричал он, и глаза у него были бешеные. – Я тут чуть не умер! Где вы пропали? Хоть бы записку написала, когда уходила.

– Успокойся, мы ездили за продуктами, – ответила я. Сейчас я чувствовала себя такой старой, не было сил даже на то, чтобы злиться.

– Успокойся! Успокойся! Ты забрала ребенка, и вы исчезли на полдня, – продолжал кричать на меня Роберт. На него это было совсем непохоже.

– Тихо, малышка спит, – пробормотала я, – лучше помоги мне с покупками.

Увидев спящую Олю, он замолчал, но вид у него все еще был взбешенный. Я осторожно взяла малышку на руки и занесла в квартиру. Положила на диван, на котором спала сама, и осторожно, стараясь не разбудить, сняла с нее ботиночки, шапку и куртку. Укрыла ребенка одеялом и вышла. Роберт метался по кухне, пытаясь заварить чай.

– Дай мне, – сказала я, забирая у него горячий чайник. – А то еще обожжешься. Где Игорь?

– Поехал вас искать, – ответил он тихо, садясь за стол.

– Искать? А ты не подумал, что я уже взрослая и в Торуне бы не потерялась?

– Не знаю, Аня, я просто не знаю, – ответил он так тихо, что я едва услышала.

Я повернулась к нему. Роберт неподвижно сидел за столом, спрятав лицо в ладонях.

– Тебе плохо? – спросила я безразлично.

Меня не волновало его самочувствие. Я уже почти перешла свой предел прочности. Всего три дня назад я была дома, у себя дома. Лежала на любимом диване, смотрела сериалы и попивала коньячок. Боже, как же я скучала по этому сейчас. Как мне всего этого не хватало.

– Послушай, Роберт, может, выпьем? Игорь говорил, у него тут что-то есть. Ну как? – предложила я. От одной мысли у меня слюнки потекли.

Тишина. Он продолжал сидеть в той же позе.

– Нет, мне решительно нужно выпить! – заявила я, обыскивая шкафчики в поисках алкоголя.

В этот момент входная дверь с шумом распахнулась.

– Нашлись? – заорал Игорь.

– Тихо, Ольку разбудишь, – крикнула в ответ.

– Да где вы, к чертям, были? – повысил на меня голос этот щенок. – Мы тут с отцом чуть с ума не сошли.

– Если б с Олей что-то случилось, я бы этого не пережил, – еле слышно прошептал Роберт.

– Ты о чем? – спросила я удивленно.

– Ты совсем из ума выжила? Видишь, чего добилась? Хочешь еще и отца до могилы довести? – заорал на меня Игорь.

– Никого я не доводила, и не смей так со мной разговаривать, говнюк! – Я подошла ближе и встала с ним лицом к лицу.

– Ясно, извините, уважаемая тетушка. А теперь, если тетушка позволит, я покину это изысканное общество и немного посплю, – заявил он с иронией, брызгая слюной мне в нос, и покинул комнату.

– Подожди! – заорала я. – У тебя здесь есть что-нибудь выпить?

Он повернул голову и нехотя посмотрел на меня. Потом снова отвернулся и зашел в свою спальню, нарочито громко хлопнув дверью.

– Тихо, Оля спит, – крикнула я ему вслед.

Через минуту я нашла в морозилке бутылку водки «Абсолют» и разлила по стаканам. Потом полезла в холодильник за апельсиновым соком и обернулась. Стакан Роберта был уже пуст. Сам он сидел прямо, вот только голова опущена. Мой зять был страшен, как смертный грех.

Свой стакан я выпила одним махом, сока уже расхотелось.

Глава 4

Новый день начался с Олиных криков:

– Мама, мама.

– Привет, Оля. Выспалась? – Я старалась улыбаться.

– Де мама? – спросила малышка.

– Мамы нет, милая. Ой, смотри, снег идет. – Я показала в окно.

– Де мама?

Боже, ну до чего же упрямый ребенок.

– Мама болеет! Я же тебе говорила. Она не может к тебе прийти. И папа тоже болеет, – предупредила я ее следующий вопрос. – А давай в твоих вещах порядок наведем, все разложим. Поищем, что бы нам сегодня надеть. Еще мы тебе игрушки из дому привезли – пошли посмотрим.

Я собрала постель, перетащила ее с дивана на кресло и начала потихоньку выкладывать одежду и другие вещи из чемоданов. Оля живо реагировала на каждую мелочь. Она так радовалась, когда видела свои вещи. Честно говоря, я удивилась, что такой маленький ребенок может узнавать свою собственность.

– Это Оли, – выкрикивала она радостно, хватая каждую вещь и прижимая к себе. Через пару минут в ее маленьких ручках уже ничего не помещалось.

– Да, это все твое. А чья это такая красивая блузочка?

– Оли, – подтвердила малышка.

– Хорошо. А давай выберем, во что ты сегодня оденешься. Смотри, какое красивое платьице.

– Не хочу, – наотрез отказалась она.

– А что хочешь? Ты же не можешь все время ходить в том, в чем спала. Давай наденем это платьице! – сказала я строго.

– Не, не хочу! Олеля!

Я бросила одежку и подошла к окну. Погода была ужасная, шел дождь со снегом. Двадцать пятое декабря, Рождество. Я глубоко вдохнула. Это же всего лишь маленький ребенок, подумала я и вернулась к Оле. Всего лишь маленький осиротевший ребенок.

– А посмотри, какие тут у нас мишки красивые и цветочки, ой, а это у нас бабочки или пчелки? Смотри, какие красивые, – попробовала уговорить ее по-доброму.

– Не, не хочу!

– Хорошо, а давай тогда вот эти красивые голубые штанишки и блузку с цветочками? – Я уже почти умоляла.

– Не!

– Что тут у вас происходит? – спросил Роберт, войдя в комнату.

– Проблемы с выбором одежды, – проворчала я.

– А именно?

– Она не хочет одеваться.

– Оля, ты почему не хочешь одеваться? – спросил он у малышки.

– Не хочу! – крикнула та и разрыдалась еще громче.

– Тетя тебя оденет, и мы пойдем гулять, хорошо? – Роберт попробовал подкупить малышку.

– Не, мама!

– Что мама? – не выдержала я.

– Мама дене Олю, – заявила девочка.

– А где ты тут маму видишь? – Я уже кричала.

– Оля, иди к дедушке. – Роберт протянул к ней руки и взглянул на меня с укоризной.

Я поняла, что должна выйти из комнаты, и вышла. В конце концов, это не мое дело. За закрытой дверью плач Оли зазвучал еще громче. Я почувствовала, что мне нужно пойти к ним. Кто, если не я? Мне и не с такими проблемами в жизни пришлось справляться – неужели не справлюсь с маленькой девочкой?

Я вернулась в комнату. Роберт попробовал взять Олю на руки, но та брыкалась и вслепую била ногами. Я подошла к чемодану и высыпала все вещи на пол. Потом выбрала три комплекта одежды: трусики, белье, блузки и разложила их на диване.

– Оля, – обратилась я к ней уже почти спокойно, – посмотри, тут твои вещи. Можешь сама выбрать, во что одеться, а потом мы кое-что сделаем вместе. Поиграем или… – Я не знала, что сказать дальше, и на мгновение растерялась. Чем любят заниматься трехлетние девочки? Какие у них любимые развлечения? – Поедем, посмотрим на что-то хорошее. Но сначала нужно одеться. Скажи, что ты хочешь делать? Может, потом заглянем во второй чемодан? Что-то мне кажется, что там были какие-то мышки и кубики. А еще я там красивую куклу видела. Не знаешь, чьи это игрушки? – Я разговаривала с ней беспрестанно, как заведенная, и сама себе удивлялась, откуда берется этот словесный поток. – Давай наденем вот эти симпатичные штанишки с божьими коровками. Божья коровка, улети на небко… Знаешь эту песенку? А может, знаешь еще какую-нибудь про божьих коровок? Потому что я больше песенок не знаю. Да и вообще тетя у тебя совсем не музыкальная, никогда петь не умела. Может, ты мне что-нибудь споешь? А ты знаешь, что сегодня Рождество? Давай возьмем дедушку и поедем вместе смотреть на большую-пребольшую разноцветную елку. Знаешь, что такое елка? Помнишь, какая елка у вас была в прошлом году? – Горло начало пересыхать, но толк от моей болтовни все-таки был.