Литературная Газета 6249 ( № 44 2009) - Газета Газета Литературка

Поспрашивал знающих людей, они успокоили – мол, Россия в Афганистан вернулась, но никто ничем рисковать не собирается. Под стрельбу и теракты сами собой сложились «красные линии», за которые не выходит ни наш бизнес, ни дипломатия. Воевать по найму или как-либо ещё наши не будут.

Это утешает, хотя серьёзные сомнения насчёт полётов российских вертолётчиков-гуманистов остаются. Неужели те, кто упорно продвигает идею нашей военной вовлечённости в новый Афган под американо-натовским началом, не обращались к истории, слепы и не задумываются о последствиях? Каковы их мотивы – заработать или, может, продемонстрировать «перезагрузку в действии»? Но – оно нам нужно? Не хватит ли «грузов-200» из Афгана?

Главный вопрос – а что же всё-таки будет с Афганистаном? Для нас это очень небезразлично.

Прежде всего наркотики. Проблема тяжелейшая. Под воздействием наркопотока из Афганистана соотношение числа наркоманов к численности населения России быстро приближается к критическому – ещё немного, и метастазы наркомании начнут безвозвратно разлагать жизнь государства и общества. Да, недавно директор нашей Федеральной службы наркоконтроля крупно поговорил с американцами насчёт их ответственности в Афганистане. Но где гарантия, что будут сдвиги? Ведь впечатление такое, что Международные силы содействия безопасности в Афганистане чуть ли не поощряли расширение посевов опиума. Новая технология развала геополитического конкурента? Оправдания партнёров на этот счёт – мол, ну никак не можем ничего поделать – или лицемерное безразличие, или редкая некомпетентность.

Вопросы надо ставить очень жёстко и конкретно. Мы – пострадавшая сторона. Мы имеем право чётко знать, какие у «коалиции желающих» в Афганистане стратегия и тактика относительно опиумной войны, развязанной против России? Каковы силы, средства, способы борьбы с наркомафией в Афганистане и на маршрутах наркотрафика? Насколько эффективны антинаркотические планы с громкими названиями? Готовы ли партнёры к серьёзным совместным действиям? Заодно, кстати, проверить, готовы ли мы сами к таким действиям…

Может быть, в связи с тем, что хватка кризиса слабеет, выделить больше финансов на борьбу с наркомафией – ведь когда в конце 90-х годов наши пограничники в Таджикистане получили по линии ООН всего лишь миллион долларов, закупили отечественные УАЗы и средства связи, перехват наркотиков увеличился сразу втрое! Правда, нарколобби отомстило – заместителя Генсекретаря ООН, пробившего грант, скоро сместили с должности под нелепым предлогом.

Пусть спецслужбы России, США и стран НАТО проведут наконец мозговой штурм «по гамбургскому счёту» и договорятся действовать так, как того требуют часто провозглашаемые «общие интересы» и «общие ценности». Это сложнее, но и важнее, чем подбитые вертолёты перетаскивать. А мы посмотрим, что у нас за партнёры.

Но самое главное – вопрос о власти. Власть, которая держится на иностранных штыках, не может быть сильной и эффективной, сколько бы зарубежных войск ни нагнали и какие бы зачистки они ни проводили. Особенно в такой стране, как Афганистан. Не будет настоящего внутреннего урегулирования – гарантирована война без конца и рекордные опиумные урожаи. Пора кончать с кабинетными политсхемами и решительно выходить «на афганское поле», каким бы непривлекательным оно ни казалось. Надо говорить со всеми афганцами, в том числе талибами – это тоже афганцы, сбитые с толку американскими администрациями. То тайно готовили под тем же Кандагаром ликвидацию бен Ладена, то возили талибов по Америке и собирались признать их режим, а в конце концов назначили их соучастниками теракта 11 сентября. Кстати, спецпредставитель президента США по афганским делам Холбрук, как писали, ещё летом запрашивался на встречу с талибовским шейхом муллой Омаром.

Урегулирование не должно быть международным – ооновским, американским или каким-то другим. Оно должно быть подлинно афганским при уважительном реальном содействии новой невоенной «коалиции желающих мира», если она возникнет. Вот в такой коалиции Россия могла бы, наверное, поработать на пользу себе и афганцам, и прочим.

Возможно ли такое? Возможно, хотя добиться этого очень сложно. Мир и порядок в Афганистане нужны нам больше, чем американцам. Но военные действия пусть заканчивают те, кто их начал.

Марш интерпретаторов

Планетарий

Марш интерпретаторов

НАСТОЯЩЕЕ ПРОШЛОЕ

Исторические проблемы, которые, казалось, остались в далёком прошлом, сегодня оживают на новом витке европейской политики. И взгляд на эти проблемы различен в разных странах. Не только официальная политика интерпретирует их по-разному в соответствии со своими интересами – по-разному сохранились они и в исторической памяти народов.

Сегодняшние отношения между Германией, Польшей и Россией серьёзно отягощены «историческим прошлым». Из всех членов Евросоюза именно Германии, стране, в начале 90-х годов особо симпатизировавшей стремлению Польши интегрироваться в европейские структуры, приходится ныне интенсивно спорить с Польшей на «исторические темы».

В наследие от старой ФРГ современной немецкой историографии достался принцип «исторической вины». Этот принцип исключает реваншистский подход в исследованиях о Второй мировой войне. Но сегодня он уже не препятствует изучению тех аспектов истории, которые в Западной Германии – из политических соображений – раньше были вытеснены на край политического спектра, считались экстремистскими. И прежде всего тут речь о послевоенных депортациях немецкого населения из Польши и Чехии. Немцы считают это «возвращением к нормальности» в исторической науке.

Для поляков же «возвращение» выглядит опасным, ибо чревато возрождением германских великодержавных традиций. «Как представитель польского общества я должен задать вопрос: что означает эта «новая нормальность»? – спрашивал глава польского правительства Доналд Туск. – Почему всё, что обеспечивало безопасность Европы, должно быть определено заново?»

А польский президент Качиньски предостерегал против принятия Польшей Европейской хартии основных прав. Потому что, по его мнению, это повлечёт за собой новые претензии былых немецких собственников, изгнанных со своей земли после войны. Ведь они и их потомки по-прежнему требуют от Польши возвращения имущества или выплаты компенсаций, о которых она и слышать не хочет.

С немецкой точки зрения страхи польских соседей иррациональны. Немцев удивляет настойчивость поляков, снова и снова требующих официальных заверений в несостоятельности имущественных претензий «изгнанных». Как на обыденном уровне, так и во внутриполитических дискуссиях немцы, не отрицая вины нацизма перед иными народами, склонны видеть в рядах жертв и немецкое гражданское население. Живучесть старых национальных «образов врага» именно у тех восточноевропейских соседей, которые, как полагает рядовой немецкий бюргер, должны быть благодарны ФРГ за политическую и экономическую поддержку в 90-е годы, стала для немцев обидной неожиданностью.

Так что исторические обиды и счёты никуда не ушли.

Директор Германского исторического института в Москве Бернд БОНЕВЕЧ о соотношении истории и политики

– Господин Боневеч, чем занимается в Москве Германский исторический институт?

– Первоочередная задача института – поддержка немецких историков, которые занимаются историей России и Германии. Например, в новейшей немецкой истории есть такие темы, для работы над которыми необходимы исследования в центральных и местных российских архивах, в бывшем Особом архиве. Мы помогаем немецким учёным преодолевать бюрократические препятствия, помогаем им сориентироваться в Москве… Для работы в российских архивах немецкие исследователи могут получить стипендии нашего института.

– Можно порадоваться за немецких историков. А каковы ваши отношения с российскими учёными? Их вы не поддерживаете?

– Из тех же средств, из которых идут стипендии немецким историкам в России, мы назначаем и стипендии для российских историков, которым необходимо вести исследовательскую работу в Германии. Ровно половина наших стипендий идёт российским соискателям. Кроме того, у нас много научных проектов, в которых непосредственно участвуют российские историки. Мы и дальше предполагаем поддерживать российских коллег… Но я убеждён, что российские власти поймут важность гуманитарных наук, в частности истории, и сами начнут поддерживать своих учёных так, чтобы те могли работать, а не бороться за выживание. Это необходимо, если Россия хочет сохранить свою духовную элиту.