Варвары против Рима - Терри Джонс

Горняки, в силу профессии, не могут обеспечивать себя пищей, поэтому они должны опираться на соответствующую сельскохозяйственную и торговую инфраструктуру. Иначе говоря, для обеспечения крупномасштабных горных работ требуется сложная и совершенная социальная организация.

Здесь функционировало не просто племенное сообщество, а сложная система специализированной индустрии, поставляющей золотые слитки на монетные дворы и в ювелирные мастерские, расположенные за сотни миль. И так на протяжении 300 лет. Естественно, у кельтов не было абсолютно никаких запретов на то, чтобы открыто демонстрировать свое золото. Напротив, это было частью их культуры: мужчины и женщины щеголяли множеством блестящих вещей — золотыми обручами на шее, золотыми нарукавниками и браслетами, золотыми брошами, пряжками и кольцами. Даже туники вышивали и украшали золотом[36].

В глазах римлян кельты не были нищими дикарями, едва сводящими концы с концами. Напротив, они выглядели раздражающе богатыми. Это, возможно, объясняет многое. В частности, почему римляне так заинтересовались миром кельтов.

Одно можно сказать твердо: Юлий Цезарь стремился захватить Галлию не ради того, чтобы получше познакомиться с местными жителями.

Цезарь был амбициозным 40-летним сенатором, искавшим способы ускорить свою неуверенно продвигающуюся карьеру. К 61 г. до н. э. он наделал долгов на 25 тонн серебра[37] и полностью зависел от поддержки миллиардера по имени Красс. Цезарь отчаянно нуждался в деньгах, чтобы расплатиться с долгами, и в военных успехах, которые могли способствовать его карьере. Галлы же могли обеспечить и то и другое, а один из галлов обеспечил ему предлог для похода.

Звали галла Дивициак. Он был предводителем эдуев. Когда брат сверг его с престола, Дивициак бежал в Рим, где уговаривал римлян помочь вернуть ему власть.

Римляне относились к Дивициаку как к экзотической диковине, и он с удовольствием играл эту роль. Дивициак знал, как вести себя за столом, поскольку был принят в лучших домах. Его даже попросили выступить в сенате, и он произвел там сенсацию, появившись в одеянии воина и со щитом. Но его просьбы о военной поддержке энтузиазма в Риме не вызывали.

Никто не верил в заявления Дивициака, будто его брат — опасный агрессор.

Пока Цезарь подыскивал возможности, Дивициак стал утверждать, что его мерзкий брат вовлечен в заговор другим кельтским народом, гельветами, с целью «овладения всей Галлией»[38]. Большинство римлян сказали бы: «Ну и что?», но Цезарь убедил их в том, что «над Римом нависла угроза». Гельветы жили в Альпах, и если бы они двинулись на запад, туда, где теперь располагается Центральная Франция, дикие германцы наверняка захватили бы их земли и оттуда угрожали Италии[39]. Стараясь изо всех сил раздуть вокруг этого шумиху, Цезарь убедил сенат назначить себя «наместником Галлии». В 59 г. до н. э. он был назначен на этот пост на пять лет. В последующие годы около миллиона галлов, примерно одна шестая всего населения, были уничтожены его армиями[40]. Наместник убивал на месте!

А почему, собственно, и не убивать каких-то варваров? Целью Цезаря была персональная власть, и для ее достижения в его распоряжении имелась уникальная военная машина. Благодаря всеобъемлющей реформе армии, проведенной дядей Цезаря, Марием, Рим имел единственную в мире сугубо профессиональную армию, с твердо установленным жалованьем, доспехами, оружием, снаряжением, тактикой и пенсиями, в то время как галлы были крестьянами и торговцами, которые, пройдя весьма ограниченное обучение, могли сходиться для военных действий только на короткий период. Потом они должны были вернуться домой, чтобы заботиться о своих семьях. У них был единственный способ добиться хоть какой-то боевой эффективности — продемонстрировать те свои качества, за которые их и именуют варварами: готовность идти на риск ради общего дела, стремление как можно скорей вступить в открытый бой и личная отвага.

Цезарь знал, хотя его легионы иногда могли проиграть сражение, им нужно было просто оставаться в боевой готовности, чтобы выиграть любую возможную войну. Ему требовался лишь предлог, и вот изгнанный галльский вождь преподносит его готовеньким. Цезарь объявил, что он вынужден войти в Галлию (которая находится под его протекторатом), потому что гельветы начали вторгаться на территорию эдуев:

«Около 15 000 человек пересекли Рейн. Но затем эти дикие и жестокие люди оказались столь очарованы землями, усовершенствованиями и богатством галлов, что еще многие прибыли, так что теперь их стало в Галлии 120 000 человек»[41].

Поэтому он двинулся маршем на север и уничтожил «варваров». Это была славная победа, в высшей степени укрепившая имидж Цезаря в Риме.

Но в рассказе Цезаря есть какая-то фальшь. Он пишет, что после сражения его люди обнаружили в захваченном лагере гельветов документы. «Эти дикие и жестокие люди» составили полный «поименный» список, написанный греческим алфавитом, «из числа людей, которые вышли из страны, тех, кто мог носить оружие; и такой же отдельный список мальчиков, стариков и женщин. Из всех этих списков общая сумма была:

Из Гельвеции 263 000

Из Тулинги 36 000

Из Латобриги 14 000

Из Раураци 23 000

Из Бойи 32 000

Общий итог 368 000

Из них тех, кто мог носить оружие, было примерно 92 000»[42].

Итак, они были грамотными и умели считать. Умел и Цезарь. Он составил собственный список «тех, кто вернулся домой» и насчитал таковых 110 000. Другими словами, более 250 000 человек исчезли — большинство, по-видимому, были убиты или взяты в рабство. Невеликая цена, когда твоя цель — править миром.

Но главное в этих цифрах то, что гельветы явно не были стихийно собравшейся толпой дикарей. Они пытались мигрировать. Вся операция была отлично организована и хорошо управлялась. Список был предназначен для того, чтобы обеспечить каждому еду и приют. Более того, гельветы просили Цезаря разрешить им пройти через римскую территорию. Он отказал, а когда они пошли другим путем, Цезарь заявил, что они вторгаются в земли эдуев. Короче, «пришил» им дело.

Отчет Цезаря искажает картину случившегося до предела. А теперь он вцепился когтями в Галлию. Он начал кампанию, которая принесет ему и достаточно богатств, чтобы расплатиться с долгами, и достаточно славы, чтобы стать героем Рима. Огромное число галлов превратились в его собственность и были проданы на римских рынках рабов. Согласно Светонию, к концу кампании у Цезаря было столько золота, что он не знал, что с ним делать, и предлагал его на продажу с 25-процентной скидкой. А ведь было еще много чего награблено[43].

Как пишет Плутарх, армии Цезаря не только истребили 1 млн. человек, но еще 1 млн. захватили в качестве рабов. Если все население составляло б млн, то это означает, что «защита» населения Цезарем уменьшила его численность на треть. Логично предположить, что Цезаря больше интересовала защита галльских ресурсов, а не жизней людей, поскольку он, как и гельветы, был «очарован землями, усовершенствованиями и богатством галлов».

Его жестокость впечатляет: в 55 г. до н. э., когда две группы германцев осмелились атаковать римский лагерь, убив 74 римлянина, он приказал убить всех мужчин, женщин и детей. По его собственным подсчетам — 430 000 человек[44]. Сенат издал указ о праздновании геноцида, но это было слишком даже для римлян. Катон Младший был так разгневан, что потребовал выдачи Цезаря германцам![45]

Зашедшему чересчур далеко Цезарю понадобилась пара лет на восстановление репутации. За это время он стал первым римским генералом, который пересек Рейн и вторгся в Германию, а также первым, кто пересек море и вторгся в Британию, которая, по мнению обыкновенных римлян, находилась «за пределами известного мира»[46].

В конце лета 53 г. до н. э. Цезарь вернулся в Италию, оставив отдельные гарнизоны на оккупированных, но не всегда надежно контролируемых территориях. Пять лет его наместничества подходили к концу, а он все еще не выпутался из затруднений. В день сложения полномочий он не только перестал бы командовать своими легионами в Галлии, но и оказался бы уязвим для обвинений в беззакониях и коррупции, которые враги Цезаря могли бы выдвинуть, основываясь на его действиях во время походов. А у него в Риме хватало врагов, которые отлично понимали, на что он способен. Единственное, что могло спасти Цезаря, — это чрезвычайная ситуация. И галлы (благослови их, Боже!) ее создали.

Воин Верцингеторикс был изгнан из родных краев своим дядей и старейшинами, которые были не согласны с его идеей поднять восстание и выйти на бой с римлянами. Тем не менее ему удалось сформировать армию и встать во главе своего племени арвернов. Он показал себя харизматичным лидером и сумел сделать то, что не удавалось ни одному галльскому вождю: создать союз против Цезаря и встать во главе коалиционной армии, собранной из различных галльских племен.