Сердце твари - Наталья Караванова

– Приветствую, – махнул ему Маркус. – Докладывай!

– Птица пропала. Я не успел понять, чем ее прикончили. В голову словно гвоздь вбили: думал – на месте окочурюсь.

– Сочувствую, – без малейшего сочувствия в голосе ответил командир. – Нашел чего?

– Не то, что искали, но нашел. Командир, горло бы промочить, а?

Маркус нахмурился, но откинул полог шатра.

Волк, потирая ладони, нырнул туда первым. Следом за ним вошли остальные. Маркус достал из груды вещей стеклянную бутыль, наполненную коричневой жидкостью, и три кружки.

– Ну, за дело наше праведное!

Кружки сошлись боками.

Маркус вытер губы, потребовал подробностей. И Волк не замедлил их сообщить.

– Значит, это. Мага я не нашел. Может, он и вовсе туда не совался. Знаешь, Маркус, я бы так и подумал, если б не голубь. Кто еще мог его вычислить и сбить, как не тот маг? Он Лековых тварей видал, пса угробил. Он знает, что они такое. Но вот следов в городе нет никаких. Я давал местным описания, он человек приметный. Его не видели. Но смотри, какая штука, Маркус! Хочешь, – верь, хочешь – нет, а в городке этом закрепились не кто-нибудь, а белые братья, Орден почитателей Спасителя. Убей меня, если вру. Они держат город. Построили монастырь и два этих своих – храма. Все горожане точно свихнутые. Ворона каркнет – монастырские узнают. Этих белых там… в общем, много их.

– Вот как… белые, значит. Странно.

– Да что странного? Из Мегаполиса их турнули, вот они сюда и…

– Далековато до Мегаполиса. Пятьсот километров не вдруг пройдешь. Нет, Волк, тут другое.

– Почему?

– Слуги Спасителя, как и обычные люди, предпочитают места, где тепло, где нормальная земля, способная подарить урожай, и чтобы зима длилась не по полгода. Значит, говоришь, монастырь… вдвойне странно. Я и не слышал раньше, что они вообще ставят монастыри. Выходит, есть им что-то в этом городе. И это значит, завтра вы отправитесь туда оба. Посмотрите, как и что там устроено. Кто командует, что у них с обороной. Если подумать, вовремя нам попался этот городок. Очень даже вовремя. Ладно, ступайте. Я буду писать доклад.

Разведчики удалились, прихватив бутылку, а Маркус вернулся к своей записке.

Подумал, дописал еще две строки. Взял письмо, тщательно завернул его в кусок прозрачного полиэтилена и плотно перевязал нитью.

Затем вытащил из сумки птицу. Птица была – что игрушка: не двигалась, не дышала и не глядела. Будь здесь Дальгерт, тут же узнал бы родную сестру той твари, что он так небрежно засунул в холщовый мешок.

Не стараясь сохранить пух, похоже просто приклеенный кем-то прямо к стальной пластинке, защищающей грудь птицы, он сдвинул эту самую пластинку вбок. Открылись бурые, влажные ткани. Туда, под пластину, он и всунул свое послание. Задвинул ее на место. Вытер о штаны руки. Пробормотал: «Вроде готово», и вынес тварь на улицу.

Шепнул ей два слова на непонятном языке.

Птица словно ожила, даже шевельнула головой в стальной маске.

– Домой! – приказал ей командир ищеек. – Давай, лети к Леку. И поживее!

Птица расправила крылья и рванула в небо.

Горячий воздух вился над камнями – погода, совершенно неподходящая для этих мест. Тем не менее вот уже вторую неделю весь Каменный пояс словно сдавлен глухой, тяжелой жарой. И если живым солдатам Правой армии Схарма жара просто причиняет неудобства, то мертвым…

Нет, заговоренным тварям ничего не будет. Однако работа по созданию новых солдат – эта работа встанет, и встанет надолго. Тела становятся непригодными, в них скапливаются газы, ткани теряют пластичность. Чтобы солдат получился каким надо – маневренным, почти неуязвимым и понимающим приказы командира, труп, из которого его предстоит собрать, должен быть безупречно свежим. А в нынешних условиях крайне желательно – умерщвленным здесь же, в лаборатории.

Лек отворил ставню – душно. Легкий ветерок тронул русые вихры, но его силы не хватило даже на то, чтобы поколебать пламя свечки, устроенной на столе.

Окошко это на самом деле – узкая бойница, ставню к нему приделал сам Лек, чтобы уберечь лабораторию от уличной пыли, а себя – от уличного шума. Ему, главному мастеру, командиры даровали почетное право самому выбрать место для мастерских и лабораторий. Он не стал претендовать на полуразвалившиеся домики поселка, а выбрал этот каземат. Солнце сюда добирается только под вечер, днем царит прохлада. Солдаты не докучают, плац далеко, зато места для лаборатории и мастерских ровно столько, сколько нужно. Даже есть где разместить подмастерьев и помощников. И вот он уже третий месяц тут. Третий месяц он не покладая рук трудится на благо и в зачет своего будущего бессмертия. Настоящего, без обмана бессмертия, каковое будет даровано всем, кто проявит себя в спасительной войне за освобождение Великого Схарма.

Про себя он считал, что все это – война, Схарм, миссия, дорога Мудрых – все это лишь красивые слова. Обертка конфеты, которой заманивают простаков. Возможно, конфета внутри – горькая. Даже наверняка во всем этом есть какой-то подвох.

Схарматы говорят, что честны с теми, кто приходит в их армию, и не обещают больше, чем могут дать. Действительно, пока все, что они обещали, выполняется… и это больше, чем мог бы желать Лек.

Потому что бессмертие себе – не поддельное, не условное – он построит сам. Без всяких подозрительных великих магов и непонятных богов. Он все привык делать сам.

Лек улыбнулся. Тайна, не поверенная никому – ни ветру, ни верному человеку, и уж конечно – не обманщице бумаге. Тайна, до которой не докопается ни один из этих недалеких солдат и напыщенных офицеров. Ни один из его помощников. Никто из его учителей…

Тайная цель, к которой он идет всю свою жизнь.

Перебороть смерть. Уничтожить ее, сделать так, чтобы любой человек мог прожить ровно столько, сколько ему хочется. Пока ему самому не надоест.

Сделать человека неуязвимым для оружия – чтобы потеряли смысл убийства.

Это возможно. Более того, в разные времена, даже в разных мирах, маги и алхимики приближались к решению этой задачи. Но они пытались решить проблему, используя каждый – только один инструмент. Пусть совершенный, выверенный веками опыта, ошибок и удач, но один. А проблему – и это знает каждый мало-мальски образованный человек – надо решать комплексно, используя весь доступный инструментарий.

Лек вспомнил бледного мальчонку, которого схарматы притащили ему в мастерскую совсем недавно. Как тот позеленел, впервые увидев на столе обнаженное мертвое тело, и как его тошнило в углу, стоило помощникам приступить к привычной и за минувший год доведенной до автоматизма работе. Таиш – так звали мальчика.

Путь к совершенству долог и тернист. А кто боится грязи, тот никогда не добьется цели. У паренька и вправду хороший потенциал. Но если он не сможет перебороть себя, то так ничему и не научится. Он не только не достигнет цели. Он даже не сможет ее увидеть и осмыслить.

Еще в детстве Лек понял, что тело любого живого существа, мухи, кошки, человека, ничем не отличается от искусственно созданного мастером Слова ме́ха. Оно управляется теми же законами, на него действуют те же силы.

Помнится, он очень огорчился, когда попробовал применить Слово к дохлой крысе, а та так и не выполнила даже самой простой команды и осталась лежать серым трупиком, в специально для нее сделанной коробке. Только позже, много позже, он понял, в чем была тогда его главная ошибка.

Лек втянул горячий воздух. Надо отдохнуть. Хотя бы недолго. Последние дни он не вылезал из лаборатории, расшифровывая схемы и описания из древней инкунабулы. Книга досталась ему, можно сказать, случайно. Несколько месяцев назад равнинники разграбили караван торговца редкостями и позарились на камушки, украшавшие ее обложку. Страницы никто не берег, и то, что отыскали на месте побоища ищейки Схарма днем позже, с трудом можно было бы назвать книгой.

Язык, на котором были написаны немногие чудом сохранившиеся страницы, был ему незнаком. А вот схемы и рисунки, напротив, навевали ассоциации. Он дал задание ищейкам – везде и всюду искать книги с похожими иллюстрациями, и за полгода стал обладателем трех списков со старинных книг, два из которых были переведены на язык, которым чаще всего пользуются равнинники, а один – вовсе был на языке оригинала.

Работа шла медленно, но Лек предчувствовал, что результат того стоит.

Мимо его окошка прошел один из неживых солдат Схарма. Шел он ровно, глядел перед собой. Нес ведра, полные воды. Аккуратно и уверенно. Такие, как он, не ведают усталости и не боятся смерти – чего им бояться, они один раз уже умерли.

А то, что даже свои называют таких солдат тварями Лека, – это временно. Однажды Лек научится работать не только с мертвечиной. Книги, доставленные ищейками, помогут.

И тогда… О, тогда все будет иначе…

Мастер был молод. Ему едва исполнилось двадцать семь лет. Но за свою жизнь он успел многое понять и увидеть.