Десять дней октября - Алексей Поселенов

этот? Ну да, как опять закурил, так подобрел сразу, — засмеялся Артем.

— Вот я и говорю… А если ты не дурак, если человек разумный, то и подход разумный к себе найди. Где-то обхитри хотелку свою, дай вместо курева что-нибудь другое — конфетку съешь, к примеру; меньше делай того, после чего курить сильней хочется; обходи стороной тех, кто смолит постоянно и тебя своим видом соблазнять будет; наконец, убеди себя во вреде гадости этой, посчитай хотя бы, сколько денег на неё уходит. Глядишь, через месяц-полтора и бросать не придется, просто перестанешь курить и всё. Вот как я, безо всякой силы воли. — Дядя Гена улыбнулся и подмигнул племяннику. — Ты-то сам человек разумный или как?

Артем усмехнулся:

— Да как тебе сказать… Если твою логику послушать, так выходит, что не очень.

— Вот и думай. — Дядя Гена поднялся со стула. — Ладно, ты тут пока один посиди, а я в погреб сбегаю, достану кое-чего. — И он, накинув фуфайку, вышел в сени.

Затянувшись ещё раз, Артем швырнул окурок в огонь и аккуратно прикрыл дверцу. «Может, и вправду курить бросить пока в отпуске? — подумал он, возвращаясь в горницу. — Хотя, бросишь тут с такими делами», — он вспомнил, что привело его сюда.

У печи было жарко, и, сидя там, он раскраснелся, но в комнате всё ещё было прохладно и свежо. Артем подошел к книжному шкафу и стал рассматривать книги. Сам он последние годы почти ничего не читал, хотя раньше любил это дело: зачитывался Фенимором Купером, Джеком Лондоном. У шкафа было совсем темно, поэтому он включил свет. Паустовский, Лев Толстой, Куприн, Бунин, Пушкин, Тендряков, Астафьев, Распутин, — читал он фамилии на корешках. С одного края на верхней полке стояли книги и вовсе занятные — здесь были Драгунский, Носов, Сотник, Кассиль, Крапивин. «Внуки, может, к нему приезжают, для них держит? — подумал Артем. — Хотя какие внуки? У него же Роман совсем недавно женился». Книги на нижних полках особенно привлекли внимание Артема. Здесь стояли «Бхагават Гита», Кришнамурти, Вивекананда, были книги по психологии, религии. Он присел и достал одну с потрепанным корешком без названия, стоявшую у самого края. На обложке было два слова, написанных крупными тиснеными буквами — «Новый Завет». «М-да уж… — удивился он. — Дядька-то у меня какие книжки, оказывается, почитывает».

Хлопнула входная дверь. Артем подумал, что это вернулся дядя Гена, но услышал женский голос:

— Геннадий, ты дома, нет?

Он выглянул из горницы в прихожую. У двери стояла женщина, на вид лет пятидесяти пяти, может, чуть старше. В простенькой болоньевой куртке, на голове подвязан платок, на ногах галоши. Округлое лицо, несмотря на возраст, довольно свежее, даже румяное, с большими спокойными глазами. Увидев Артема, женщина не смутилась, а с интересом стала разглядывать его.

— А Геннадий где?

— Он в погреб пошел. — Артем продолжал держать в руках Новый Завет.

В это время дверь снова распахнулась, и в спину женщине ткнулся дядя Гена, держащий в руках банки с соленьями.

— Ой, Людмила, заходи. — Он поставил банки на пол и стал разуваться. — У меня, видишь, гость вчера приехал — племянник Артем. Ну заходи, заходи, разувайся, чего ты у порога-то встала?

— Да я на секундочку, молока тебе принесла, в сенях оставила на сундуке. В пакете там банка двухлитровая стоит.

— А-а… Спасибо! Молоко сейчас кстати будет. Ты молоко-то пьешь? — спросил дядька Артема, вешая фуфайку на крючок.

Тот пожал плечами.

— Пью.

— Парно́е, не ваше стерилизованное или какое там оно у вас в магазинах.

Артем снова пожал плечами.

— Если честно, парно́е сто лет уже не пил, — он улыбнулся. — Но, конечно, выпью с удовольствием. Детство вспомнить.

— Он ведь наш, деревенский, — сказал дядя Гена Людмиле и кивнул на племянника. — Ты-то его не знаешь, вы позже сюда переехали.

Женщина тоже улыбнулась:

— Не знаю. Ладно, не буду вам мешать, общайтесь. — Она шагнула за порог.

— Ты потом-то хоть заходи, пообедаем вместе, посидим, — сказал ей вдогонку дядя Гена.

— Хорошо, зайду.

Артем вернулся к книжному шкафу и поставил Новый Завет на место.

— Это кто, дядь Ген?

— Людмила-то? Соседка, по правую руку от меня живет. Ты вчера мимо её дома как раз шел.

— Ты у неё молоко покупаешь, что ли?

— Почему «покупаешь»? Так дает. Мы с ней хорошо живем, дружно. Помогаем друг другу по-соседски — я ей то забор поправлю, то уголь в углярку скидаю, то лопату наточу… Да мало ли дел в своем доме по мужской части. Она одна живет, мужика у неё уж три года как током на работе убило. Дети — двое у них было, сын да дочь, — отдельно живут, самостоятельные уже, со своими семьями. Вот… А она мне иной раз то молока принесет, то пирогом каким угостит, белить вот нынче помогала, ну и ещё чего по мелочи.

— Так, может, вам сойтись, да и жить вместе, чтоб не бегать вот так из дома в дом? Раз уж у вас такая кооперация наметилась.

Дядя Гена усмехнулся.

— Женщина она не плохая, но не так всё просто, Артемка. Одно дело помочь друг другу по-соседски да по‑человечески, а другое — под одной крышей вместе жить. Она от смерти мужа только год как отошла, а, может, и по сей день ночами плачет. А ты говоришь — вместе живите.

— Ну я же не знал… Я так, спросил просто, — словно оправдываясь за своё не самое уместное предложение, ответил Артем.

— Ну вот и ладно. — Дядя Гена энергично потер ладонями друг о друга. — Иди руки мой. Сейчас на стол накрою, и завтракать будем. Я, кстати, там, заодно, туфли твои помыл, а то грязнущие были.

— Да зачем ты? Я бы сам, дядь Ген.

— Ладно, ты же в гости приехал, так что отдыхай…

Всё это время дядька не приставал к племяннику ни с какими расспросами. Только после завтрака, пока ещё сидели за столом, спросил:

— Какие у тебя планы на день? Баню будем топить? Или как?

— Ой, дядь Ген, я бы с удовольствием, — обрадовался Артем. — В деревенской баньке давным-давно не парился. Когда к Петру приезжал три года назад, тогда вот у них только…

— Ты тогда ко мне и не зашел вовсе.

Артем, смутившись, виновато улыбнулся.

— Да как-то не получилось. Закрутились там у них… Они-то у тебя хоть бывают? Видитесь?

— Ага, как же… Дождешься от вас, молодых. — Дядя Гена убрал со стола и стал мыть посуду в большом тазу под рукомойником.

В доме сделалось совсем тепло, даже немного жарко. Артем на какое-то время позабыл про