Каменная гостья - Лада Лузина

Она увидела квартиру, типично мужскую: с носками, сохнущими на батарее, с окурком, забытым в горшке стоящего на компьютере на диво стойкого кактуса. Руслан спал на диване прямо в одежде. Телевизор был включен, его звуки долетали до Даши, как тихое бурчание — так же, как и для Руслана. Она видела мир его глазами. Мир Руслана был нечетким, но неизменным. Ему снилась его же комната. Телевизор во сне угас сам собой, стены прогнулись… И в комнату вступила Она.

Было непонятно, откуда она взялась. Из окна? Но ведь оно закрыто, заклеено. И осталось таким? Даша не могла проверить, не могла взглянуть на него. Она видела лишь глазами Руслана, а его не интересовало окно — он смотрел только на Деву. Чуб вдруг осознала, что Руслан больше не лежит на диване — стоит в центре комнаты рядом с непонятною гостьей.

Она была статной и такой же высокой, как он. Ее торс был обнажен, маленькие ладные груди казались литыми. Бедра обвивал странный восточный зубчатый пояс с загадочным рисунком. Разрез длинной юбки демонстрировал босые ноги. Губы Руслана и Девы соприкоснулись. Она поцеловала его… Навсегда. Поцелуй не кончался, становясь все более жадным, глубоким. Их руки остались неподвижны. Тела замерли. Он и Она стояли, не касаясь друг друга. Но губы, губы… Чуб почувствовала, что улетает в бездонный колодец, летит сквозь дыру к центру земли, ее падению нет конца… и не надо. Не надо! Она хочет падать, лететь так — без дум, без забот, без сомнений. Нет, не она — он. Сознание Руслана улетает от нее в никуда.

Резкое, обидное чувство обворованной владелицы отрезвило ее. Ревность взорвалась красной вспышкой. А после, как наяву, перед ней всплыли запекшиеся губы Руслана, мешки под его глазами. И она поняла…

— Это не сон! — закричала Чуб, взлетая с кресла, срывая повязку. — Она уже приходила! Она целовала его… Вчера, позавчера… Она забирает его! — Даша метнулась в коридор, схватила стоящую у двери метлу, вернулась в комнату, рванула двери балкона, распахнула их — в комнату ворвался танцующий снег. Над Киевом плясала и пела метель.

— С ума сошла?! — крикнула Катя.

— Стой, ты куда?! — донеслось сзади.

— Мя-у…

— Б-р-рррр… — Черный кот с шипением выгнул спину.

— Мне надо!!! — Метла Землепотрясной взвилась ввысь и прыгнула в ночь.

Внизу, на Крещатике, горели фонари и фары машин, украшенные к Новому году и Рождеству деревья, витрины. Пурга сделала все огни мутными, а Дашу — невидимой всем. Чуб неслась сквозь ледяной белый Киев, сквозь снег, ослепивший глаза, вмиг сделавший кожу ледяной коркой бесчувственности. Но жар отчаяния, бушевавший в груди, зима не могла погасить…

Она влетела на улицу Саксаганского, где жил Руслан, пронеслась мимо какой-то стоящей на крыше статуи с заломленными руками, нашла его дом и прильнула к окну, непонятным, безошибочным чувством определив его среди десятков таких же горящих прямоугольников.

В его комнате горел свет. Он заснул, не успев погасить его, и потому Даша сразу увидела — она не ошиблась!

Руслан не спал. Или, может, спал наяву. Вытянув руки по швам, закрыв глаза, он стоял посреди комнаты, а к его рту присосалось ужасное существо. То, что казалось спереди прекрасною девушкой, было сзади лишь сгустком тьмы и темных червей. Показалось, что черные черви извиваются…

— Нет! — завопила Даша. — Не дам!!!

Руслан вздрогнул — он услышал ее. Узнал ее, прежде чем открыл глаза.

— Даша! — вскрикнул он слепо. — Ты здесь?

Чуб услышала в его крике надежду. Больше она не думала. Резко дала задний ход, разгоняясь, зажмурилась и влетела в окно — тараном, тайфуном из ревности, страсти, зимы, метели, осколков стекла, — сметая ужасное существо, отталкивая его от Руслана. Она успела увидеть огромные серые глаза страшной Девы, застывшие, странные. Рука существа потянулась к ней… Метла Чуб попятилась и ударила снова. Послышался крик Руслана, противный хруст сломанной кости и протяжный отчаянный женский плач.

«Я сломала ей что-то… руку или ногу?», — подумала Чуб.

— Что происходит? — спросил Руслан.

В тот же момент Даша очнулась в кресле посреди круглой комнаты Башни Киевиц.

Есть такие сны, в нереальность которых не веришь, даже проснувшись, даже глядя по сторонам, на реальные стены, стол, стул, ты все еще ищешь подтверждения ночным событиям. Но самое странное, если ты их находишь…

— Что тут произошло? — вскрикнул Руслан.

Окно в комнате было разбито, стул перевернут, пол усеян драконьими зубьями осколков. По квартире гуляла пурга. Руслан схватил со стены плоскую доску для снимков и всевозможных бумажек-напоминалок, заткнул дыру, кое-где приколотил заслон молотком, как мог занавесил окно одеялом.

Стекла противно скрипели, крошась под ногами. По полу растекались лужи от снега.

«Ветер, — объяснил себе он. — Ветер срывает даже крыши с домов. Мог и окно разбить… Порыв ветра разбил мне окно, оттого мне приснился такой дикий сон. Я вскочил до того, как успел толком проснуться, потому проснулся посреди комнаты… Проснулся уже после того, как я поскользнулся и упал».

Все было вроде логично. Но он не верил. Или не хотел верить? Не хотелось признавать: она — только сон. Потому что есть женщины и есть роковые женщины, и с этим, похоже, ничего не поделаешь. И роковые — не те, у кого длинные ноги, высокий рост, тонкая талия, а те, кого невесть почему ты не можешь забыть.

Весь остаток дня он не мог успокоиться, не мог понять, что за рок преследует его… Стоит ему встретить лучшую в мире девушку, как он тут же теряет ее. Но та, первая, ладно… А почему Даша ушла? Так и не смогла простить, что он говорил о другой? Или просто не знала, как еще отвязаться? Решила продинамить, тупо посмеяться? Но он же видел: она хотела остаться! Почему же ушла? И как отыскать ее?

Он хотел сразу бежать в супермаркет «Экономик», там ее должны были знать. Но обидная дрожащая резь под грудью: «Она сбежала, потому что не захотела иметь со мной дела, а я буду преследовать ее как дурак», — остановила его. Но не мысли о ней. Он не мог перестать думать о Даше.

Не удивительно, что она приснилась ему. Он не помнил сна целиком, но помнил: с ним происходило невероятное нечто — душа улетала… А потом в комнату влетела она, в развевающейся белой занавеске, повалила его на пол, закричала, что не отдаст никому.

Он посмотрел направо — сорванная с окна, скомканная занавеска из тюля лежала в углу.

— Ветер, — вздохнул он. — Это ветер.

— То есть на самом деле я никуда не летала?

— Летала, — сказала Маша. — Но не ты, а твое сознание. Или, точнее, твой дух. Я читала, что многие ведьмы не летают на шабаш, а посылают туда свою душу. Душа словно становится материальной. И если ты смогла это сделать, выходит, ты… растешь, совершенствуешься.