Эртан-2 (версия с СИ) - Светлана Середа

Во взгляде эльфийки — любопытство и капелька тревоги:

— Почему — туда?

Я дернула плечом, без особых эмоций пояснила:

— Красиво там.

…Это правда, здесь действительно красиво. В Вельмаре уже облетают листья, королевский парк одет в багровый саван. Здесь деревья только-только начинают золотиться. Там — колючий ветер и блеклое, выцветшее небо, здесь — ласковое солнце и небо такое чистое и высокое, какого не бывает в городе даже в самые ясные дни.

Здесь спокойно. В королевском парке, даже в самом его центре, у Фиалковой беседки, слышен шум города: крики разносчиков, цокот копыт и ржание лошадей, перекличка городской стражи, бой часов. Здесь — тишина и умиротворение, даже птицы, которые в столице гомонят оглашенно, поют деликатно и негромко, словно уважая покой древнего форта.

Начало припекать — я уже почти отвыкла от этого ощущения в осеннем Вельмаре. Пальто было серым от пыли — перепачкалась, пока залезала в башню. Давно надо было раздеться. Я сбросила пальто вниз, задумчиво проследила, как оно планирует, покачивая черными крыльями, и медленно двинулась по стене.

Всего полтора месяца назад я точно так же шла по этой стене. Внизу, по каменному полу, шел Женька. А там, у подножия холма, сидел Вереск. Я остановилась вот здесь, у края, и не хотела прыгать, потому что высоко и страшно. А потом все-таки прыгнула, потому что Вереск смотрел на меня, и выглядеть в его глазах трусихой я боялась куда больше, чем высоты.

По губам скользнула мимолетная усмешка. Надо же, о какой ерунде тогда думалось. Детский сад, штаны на лямках. Разве смелость — это способность сигануть с двух метров?

Почти не задумываясь, я оттолкнулась от камня. Неприятно кольнуло ступни — высоковато все-таки, но — ничего особенного. Даже дух не захватило. Может, потому что я уже прыгала отсюда однажды? Или просто чувство страха притупилось вместе с остальными чувствами?…

Мысли о Вереске не причиняли боли — я не думала о нем, как о мужчине, который любил меня, и которого я потеряла. Не думала о том, что между нами было, и что могло бы быть, если бы он не погиб. Просто был такой… персонаж. Красивый. Смелый. Умный. И умер. Со всеми случается.

Если бы Ним знала, что здесь произошло полтора месяца назад, она бы, наверное, не дала мне телепорт — побоялась, что я буду травить душу воспоминаниями. Но я ее не обманула: мне действительно просто нравилось в этом месте — здесь не было людей…

…если не считать трупа со стрелой в спине.

Черт.

Он лежал под западной стеной (впрочем, стена — это громко сказано, там от кладки три-четыре ряда осталось), неестественно подогнув под себя левую руку. Под лопаткой торчала короткая стрела с черно-багровым оперением. От подлеска тянулась дорожка красных капель — кровь была ярко-алая, свежая. Интересно, откуда и куда он бежал здесь, в этой глуши? Впрочем, нет. Не интересно.

Любой здравомыслящий человек, наверное, сообразил бы, что там, где только что появился труп с явными признаками насильственной смерти, одинокой безоружной девушке находиться небезопасно. Но мой здравый смысл пребывал примерно в таком же коматозном состоянии, как и чувство самосохранения: я даже не осмотрелась по сторонам.

В том, что человек мертв, я не сомневалась. Даже обессилевший раненый будет инстинктивно выбирать наиболее безопасное место для падения — этот же лежал так, что становилось ясно: он чудом не влетел головой в стену. Кроме того, мужчина был болезненно худым, позвонки проступали сквозь рубашку, и я отчетливо видела, что ребра неподвижны — в истощенном теле не было дыхания.

Некоторое время я тупо пялилась на него. Понятия не имею, что положено делать с трупами. Вернуться во дворец и сообщить о находке лорду Дагерати? Так ведь Диг-а-Нарр — не его юрисдикция. Потом — скорее по наитию, чем волей разума — присела рядом и нащупала сонную артерию. Так и есть. Пусто.

Я уже почти убрала руку, когда под пальцами что-то толкнулось: тук-тук-тук. Пауза длиной в бесконечность. И снова — бисерная нить по коже — тук-тук-тук.

И тут меня накрыло.

Честное слово, если бы мужчина был мертв, я бы покинула его без всякого трепета. В тот момент я была слишком равнодушна к окружающему, чтобы расстраиваться при виде трупа незнакомого человека. Но этот бисер под пальцами — прозрачный и призрачный, почти неуловимый — он перевернул вселенную. Или, возможно, только меня.

Если он умрет теперь — а он наверняка умрет, если я оставлю его здесь, — это будет целиком и полностью моя вина. На моей совести уже есть одна смерть — и это гораздо больше, чем я способна выдержать.

Стандартный телепортационный браслет, настроенный на хозяина, не позволял перемещать большие грузы, но у меня был с собой так называемый "усилитель мощности" (официальное название этой прозрачной пластины — что-то труднопроизносимое на эльфийском — я не смогла заучить). Когда-то давно, когда мы еще занимались активными поисками Лучей, Женька настоял, чтобы я добавила его в базовый набор артефактов, который должен постоянно находиться при мне. Сейчас я продолжала носить его по привычке.

Руки делали работу без участия головы: достать пластину, приклеить к камню, перевернуть руной вниз. Мгновение — и я вместе с окровавленным телом появляюсь посреди Костиной гостиной.

Нинель, которая смахивала пыль со статуэток на каминной полке, от неожиданности выронила смётку. Пару секунд толстушка беззвучно открывала рот, потом визгливо запричитала:

— Ой, госпожа Юлия! Да что же это? Кто это? Что случилось? С вами все в порядке?

— Хватит голосить! — рыкнула я на нее. — Позови Костю. Живо!!!

Даже в самом скверном настроении я не позволяла себе подобной грубости в разговоре со слугами, но сейчас мне было все равно — я бы и на короля наорала, если бы он подвернулся под руку. Нинель замолкла, но не сдвинулась с места — продолжала стоять у камина, в ужасе прикрыв рот ладонью. К счастью, Рами оказался более расторопным: прибежав на шум, он в мгновение ока оценил обстановку и, ни слова не говоря, метнулся к кабинету хозяина.

Костя появился почти сразу — вероятно, его тоже привлек вопль Нинель, и Рами столкнулся с ним в коридоре. Первый его вопрос был на редкость дурацким:

— Кто это?

— Понятия не имею! Какая разница?!! — голос почти сорвался на крик. — Ты разве не видишь — он умирает!

Костя бросил на меня странный взгляд и молча опустился на корточки рядом с телом. Нащупал пульс, оттянул веки, придирчиво осмотрел зрачки — нахмурился. Его движения были выверенными и профессионально неторопливыми, но эта неторопливость выводила меня из себя. Ну ведь и так видно — даже мне! — что все плохо! Неужели нельзя сначала сделать что-нибудь, чтобы он перестал умирать, а уже потом проводить осмотр.