Пыль - Хью Хауи

в коридорах, пока она направлялась к лестнице. Проход через турникет стал чем-то вроде пересечения мысленного порога. Это напомнило ей, как много недель назад она вышла из того шлюза. Подобно клапану, некоторые вещи пропускали, похоже, только в одном направлении. У нее возникло опасение, что пройдет немало времени, прежде чем она вернется, и от этой мысли ей стало труднее дышать.

Она медленно шагала по лестнице, время от времени проходя мимо других ходоков. Джульетта чувствовала, что они за ней наблюдают. Неприязненные взгляды людей, которых она когда-то знала, напоминали ей ветер, трепавший ее на склоне холма. Их взгляды, полные недоверия, налетали порывами, и так же быстро люди отворачивались.

Вскоре она увидела, о чем говорил Лукас. Какую бы доброжелательность к ней ни породило ее возвращение, как бы люди ни поражались тому, что кто-то отказался делать очистку и сумел выжить, оказавшись снаружи, эта доброжелательность превращалась в крошку так же неумолимо, как и бетон внизу под ударами молота. В то время как ее возвращение принесло надежду, планы прокладки туннеля между укрытиями породили нечто иное. Она видела это в отведенном взгляде лавочника, в том, как мать защитным жестом обнимала ребенка, в перешептываниях, которые сразу же прекращались при ее появлении. Она порождала страх.

Лишь немногие приветствовали ее кивком и произносили «мэр», когда она проходила мимо по лестнице. Молодой знакомый носильщик задержался и протянул ей руку, искренне восторгаясь от встречи с ней. Но когда она остановилась на нижних фермах на сто двадцать шестом этаже, чтобы перекусить, а потом зашла в туалет тремя этажами выше, то почувствовала, что здесь ей рады примерно так же, как смазчику из механического на верхних этажах. А ведь она пока находилась среди своих. И все еще была их мэром, пусть и нелюбимым.

Такой прием заставил ее усомниться, стоит ли заходить к Хэнку, помощнику шерифа на нижних этажах. Во время восстания Хэнк сражался, и он видел, как погибали хорошие мужчины и женщины с обеих сторон. Войдя в полицейский участок на сто двадцатом, Джульетта задумалась, не совершает ли она ошибку и не лучше ли пойти дальше. На такие мысли подталкивало ее молодое «я», то самое, что боялось встречи с отцом и заставляло с головой погружаться в разнообразные проекты, лишь бы избежать контактов с внешним миром. Она больше не могла оставаться той, прежней. Она несет ответственность перед укрытием и живущими в нем людьми. И зайти к Хэнку будет правильно. Она почесала шрам на руке и решительно проследовала в участок. Джульетта напомнила себе, что она как-никак мэр, а не какой-нибудь арестант, которого отправляют на очистку.

Она вошла, и Хэнк оторвал взгляд от стола. Глаза помощника шерифа удивленно распахнулись, когда он узнал посетительницу, — со дня ее возвращения они не встречались и не разговаривали. Он встал из-за стола, сделал два шага навстречу, потом остановился, и Джульетта увидела в его взгляде ту же смесь волнения и возбуждения, какую испытывала сама, и поняла, что не надо было опасаться этой встречи и не следовало так долго избегать Хэнка. Тот робко протянул руку, словно боялся, что она откажется ее пожать. Казалось, он готов отдернуть ладонь, если этот жест оскорбит Джульетту. Какую бы душевную боль она ему ни причинила, он явно все еще страдал из-за того, что ему пришлось исполнить приказ и послать ее на очистку.

Джульетта пожала руку и обняла Хэнка.

— Простите, — прошептал он дрогнувшим голосом.

— Перестаньте, — ответила Джульетта. Она шагнула назад, разглядывая его плечо. — Это мне следует извиняться. Как ваша рука?

Хэнк сделал плечом круговое движение.

— Все еще на месте. И если вы когда-нибудь посмеете передо мной извиняться, я вас арестую.

— Тогда предлагаю перемирие.

— Хорошо, перемирие, — улыбнулся Хэнк. — Но я хочу сказать...

— ...Что вы делали свою работу. А я делала все, что в моих силах. А теперь оставим эту тему.

Он кивнул и уставился на свои ботинки.

— Как обстановка на ваших этажах? — спросила Джульетта. — Лукас сказал, что люди ворчат из-за того, чем я занимаюсь внизу.

— Да, есть недовольные. Но ничего серьезного. Думаю, большинство людей занято налаживанием нормальной жизни. Правда, я слышал кое-какие разговоры. Знаете, сколько мы получили заявлений о переселении отсюда на средние и верхние этажи? Раз в десять больше, чем обычно. Боюсь, люди не хотят находиться поблизости от того, что вы там затеяли.

Джульетта задумчиво пожевала губу.

— Часть проблемы в том, что нам не хватает указаний и разъяснений, — продолжал Хэнк. — Не хочу грузить вас жалобами, но сейчас у меня и моих парней нет ясного представления о том, что происходит. Мы не получаем депеш из отдела безопасности, как когда-то. А ваш офис...

— ...В последнее время молчит, — закончила за него Джульетта.

Хэнк почесал макушку:

— Верно. Но не могу сказать, что вы полностью замолчали. Нам иногда на лестнице слышен грохот, который вы устраиваете внизу.

— Поэтому я и зашла, — сказала Джульетта. — Хочу, чтобы вы знали: ваши заботы — это мои заботы. Я сейчас возвращаюсь в свой офис на неделю или две. И по дороге буду заходить к другим помощникам шерифа. Могу пообещать, что вскоре многое у нас улучшится.

Хэнк нахмурился:

— Вы же знаете, что я вам доверяю и все такое, но когда вы говорите людям, что скоро жизнь станет лучше, они слышат только про перемены, которые их ждут. И для тех, кто дышит и считает это благодеянием, ваши слова мало что значат.

Джульетта подумала обо всем, что запланировала — и наверху, и в самом низу.

— До тех пор, пока нормальные люди вроде вас мне доверяют, у нас все будет хорошо, — заверила она. — А теперь я хочу попросить об услуге.

— Вам нужно место, чтобы переночевать, — предположил Хэнк и показал на дверь в тюремную камеру. — Я приберег вашу комнату. Могу опустить там койку...

Джульетта рассмеялась. Ее порадовало, что они уже могут шутить о том, что совсем недавно было для них неприятно.

— Нет. Но все равно спасибо. Я планирую к вечеру добраться до средних ферм. Мне нужно посадить растения на новых грядках. — Она помахала рукой. — Одна из моих обязанностей, сами понимаете.

Хэнк улыбнулся и кивнул.

— А попросить я хотела о том, чтобы вы присматривали за лестницей. Лукас говорил, что на верхних этажах кое-кто на нас смотрит косо. Я иду туда, чтобы попробовать их успокоить, но прошу вас отнестись к делу серьезно, если начнутся какие-нибудь волнения. У нас внизу маловато людей, и все они там на нервах.

— Считаете, что будут проблемы? — спросил Хэнк.

Джульетта задумалась над его вопросом.

— Да. И если вам понадобится стажер или два стажера, я профинансирую их обучение.

— Обычно мне нравится, когда мне подбрасывают читы, — ответил Хэнк и нахмурился. — Я вот только не пойму, почему ваши слова меня тревожат.

— По той же причине, почему я готова вам платить, — сказала Джульетта. — Мы оба знаем, что вам достанется самая невыгодная часть сделки.

9

УКРЫТИЕ 18

Выйдя из кабинета Хэнка, Джульетта через этажи поднялась наверх, туда, где происходила главная часть сражений, и опять в глаза ей бросились раны, нанесенные когда-то войной. Чем дальше она шагала, тем больше встречалось напоминаний о тех сражениях, которые велись здесь в ее отсутствие; Джульетта видела оставленные войной отметины — металлические просверки в тех местах, где пули сорвали краску, обугленные ожоги и выбоины в бетоне, из которых, как сломанные кости, выступающие из кожи, торчали прутья арматуры.

Большую часть жизни отдала она этому укрытию, поддерживая его в рабочем состоянии. И укрытие отвечало ей благодарностью, наполняя легкие воздухом, одаривая урожаями и принимая мертвых. Ответственность между ней и укрытием была взаимной. Без людей укрытие сделалось бы таким же, как укрытие Соло, — ржавым, полузатопленным. Без укрытия она стала бы черепом на холме, уставившимся