Эртан-2 (версия с СИ) - Светлана Середа

Гречихин вздохнул, усилием воли заставляя тело расслабиться: только сейчас заметил, что судорожно, до боли в пальцах, сжимает папку с отчетами. В любом случае готовиться к побегу нужно было гораздо раньше, и в первую очередь отправить Татьяну с детьми в безопасное место. Сейчас уже поздно. Бегство будет однозначно расценено как признание собственной вины — президент даже не станет копать глубже.

— Господин Милославский, — негромко, но решительно произнес Гречихин. — Есть еще одна новость. Мне удалось узнать, кто был заказчиком того неудавшегося убийства.

— Наконец-то! — грифель с сухим треском обломался, и Милославский раздраженно отбросил карандаш. — Кто это?

— Это… — Гречихин сглотнул комок в горле. — Я.

В кабинете повисла недоуменная тишина, нарушаемая лишь мерной дробью капель по стеклу. Середина сентября выдалась на редкость дождливой — ни малейшего намека на бабье лето.

— Я вас не понимаю, Леонид, — неестественно ровным тоном произнес Милославский.

— Я заказал это убийство, — глухо повторил Гречихин. — Так утверждает посредник, один из врачей медицинской бригады, обслуживавшей спецпалату. По его словам, я открыл счет на его имя и перевел значительную сумму денег, пообещав заплатить еще столько же, когда заказ будет выполнен. Я проверил: деньги действительно поступили с одного из моих счетов.

— Кто-то мог вас подставить?

— Нет. То есть… мог, конечно, но дело не в этом.

Он замялся. Решение было принято, но облечь его в слова оказалось нелегко, и Гречихин был благодарен шефу за то, что тот, хоть и окаменел лицом, не торопит с рассказом.

— Начать, наверное, стоит с того, что месяца полтора назад у меня внезапно начались проблемы со здоровьем: периодические приступы головокружения и удушья, ночные кошмары, лунатизм. Вернее, тогда я не думал, что это лунатизм: я смутно вспоминал, что куда-то ходил и что-то делал, но воспринимал это не более чем беспокойные сны. На всякий случай я прошел медицинское обследование. Врачи не нашли никаких отклонений — сказали, что это обычное переутомление, порекомендовали отдохнуть. Помните, я просил у вас отпуск по состоянию здоровья?

— Я дал вам пару дней, — кивнул Милославский. — Больше не позволяла ситуация.

— Я их провел в своем загородном доме. После этого приступы не повторялись, и я решил, что это действительно было переутомление. Только недавно, пройдя по собственному следу до самого конца, я понял, что те странные сны были реальностью. Вот подробный отчет об организации покушения, — Гречихин протянул шефу черную кожаную папку без всяких надписей. — К сожалению, он основывается только на показаниях свидетелей, сам я до сих пор ничего не помню. Заявление об уходе лежит там же. Учитывая обстоятельства, я согласен понести любое наказание. Только… — Гречихин запнулся. — Герман Сергеевич, пообещайте, что это не затронет мою семью.

— Гречихин, я смотрю, вы действительно повредились рассудком, — лицо Милославского перекосила гримаса не то брезгливости, не то досады — На кой черт мне сдалась ваша семья?

Он открыл папку с докладами, извлек из нее заявление об уходе — единственный рукописный документ в стопке — и аккуратно разорвал пополам.

— Извините, но сейчас я не могу принять ваше заявление. Лучше всего, конечно, было бы отправить вас отдохнуть на месяцок-другой. В нашем загородном доме. Но мне просто некем вас заменить — Гриша еще не готов. Так что возвращайтесь к своим обязанностям. Если снова заметите за собой подозрительные симптомы: ночные кошмары, провалы в памяти, внутренние голоса — немедленно дайте мне знать. Да, и вот еще что… — президент поколебался. — Выдайте аналогичную инструкцию своим людям.

— Вы полагаете, кто-то пытается воздействовать на нас извне? — осмелился уточнить глава СБ. Сейчас он был готов ухватиться за любое, даже самое фантастическое оправдание.

— Я ничего не полагаю, — отрезал Милославский. — У меня слишком мало информации. Все, идите, работайте, Гречихин. Мне надо подумать.

После того, как начальник службы безопасности покинул кабинет, президент Милославский долго сидел, сжав виски ладоням. Со стороны могло показаться, что он действительно погружен в раздумья, однако в застывшем взгляде не отражалось ни одной мысли.

— Семь лет я мучился осознанием собственной вины, — внезапно заговорил Милославский, не поднимая головы. — Семь лет я был убежден, что во всем виноват только я — и мои проклятые гены. Все эти годы я жил в постоянном страхе утратить рассудок, выискивал у себя малейшие признаки психического расстройства. — Он выпрямился и обвел кабинет взглядом, который действительно можно было принять за взгляд безумца. — Тебе легко было убедить меня в этом, не так ли? Ведь я и до этого панически боялся повторить судьбу своего отца. Предрасположенность к шизофрении передается по наследству… но она не передается от начальника к подчиненному! — последнюю фразу Милославский почти выкрикнул и — как бы в подтверждение своих слов — швырнул через стол папку с отчетами Гречихина. Папка мягко спланировала на середину кабинета и с глухим стуком ударилась об пол, веером рассыпав содержимое. — В совпадения я не верю. Ты пытаешься управлять моим подчиненным, значит, я уже не в твоей власти, а?

Он сделал паузу, словно ожидая, что таинственный враг поддержит беседу. Но в кабинете было тихо, только дождь неутомимо барабанил по стеклу да мерно шуршал кондиционер.

— Чего ты хочешь? — тоскливо спросил Милославский в пространство. — Если тебе нужен камень — приди и возьми его. И оставь нас в покое!

Пространство молчало.

Президент тяжело выбрался из-за стола, подошел к ростовому зеркалу у входа. Встал с краю, чтобы собственное отражение не заслоняло обзор, и пристально оглядел помещение. В том, зазеркальном, кабинете, как и следовало ожидать, не было никого, кроме изможденного мужчины в слегка помятом сером костюме.

— Хреново выглядишь, господин президент, — криво ухмыльнулся своему отражению Милославский. — Может, ты и впрямь повредился рассудком? Это бы многое объяснило…

Отражение ответило вымученной усмешкой.

Лорд Дагерати вошел в кабинет, как обычно, бесшумно и внезапно — и, конечно, успел заметить, как Женька поспешно соскочил со стола.

— Белль Канто, — брезгливо поморщился герцог. — Опять протирал своей задницей мой стол?

— Простите, ваша светлость, — повинился Женька, склоняясь в положенном по этикету поклоне. — Привычка.

— И что тебя так тянет на столах сидеть?