Баг - Александр Стеклянников

* * *

"- Ты знаешь, у меня есть мечта... Да-да. Ты можешь не поверить мне, ведь как можно верить в такое на исходе десятого столетия; твои ноги сильны и упруги. Кроме шуток, ты можешь пробежать 10 миль и даже не запыхаешься. Твои руки - железные тиски, манипуляторы терминатора, два нежных змея, увлекающих ее в мир простыней и одеял и делающих с ней такое, о чем даже захватывает дух говорить... О, но у меня есть мечта, она присутствует во мне золотисто и по-детски... Ты умен, галантен, в меру деликатен. Пронзительный взгляд хозяина жизни... о, его не выдержит ни один гипнотизер. На всем, что ты совершаешь, лежит печать законченности,организованности, профессионализма. Но, ты знаешь, у меня есть мечта; она ерошит ветром странствий мои волосы, схваченные пеньковой тесьмой, и ее музыка тревожит сердце, как музыка души, которая, тем не менее, не существует... Твоя мать смотрит тебе вслед.., да, ты ушел из дома. Наконец-то. Когда-то это должно было произойти. Ты меряешь мир шагами, с несчастьями ты на "ты". Жизненный опыт заполняет твои извилины густым серым сиропом. Надежды покидают тебя, стаями улетая на юг, ты тоскливо смотришь им вслед; ты, стоик, аскет, полнореализовавшийся йог, терпеливо переживаешь полосу неудач и даже не жалуешься; ты даже не стонешь временами в подушку; даже тогда, когда тебя никто не может слышать, даже когда ты без опасений можешь выплеснуть всю боль, накопившуюся в сердце, ты молчишь, ты спокоен и стоек.., ты обманул даже себя... Но, ты знаешь, у меня есть места, и... и никто ничего не может с этим поделать... Есть вещи, которых я не знаю; есть вещи, которых даже ты не знаешь. Люди против нас с тобой, да и мы не очень-то ладим друг с другом. Ты постоянно смотришь на то, что не в состоянии увидеть, ибо это надо слышать. А я всю свою жизнь пытаюсь слышать вещи, кои безмолвны, ибо мне никто не сказал, что их надо видеть. И каждый из нас, всех вместе, взбивает материю вокруг себя в виде маленького островка масла. И иногда мы понимаем друг в друге то, что понимаем в себе. Но это уже прошлое и никому не нужно; а спонтанность, эта птица, она всегда опаздывает, прилетая ровно через 187 секунд после смерти Цезаря... Но, знаешь ли, у меня есть мечта; и, коль уж это слово еще что-то обозначает и не забыто людьми, значит она еще на что-то годна... И вот все рухнуло. Остался лишь столбик посреди пустыни, а к нему привязана коза наших лучших переживаний. Ее рогатая голова - наши гениальные мысли. Ее туловище - наши талантливейшие изобретения. Ее передние ноги - наши безумные стремления к грядущему; ее задние конечности - циклопический груз наших прошлых богатейших накоплений; ее клоака, а проще говоря, задница - наше состояние в данный момент в этом самом месте, и миллионы лет не в счет, не так ли... Но, знаешь, у меня есть мечта; и не страшно, когда под мира крышей она - лишь символ иллюзорности, страшно, когда ее зыбкий заменитель замещает конкретную реальность мечты..." Коза жалобно блеяла, видно, мучилась от жажды. Одна посреди пустыни. Ветер шуршал засохшими былинками, пересыпая песок с места на место, ничего не меняя в пейзаже. Эд долго соображал, что бы это значило. Его тревожило слово "пустыня". - "А-а! Вот в чем дело, - он облегченно вздохнул, - было написано "...пустыни мегаполисов, леса небоскребов..." Теперь все понятно!" Тут же пейзаж изменился. Как из-под земли, в небо взвились многоэтажные строения, появились автострады, толпы людей, многоцветье реклам. Коза судьбы безумно ревела откуда-то сверху, с крыши одного из небоскребов, вне себя от страха. Бедняга, она боялась высоты! Эд тут же забыл о ней. У него тут были дела, много дел.., а также последние разговоры перед свершением. - Ну, на хрен заводить животных! Пусть лучше бегают на воле, голодные и счастливые.., - Есть такое стихотворение, считают, что это авангард, но по-моему, это озарение.., - Воздайте каждому по делам его, и вы станете первым в мире авангардистом.., - ... уж если не можешь о себе как следует позаботиться, зачем животных мучать своим непониманием.., - ... я цитировать не буду, но там так кайфово передано; в-общем, некое хрупкое пространство.., - ... главное - не пойматься на бессильном самобичевании, не купиться на лживые полуистины.., - ... с женами и семьями так же; сходятся лишь для получения взаимного сексуального удовольствия.., - ... прозрачная тишина.., и это в 7 лет такие стихи! Это называется талантом, не иначе.., - ... обладать гениальным различением, видением и, как результат, не путать смысл жизни с ее сутью.., - ... повсюду такая же путаница, ложь; нет ее лишь в небе и солнце, но, опять же, наш взгляд на них... о.., - ... транскрипцией небесной вибрации солнечной красоты, пусть неполной, пусть замутненной человеческой неспособностью оценить сей счастливый момент истины.., - ... ведь человек познает цену счастью лишь в тот момент, когда горе вламывается к нему в дом сквозь осколки эмоций.., - ... и в безысходном созерцании отражения своей мечты в разбитом зеркале остается лишь просто жить и смотреть на существа и предметы, и видеть, что, в-общем-то, это и стоит всей жизни. - ... но в сравнении с нашим серым ментальным миром столь лучезарной, что даже эти оставшиеся капли света и чистоты способны родить устремление к великому движению тотального очищения, к полноте именно этой, физической, жизни. - ... и, о, да, возможно, этот дисбаланс и является рычагом, выбрасывающим нас из мирского несознания прямо на мирскую тропу солнечного света, именно в мирском, земном состоянии достигающего своей полноты.

Три "Я", четыре "Я", потом огромное количество "Я"; монологи, диалоги, полилоги... Эд чуял изменение себя, необоримое, чудовищное, ни с чем не сравнимое выворачивание из мира в мир наизнанку через эры и расстояния. Его вовлекло, протащило, надуло, опустошило, заполнило. Он озирался, испуганно и в то же время восторженно пожирая взглядом округу, дома, дороги, витрины, тротуары, скверы, антенны, тела, тела и тела, родные, бескрайние, божественные, запертые в клетках квартир, транспортных средствах, узких улочках, и все до одного впитывающие алмазной чистоты и солнечной густоты и нежности напиток, истекающий в материальность несознательных элементов уже очень давно, с начала времен, но воспринятый и родивший наконец радость единения только сейчас, начиная с этого момента и навсегда. Эд чуял также и запах исполнения обещания. Запах единственной встречи, к которой он стремился через все встречи всех своих жизней, которых не было, Эд теперь понял это. Он скрылся в подъезде ближайшего дома. Он застопил проносящийся NISSAN, обратился к водителю, сел, захлопнул за собой дверцу, и поток машин поглотил ничем не примечательный автомобиль. Он тихо пошел по краю тротуара, надеясь на встречу, медленно исчезая в объемной трехмерности города, и путь его не был отмечен никакими следами; о да, он не оставлял следов на своем пути никогда, именно поэтому никто никогда не мог проследить и законспектировать его путей жизненных, довольствуясь путевыми заметками; именно поэтому моя повесть носит характер уникального документа, хотя, собственно, мои пути пролегают совсем в других направлениях, и свидетельства об этом не сохранились, отнюдь; все дело в путях. Он лег на хилый заплеванный газон, тяжело вздохнул и замер. Никто и не заметил, что с этим вздохом отошла в мир иной эдова душа, покинув удивительное тело, растворившись в городе, став его ангелом-хранителем. Эд в лифте высотного дома вздрогнул, Эд в автомобиле марки NISSAN закашлялся и растерянно стал шарить по карманам. Эд, медленно бредущий по тротуарам бескрайнего города, оглушенный музыкой, ослепленный рекламами, затисканный безликой толпой прохожих, вдруг столкнулся с щуплым худым парнем с копной нечесаных волос и бездонным застывшим взглядом неопределенных глаз. Эд хотел его обойти, но что-то удержало его на месте, ноги отказывались служить. В горле застрял ком, а из глаз полились слезы. Парень глядел монументально и никак. Ветер слегка ерошил его волосы, на лице была легкая печать абсолюта. Казалось, он смотрел куда-то вдаль, пристально и задумчиво, а свет в его зрачках ширился, рос, истекал в мир, освежал луговые травы, уплывал за горизонт и становился этим миром. Изумительный аромат разносился по округе. Эд был потрясен, колени его подогнулись, он медленно склонился, обхватил руками ступни Сааха. Он плакал, орошая слезами очистительного страдания ноги самого дорогого ему существа. Он рыдал, как последняя сопливая девчонка. Шум города заглушал его веселый смех.

Последний вопль уходящей эпохи тотального непонимания: "Разрежьте меня на кусочки и сварите в бурлящем кипятке, а бульон вылейте в тазик, а тазик поставьте на крыльцо. Следите за обстановкой. На бульон слетятся райские птицы. Они будут пить бульон и петь песни. Не зевайте, стреляйте из старой двустволки, заготовьте побольше райских птиц. Ибо позже, зябкими зимними ночами в глухой избушке вы не будете одиноки, ощущая аромат рая, идущий из запертой кладовки, где развешаны вяленые райские птицы, и где воздух искрится от их неземного оперения."