Радуга любви - Маргарет Уэй

На мгновение взгляды их встретились и снова в кристально ясных глубинах его зеленых глаз зажглись опасные огоньки.

— Все не так просто, цветочек. Вкалываешь, как проклятый.

— Но оно того стоит?

— Я думаю, стоит, — пробормотал он сухо, приподняв бровь.

Она помолчала, обдумывая его ответ.

— Да, эта ваша страна, не моя, — серьезно проговорила она, и он испытующе поглядел на нее.

— Да? А где тогда ваша?

— Даже не знаю. — Она повернула к нему озадаченное лицо, и смущение ее, похоже, его позабавило.

— Знаете, малышка, вы точно радужная птица, маленькая чаровница, сверкающая, но такая изменчивая. Она появляется ранней весною, а к концу лета исчезает! — Непроницаемое его лицо ничего не выражало, но тон был прежний, достаточно язвительный. Именно он и заставил Пейдж в недоумении поднять свои шелковистые бровки. Тай хмыкнул, но от дальнейших комментариев удержался.

— Это должно что-то означать, мистер Бенедикт? — подозрительно спросила она.

Усмехнувшись, он начал тихонько насвистывать себе под нос. Она не сразу уловила мелодию, пока слова сами сложились в ее сознании: «Каждый раз, когда я гляжу в переливы света, я вспоминаю тебя, моя девочка!»

Эта кривая ухмылка снова всколыхнула ее ярость, и он почувствовал эту перемену настроения.

— Если вам сейчас не по себе, то не вините в этом меня. Просто вы попали в непривычную обстановку. Да и откуда бы взяться привычке? Обычная ошибка изнеженной девочки! Нет, подождите, не прерывайте меня. Дайте досказать. Здесь суровый край, милочка, непредсказуемый, своенравный, жестокий край. Сегодня он гол и бесплоден, а завтра утопает в буйном цветении, воздух пропитан ароматом бронии, степь покрыта ковром паракильи и мулы-мулы… белое с золотым великолепие бессмертника. Когда ты живешь во всем этом, оно становится как наркотик. Во всяком случае, со мной это так. Здесь моя страна, Пейдж Нортон, маленькая наша гостья, Страна Канала, Земля Золотистой Радуги. Страна мужчин!

— Спасибо за предупреждение. Я умолкаю.

— Вот именно! Только не принимайте все так близко к сердцу.

Она и не хотела принимать, но почему-то никак не могла унять странного возбуждения в крови. Впереди по-прежнему клубилась красноватая пыль, приоткрывая манящий мираж, тоненькую серебристую ленту. Пейдж откинулась на жесткую спинку сиденья в ощущении, что ее захватил яростный смерч. Она положила руки на колени и молчала, слишком смущенная и встревоженная для того, чтобы поддержать разговор.

Прошла минута. Он поднял лицо к грозному небу, загорелое до черноты лицо, такое… безжалостное.

— Держитесь, малышка, — примирительно проговорил он. — Я хочу, чтобы вы это поняли. Но пока, мне кажется, вам достаточно.

Значит, он все видит? И ее напряжение тоже? Для мужчины из ЭТОЙ страны он слишком хорошо знает женщин! Джип несся по пыльной дороге, что шла параллельно высохшим руслам рек, по направлению к городу. Цвет неба менялся, и это почему-то пугало ее, его же не волновало ничуть, подумала она про себя со смесью зависти и раздражения. Он вел машину так, как, наверное, делал и все остальное: минимум усилий, максимум результата, — уверенно, изящно, без лишних движений. Это тоже выводило ее из себя.

Стрелка на указателе скорости сдвинулась еще дальше вправо, и Пейдж замерла в испуге… шестьдесят пять миль в час по хорошей дороге для нее было уже крайним пределом! Она вцепилась руками в сиденье.

Он поймал ее взгляд и удержал на мгновение.

— Боитесь?

— Слишком гордая, чтобы бояться! — Голос ее был исполнен притворной беспечности.

Белые зубы сверкнули, и он кивнул темной, как ночь, головой.

— Вот это мне нравится! Люблю смелых девочек! Храбрящихся трусих!

В ответ он получил полуулыбку, скривившую губы.

— Настоящая леди предпочтет не заметить, если кто-то усомнится в ее словах, мистер Бенедикт.

— Ладно, этого знать я не мог. Откуда бы? — Он взглянул на нее с любопытством, видя, что она озадаченно хмурится.

— Мне вообще непонятно, что вы за человек. Полагаю, вы ведь не соизволите мне объяснить?

— Прошу прощения, Рыжик, но это секретная информация. — Он смотрел прямо перед собой. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, без слов говорящем о властности и надменности хозяина.

Она вздохнула, жалея лишь о том, что не знает никаких хитрых трюков, которые помогли бы ей обставить этого невозможного человека.

— А что там с вашей работой? — спросила она с показным интересом. — Расскажите мне, что вы делаете в Кумбале?

— А зачем это вам? — Он внимательно оглядел ее серьезное молодое лицо, глаза насмешливо прищурились — зеленое мерцание на медном загорелом лице.

Его отношение к ней, снисходительное, чуть покровительственное подтрунивание выводили ее из себя.

— Глупо, наверное, — сухо проговорила она. — Но я думала, что мужчине должно быть приятно, когда его спрашивают о работе!

— Да вы сумасшедшая! — Еще хуже было, когда он искренне смеялся. Она вся как-то сникла и замолчала, надеясь, что не потеряла при этом надменного вида, признав наконец свое поражение. У нее не было ни единого шанса свести разговор к обычным условностям. Глаза щипало, спина болела, а рука так и чесалась!

На нее вновь накатило дикое желание ударить его, ударить до крови. Словно некая чужая сила проникла в ее кровь. Ей оставалось только ждать, когда пройдет эта вспышка необузданной ярости, опасная для нее, потому что она разрушала тщательно выработанный ею образ холодного самообладания. Еще подростком она была подвержена неожиданной смене настроения, что, как она предполагала, было связано с цветом волос. Однако ей казалось, что она уже давно одержала победу над этой стороной своего характера. Как бы не так! Она сжалась в комок, чувствуя его стройное сильное тело, расслабленную небрежность и себя рядом, такую маленькую и незначительную.

Ослепительно яркий солнечный луч пронзил впереди столбы пыли и осветил дорогу на полмили дальше. В атмосфере чувствовалась какая-то тревожная напряженность, которую она была склонна приписать испортившейся погоде. Она слабо осознавала, что для нее это было одновременно и концом и началом многих событий. Приехав в Кумбалу, она невольно привела в движение силы, ей неподвластные, однако этого она не понимала. Сейчас ей важней всего представлялась мысль о Джоэле, ее спасительный якорь. Она с теплотой вспомнила его непринужденные манеры, дружелюбие, желание угодить ей. Скоро они будут вместе, и к ней вернется привычное самообладание.

За все время Тай Бенедикт только один раз повернулся, чтобы мельком взглянуть на нее — высокомерный юный профиль, очерченный, как на камее. Он не улыбался, но в глубине его глаз плясал зеленый огонек. Так вот, Джоэл, какая у тебя птичка-радужка! Темпераментное юное создание, нервная и капризная, тем не менее она выглядела как девушка из благородной семьи. Он совершенно не был уверен, что Джоэл поладит с ней. Интересно увидеть их вместе. Но для него самого Пейдж Нортон остается пока незнакомкой.