Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя - Коллектив авторов

Не оценивая сейчас перспективы борьбы за репарации с точки зрения международного права, не анализируя участие в этом процессе собственно африканских стран и организаций так называемой африканской диаспоры, важно отметить, что уже на начальном этапе своего существования движение за репарации постаралось сделать себя продолжением движения панафриканских конгрессов, проходивших в период с 1919 г. по 1974 г. Именно для этого очередная встреча борцов за репарации в Кампале (Уганда) весной 1994 г. была названа организаторами Седьмым панафриканским конгрессом, а намечавшаяся на конец 2006 г. встреча в Хараре (Зимбабве) должна была стать соответственно Восьмым панафриканским конгрессом. Видимо, что-то в наследии послевоенного панафриканизма кажется современным борцам за окончательное сокрушение колониализма-неоколониализма-глобализма очень привлекательным и функциональным. В то же время можно предположить, что по-настоящему не подведенные, «открытые» итоги деятельности панафриканистов прошлого позволяют современным радикально настроенным африканским общественно-политическим деятелям не просто использовать сквозную нумерацию, но апеллировать к таким важным понятиям, как панафриканская история, африканская идентичность, антирасистский расизм и некоторым другим.

История народов африканского происхождения, где бы они ни находились и о каком бы периоде ни шла речь, всегда была пронизана расовыми мотивами. В сегодняшних условиях обострения в мире расового противостояния, усиления этно-религиозных конфликтов и усложнения кросс-культурных контактов изучение истории народов африканского происхождения, и конкретно – истории движения панафриканских конгрессов, может ощутимо помочь в противодействии расовому антагонизму. Эта задача особенно актуальна сейчас, когда вопросы противостояния расизму все в большей степени переходят из разряда проблем, хронологически и географически далеко отстоящих от российской действительности, в категорию вопросов российской внутренней политики.[82]

С середины XIX в. и на всем протяжении XX в. интеллектуальная элита народов африканского происхождения стремилась сформулировать ключевые понятия, которые могли бы стать основой общих действий народов Африки и народов африканского происхождения в странах Северной, Центральной и Южной Америк и в европейских государствах. Иначе говоря, Африка и африканская диаспора (при всей условности, неточности этого термина в приложении к сообществам выходцев с африканского континента) пытались создать политико-идеологическую концепцию, в основе которой должно было находиться понятие африканской идентичности, уважения прав и возможностей свободного развития народов черной расы. На рубеже XIX–XX вв. возник термин «панафриканизм», под которым чаще всего понимали единство судеб народов африканского происхождения. Термин укоренился в общественном сознании и вплоть до сегодняшнего времени используется как наукообразный заменитель очень разных, подчас полярных понятий. Но на всем протяжении своего существования панафриканизм так и не получил от своих сторонников и пропагандистов сколько-нибудь внятной расшифровки. Это относится и к периоду проведения первых четырех панафриканских конгрессов в 1919–1927 гг., и к подготовке ключевого для понимания этого общественно-политического явления Пятого (или, по месту проведения, Манчестерского) панафриканского конгресса в 1945 г.

Отечественная африканистика признает за организаторами панафриканского конгресса, созванного в Манчестере в середине октября 1945 г., большие заслуги в мобилизации населения зависимых территорий на антиколониальную борьбу.[83] Но сам конгресс, как правило, рассматривается в качестве изолированного явления, ставшего возможным благодаря революционизирующему воздействию Второй мировой войны на общественное сознание колониальных народов. По сути дела, Пятый панафриканский конгресс, по версии сегодняшних учебников по новейшей истории народов Азии и Африки, после перерыва длиной в активную жизнь целого поколения резко «обновил» и модернизировал принципы панафриканизма, сложившиеся в первой четверти двадцатого столетия.[84] Во многом такой подход может быть объяснен авторитетом «патриарха панафриканского движения» У. Дюбуа, который, как представляется, иногда сознательно замалчивал роль своих африканских коллег в истории межвоенного и послевоенного развития панафриканизма. По мнению этого популярного в 1950–1960-е годы афроамериканского историка и общественного деятеля, молодые африканские преобразователи, появившиеся на Манчестерском конгрессе, лишь применили в своих странах накопленный до них опыт, перенесли, наконец, принципы, провидчески предложенные афроамериканцами в 1920-е годы, в саму Африку.[85]

В конце 1950-х годов прошли встречи У. Дюбуа в Москве с Н. С. Хрущевым (косвенным последствием которых, как известно, стала активизация создания в системе АН СССР Института Африки), были переведены на русский язык некоторые его работы. В 1961 г. было объявлено о вступлении Дюбуа в компартию США, он был награжден престижными международными премиями. В результате отечественные исследователи на протяжении многих лет оценивали все происходившее в истории панафриканского движения и вокруг него в основном через призму суждений этого афроамериканского историка.[86]

Трудности с доступом к зарубежным архивным материалам и исследованиям и политико-идеологические ограничения также не способствовали появлению у нас в стране объективных оценок такого многослойного явления, как панафриканизм.[87] Между тем в крупных международных исследованиях по истории африканского континента, как, например, в «Кембриджской истории Африки» (1984 г.), значительное внимание уделяется именно самостоятельному характеру манчестерской встречи, первому появлению того сообщества, которое сегодня обычно называют «африканской диаспорой».[88] В самом подробном и непредвзятом исследовании движения панафриканских конгрессов – монографии известного немецкого историка И. Гэйса «Панафриканизм» (наиболее полное английское издание вышло в 1974 г.)[89] – Манчестерский конгресс предстает менее изолированным явлением. В отличие от советских авторов И. Гэйс опирался на первичные источники и избежал искушения считать, что знаменитый призыв участников конгресса «Колониальные и зависимые народы мира, объединяйтесь!» получил какое-либо практическое продолжение в деятельности независимых государств Африки. По его мнению, панафриканизм после 1945 г. не трансформировался в движение, способное модернизировать Африку, и распался на множество идейных течений, лишь номинально связанных с основными идеями панафриканизма первой половины XX в. Вплоть до настоящего времени так и не появилось исследования, в котором был бы дан анализ, сколько и какие «панафриканизмы» появились после возникновения независимых государств на месте африканских колоний.

Пятый панафриканский конгресс был проведен в переломный момент истории народов африканского происхождения. Военная пора породила новые ожидания у колониальных народов, большинство которых осознавало себя гражданами государств – участников антифашистской коалиции. Планы послевоенного переустройства мира, намеченные в Атлантической хартии и на основных международных конференциях в годы войны, появление ООН, обозначившиеся линии раздела между Восточным и Западным блоками – все это активизировало процесс самоосознания и самоутверждения в среде народов африканского происхождения. Наряду с этим активно продолжалось социальное расслоение как в африканском колониальном обществе, так и среди его представителей в метрополии, в первую очередь в цветной общине в Великобритании. Увеличился диссонанс в идейных позициях представителей французских и британских колоний. В силу объективных условий гораздо дальше, чем это было на начальном этапе движения панафриканских конгрессов, разошлись интересы африканских народов и афроамериканцев. Все эти тенденции нашли свое отражение и по форме и по существу на Манчестерском конгрессе.

Идеи панафриканизма в том виде, в каком они получили возрождение в деятельности различных организаций выходцев из Африки и Вест-Индии, базировавшихся в Великобритании в конце 1930-х годов, не имели достаточного числа последователей для того, чтобы мог быть проведен полномасштабный конгресс по окончании Второй мировой войны. Без участия профсоюзных деятелей, прибывших из Парижа после окончания там учредительного конгресса Всемирной федерации профсоюзов, Пятый панафриканский конгресс едва ли приобрел то значение, которое сейчас определяет его место в истории народов африканского происхождения. Ведь именно эти представители были делегатами собственно Африки, они задали тон обсуждению вопросов, относящихся к положению колоний. Без них конгресс скорее можно было бы считать вест-индским, чем панафриканским: ведь более трети делегатов представляли британские колонии в Вест-Индии или вест-индские организации в метрополии.