Проклятие могилы викинга - Фарли Моуэт

- Что это с Зэбэдисом? - спросил Джейми, укладываясь спать.

- Ничего, - коротко ответил Эуэсин. - Элдели чудной народ. Плохо сходятся с чужими людьми.

- Зачем чудной! - возразил Питъюк. - Этот парень, он все с Анджелина. Почему всегда вперед с ней едет?

- Просто у него груз легче, Питъюк, - ответил Эуэсин. - Да все равно, она теперь отдохнула. Сегодня с ним не поедет. А теперь спать давайте, ведь нам еще ехать и ехать.

Но в этот вечер они не поехали дальше - погода испортилась. Случись это вчера, они бы только радовались, а сегодня ненастье оказалось совсем некстати. Задул резкий северо-восточный ветер, повалил снег, а к концу дня начался настоящий буран, так что о ночной езде нечего было и думать. Мальчики поставили палатку, у входа развели большой костер и устроились очень уютно. Только Зэбэдис не пожелал к ним присоединиться, хотя Джейми знаками радушно его зазывал. Отчужденность, чуть ли не враждебность чипеуэя его встревожила.

- Наверно, мы чем-то ему досадили, - сказал Джейми, когда все уютно укутались в одеяла из шкур. - Не нравится мне это. Вдруг он разобидится, возьмет да и бросит нас, а мы ведь не знаем дороги.

- Пускай бросит, - громко сказал Питъюк. - Не надо его. Скоро лес кончается, дальше мой земля. Я нахожу дорогу.

- Но ведь пока мы еще в лесу, Пит. Нам без него не обойтись. Что с ним сделалось? Ты не знаешь, Эуэсин?

Эуэсин быстро переглянулся с Анджелиной, но только покачал головой:

- Да ничего. Все будет хорошо. Ты о нем не беспокойся, Джейми.

К утру буран утих. Все сытно позавтракали, не спеша выпили по второй кружке чая и решили двигаться среди бела дня. Погода для езды выдалась отличная. Буран прибил снег, а верхний слой подтаял на солнце как раз настолько, чтобы образовался наст, по которому легко скользили сани. В такой день можно было продвинуться далеко вперед.

Но как раз в этот день их на каждом шагу подстерегали неожиданные помехи и препятствия. Дважды Зэбэдис словно бы сбивался с пути, давал крюку, упирался в тупик - в губу, из которой не было другого выхода. Один раз он вдруг остановился, схватил ружье и на целый час скрылся среди кустов в погоне за оленем, хотя мальчики не сомневались, что никакого оленя тут не было - он его просто выдумал. И еще того хуже: через каждые час-два он требовал останавливаться и кипятить чай.

Питъюк откровенно радовался, что Анджелина идет с ним рядом у последних саней, и ему горя было мало, что они двигаются так медленно, а вот Джейми отчаянно волновался. Эуэсин молчал, на лице его ровным счетом ничего нельзя было прочесть.

Часа в три дня они вышли с восточного края озера Рыжий Сосунок, пересекли невысокую гряду холмов и, оставив позади бассейн реки Пьютхау, приблизились к новому озеру, которое, как не сразу и неохотно сказал им Зэбэдис, называлось Озером Мертвых. Оно тянулось к востоку, а посреди него стоял голый каменистый островок. Как только они вышли из еловой чащи и спустились к озеру, Зэбэдис остановил сани и выпряг собак, показав этим, что на сегодня путь окончен. Джейми с помощью очень неохотно переводившего на сей раз Эуэсина, пытался уговорить его, но безуспешно. Зэбэдис уговорам не поддался. Наконец, когда Джейми примирился было с тем, что вторая половина дня потеряна, Зэбэдис небрежно кивнул в сторону Анджелины и на свистящем своем языке что-то быстро пробормотал.

Лицо Эуэсина не выразило никаких чувств.

- Он говорит, пускай Анджелина едет с ним. Говорит, в этих местах злые духи, а она приносит удачу, с ней легче отыскать дорогу.

- Ну и пускай едет! - запальчиво сказал Джейми. - Это ж лучше, чем идти пешком. Раз он верит во всяких там духов и удачу, пускай от девчонки будет толк.

Лицо Эуэсина стало суровым.

- Она моя сестра, не собака! Она не хочет с ним ехать, ей нельзя приказать. - Лицо его смягчилось. - Не сердись, Джейми, но лучше ей с ним не ехать.

- Да почему? Все равно ж она поедет с ним обратно, к Танаутскому озеру.

Эуэсин отвернулся и стал снимать со своих нарт остатки оленьей ноги.

- У нас кончается корм для собак, - сказал он, переводя разговор на другое. - Я видел сегодня много следов оленя. Остановимся здесь, сходим на охоту - чем плохо?

Питъюк внимательно прислушивался к их разговору, но ничего не сказал. Выражение лица у него стало совсем непривычное. Дружелюбия как не бывало. Он вдруг обернулся к Анджелине.

- Этот парень плохо тебе говорил? - резко спросил он. - Обижал тебя, да?

Анджелина так яростно замотала головой, что в длинных ее волосах замелькали блики угасающего солнца.

- Да что ты, Питъюк! Поди-ка помоги мне собрать ветки для костра. Или, знаешь, наколи льда, будет вода для чая.

Озадаченный и раздосадованный Джейми посмотрел им вслед.

- Девчонки! - чуть ли не злобно пробормотал он, пожал плечами и принялся разгружать нарты.

Зэбэдис неподвижно сидел на своих санях. Черные глаза его так неотступно следили за Анджелиной, что будь Джейми проницательней, он бы многое заметил и понял. Но Джейми поглощен был одним - как бы поскорей отъехать подальше от Кэсмирского озера. Где уж ему было уловить, что происходило между проводником и братом с сестрой!

Ночь настала тихая, безветренная; уже ощущались первые признаки весенней оттепели. Путники не стали разбивать палатку, а просто забрались под меховые одеяла. Никто за этот день особенно не устал, и они принялись разговаривать о крае, по которому странствовали. Питъюк рассказал, как эскимосы попытались однажды завязать отношения с белым торговцем, который держал факторию на Танаутском озере.

Самый могущественный и деятельный из эскимосов, по имени Кейкуми, решился поехать к этому торговцу, хотя эскимосы смертельно боялись и чипеуэев, и сумрачных лесов, в которых они жили. Кейкуми отправился в путь среди зимы; он запряг двенадцать больших эскимосских собак, нагрузил сани шкурками белых лисиц. Ехал он западным берегом озера Нюэлтин-туа - чипеуэи называют его Озером Спящих Островов - и быстро продвигался на юг.

Потом от одного залива Кейкуми свернул по реке. Она привела в край лесов, и в первую ночь, которую предстояло провести в лесу, он разбил лагерь на невысоком каменистом островке посреди озера, откуда открывался вид во все стороны. Один во вражеской стране, он спал, конечно, очень чутко. На рассвете одна его собака заворчала, и он вмиг проснулся.

В бледном свете утра он увидел семь собачьих упряжек, семь нарт, все они двигались по льду прямо к нему. Кейкуми сразу увидел, что правят упряжками чипеуэи, но не пытался ни бежать, ни занять оборонительную позицию. Он спокойно разжег костер, подвесил котелок с водой и, безоружный, ждал чужаков, которые промчались по льду и остановились у подножия островка.

Их было девять, все чипеуэи. Поначалу они держались на расстоянии, потом, уверившись, что Кейкуми здесь в одиночестве, подошли к костру. Один дерзко откинул шкуры, что прикрывали груз мехов. Другой пнул ногой одну из собак Кейкуми. Пес огрызнулся, и чипеуэи ударил его по голове прикладом.

Кейкуми не знал языка чипеуэев, но догадался, о чем они говорят. Скоро трое принялись вскрывать его тюки с мехами, а трое других медленно двинулись вокруг костра, чтобы оказаться у него за спиной.

Кейкуми не стал терять время даром. Под паркой у него было спрятано магазинное ружье. Кейкуми выхватил его, упер о бедро... Индейцы опомниться не успели, как он выстрелил ближайшему в живот. Раненый вскрикнул и повалился наземь, а Кейкуми обернулся и выстрелил в одного из тех, кто подбирался к нему сзади.

Оставшиеся в живых чипеуэи перепугались. Кинулись к своим упряжкам, а Кейкуми аккуратно сажал пулю за пулей в лед, по которому они только что пробежали. Через десять минут индейцы были уже на дальнем берегу озера и скрылись в лесу, оставив Кейкуми целого и невредимого, со всеми его мехами, в обществе двух мертвецов. Кейкуми не притронулся к убитым и поехал дальше; добрался до фактории, а потом благополучно вернулся домой. Слух о его подвиге распространился по лесам, точно пожар. Ни в тот раз, ни во время других своих поездок на юг он не встречал больше ни одного чипеуэя.

Зэбэдис, казалось бы, не прислушивался к рассказу Питъюка, но несколько раз, когда упоминалось имя Кейкуми, быстро взглядывал на рассказчика. Питъюк это заметил.

- Этот парень, он вроде знает про Кейкуми. Скажи ему, что я сказал, Эуэсин. Скажи все, что на этот озеро случился, и еще скажи, Кейкуми - мой дед.

Эуэсин с видимым удовольствием передал суть рассказа. Зэбэдису явно стало не по себе. Он беспокойно переводил взгляд с Эуэсина на Питъюка, а когда Эуэсин сказал, кем приходится Питъюку Кейкуми, Зэбэдис сбросил с себя шкуры, в сердцах плюнул в угасающий костер и гордо удалился в темный лес. Вернулся он, когда все, кроме Питъюка, уже спали.

Но едва он закутался в свои шкуры, Питъюк встал и подбросил сучьев на уголья. Костер разгорелся, стало светлей. Тогда Питъюк достал из саней свое ружье и начал неторопливо, старательно его чистить. При этом он то и дело задумчиво поглядывал в сторону: по сгустившимся в том месте теням он угадывал, где лежит Зэбэдис.