Дурь как Мана. Путь Наркомана - Просто Бостон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зацепился с кем-то? – продолжаю я грозно, а Малой всё молчит.
Я подхожу и давлю ему на глаз, он вздрагивает и шипит от боли. Ничего, полезно будет. Я на него никогда руки не поднимал и не стану, но привязать физическое ощущение к ситуации просто необходимо. Я-то вкручу ему сейчас хорошенько в уши и в мозг, но этого недостаточно. Бить я его не стану, а вот что-то между – в данном случае надавить на уже полученный фингал – в самый раз.
Он вырвался и отошёл на пару шагов назад.
– Боксовались мы, – буркнул он, потирая глаз.
Смотрю и пытаюсь прочитать – врёт или нет? В любом случае, мне это не нравится.
Если с кем-то помахались, а он говорить не хочет, то, значит, там дело нечисто. Он знает, что ничего страшного нет в том, чтобы с кем-то что-то не поделить. Просто бы с кем-то подрался, так сказал бы честно – братан, меня щёлкнули. Там мы бы уже решали, где их ловить. А раз уклоняется, значит, либо неправы кругом были, либо вытворили что-то экстраординарное.
Если не врёт, то тоже ситуация неприятная. Вот так всё и начинается. С дружеских спаррингов, в которых выставляется иерархия. Выясняется, кто сильнее невинным путём, а потом, если ты позволил себе усомниться в своей силе, проебав кому-то, кто лучше кулаками машет, ты ему попадёшь и в духовом поединке за независимость в кругу. Малой, конечно, крепкий парень, но там щеглы совсем пробитые и готовые на все.
– С кем? – тяжело смотрю на него.
– С Доцыком.
– Понятно. Короче, Серенький, ты с ними больше не двигаешься.
– Чего? – возмутился Малой. – С чего это? Ну пропустил я удар, ничего страшного! Я ему тоже вдарил хорошенько.
– Не сомневаюсь. Если сам не отошьешься, я пойду и буду разговаривать с ними сам.
– Не смей! – шипит прямо.
Во разошёлся. Я подошёл к нему и за шею наклонил к себе.
– Не тупи, Малой. У тебя два примера перед глазами – я и Саша. У меня учись, как НЕ делать, а у старшего учись, как надо.
– Он бросил нас, – нервничает Малой. – И ты мог в колледж нормальный попасть на стипуху и уехать, но остался. С чего это я должен с него брать пример, а не с тебя?
– А ты бы хотел, чтобы он здесь остался гнить? Я – нет. И ты тоже, Серенький, продолжай учиться нормально, и как поступишь в нормальное место в крупный город, то уезжай и не оглядывайся.
Малой вырвался.
– Противоречишь сам себе, Бостон! Из пустого стакана напоить пытаешься. Учишь одному, живёшь по-другому.
– Ну потому и учу, – пожал я плечами.
В сенях кто-то завозился, и в хату вошла наша ненаглядная матушка. Вроде бы трезвая.
– Чего шумим? – спрашивает.
Мы молчим. Малой зло пыхтит из-за меня. Мама подходит к нему, берёт за подбородок и поворачивает лицом на свет, рассматривает.
– Красавец! – подводит итог и уходит.
Браво, блять.
Я начинаю говорить очень серьёзно, непривычно подбираю слова и стараюсь звучать так, чтобы они врезались Малому куда надо.
– Серенький, ты уже ни черта не Серенький, ты уже полноценный Серый. И настало время в твоей жизни, когда она начнёт бросать серьёзные тумаки. Гораздо серьёзнее, чем тот, что тебе в глаз прилетел. У нас и так условия такие себе, сам видишь, но это не причина спускаться ещё глубже и не оправдание для этого. На меня никогда не смотри. Я так живу, потому что мне нравится так жить, но я понимаю, что для нормальных людей – это хрень полная, и тебе бы я такой жизни не желал. Это значит, что ты такой же упадочный, как я. А это же не так, ты гораздо лучше. В общем, Малой, иди отдохни, остынь, подумай обо всём, а потом нормально обсудим.
Он всё такой же дёрганный, но уже с заметно меньшей частотой, потопал к себе в комнату. Надо же, послушался. То ли тон непривычный испугал ли его, то или ещё что-то. Так или иначе, у меня пока что вышло его грузануть. Так мозги и вправляются. Отрицание, распятие, торг, принятие и прочая хрень.
А теперь пойду-ка я отыщу Доцыка.
Хотел сначала каким-нибудь тригексиком закинуться на всякий, а потом думаю – что я, на трезвую без интерфейса не справлюсь? Щеглы же. Ну и что, что один из них Домысла братишка. Похер как-то. За будущее своего братика готов рвать любого. Себя в первую очередь.
Долго искать не пришлось. Они, как обычно, в парке на спортплощадке ошивались. Парнишек пятеро. Смотрю, действительно у них лапы, перчатки валяются. Не соврал видать малой.
– Доцык! – окликнул я его.
Они все тормознули вату катать, и Доцык ко мне подтянулся. Подозревающий неспокойное, но пыжится, строит из себя кого-то. С брата пример берёт.
– Здорова, Бостон, – одну руку подал вместо двух.
Ну щас попляшешь у меня сопляк.
– Боксуетесь? – спрашиваю я невинно.
Я вот прямо олицетворение невинности был в тот момент, и наверное это меня и выдало.
– А чего? Нельзя? – дерзить сразу начал щенок.
На брата надеется. Знает, что тот впряжётся в любом случае. Тот наверняка и стропалит его дома, чтобы пёр на всех. Но я – не все.
– Чего грубишь, Доцык?
Ну он сразу немного потух. Понял, что я действительно пока ничего особо-то и не сказал.
– Не грублю я, – сказал всё же.
– Ну-ну. Короче, я чего пришёл. Серого я под замок посадил. Пусть учится сидит, ему ещё жизнь строить. И вы его не тяните и забудьте вообще про него.
– Ты что, босс его что ли? – Доцык ухмыляется.
Блять, стоит шпингалет передо мной, которого я с щелбана уберу и пыжится. Хохма просто.
– Или это он сам отшиться захотел и тебя послал? – продолжает. – Отхватил сегодня и к брату побежал. Как тёлка!
Я его за грудки и к себе. Он вырывается, но держу крепко. А дружки там побросали всё и подбежали к нам. Я как зыркну на них, и они тормознули. Действительно, что им
