Америка. Исчадие рая - Злобин Николай Васильевич

Как правило, дети, привезенные в США в возрасте до пяти лет, сразу начинают говорить по-английски как американцы и быстро включаются через школу и друзей в социальную жизнь своих сверстников. Старшим требуется уже некоторое усилие. Многие родители до конца жизни плохо говорят по-английски, почти все – с сильным русским акцентом и зачастую до конца так и не адаптируются к Америке. Они продолжают смотреть русскоязычное телевидение и искать советские фильмы, говорить дома по-русски, тщательно следить за новостями из России, общаться с русскоязычными друзьями и родственниками, ходить в православные церкви. Многие ищут работу в русскоязычных компаниях и сервисах. Особенно много таких в Нью-Йорке и других больших городах. Их дети большую часть дня говорят со сверстниками по-английски, смотрят с ними американское телевидение и слушают не российско-советскую эстраду, а современную американскую музыку. Родители, конечно, никогда не слышали ни про этих певцов, ни про эти фильмы, ни про эти компьютерные игры и т. д.

В результате в семье начинают теряться общие темы для разговоров, пропадает общность интересов. Конечно, родители обеспечивают детей, помогают им прижиться в новой стране, но тем самым вольно или невольно разрывают собственные связи с ними. У разных поколений складываются разные системы ценностей и разное отношение к одним и тем же явлениям окружающей действительности. Начинает различаться юмор, менталитет. Многие «американские» дети начинают стесняться своих «совковых» родителей, говорящих на плохом английском и не знающих основных модных трендов американской жизни. Традиционное противостояние отцов и детей, существующее везде и всюду, в иммигрантских семьях приобретает еще и своеобразную межцивилизационную составляющую – тем более что многие семьи привозят в иммиграцию свои внутренние проблемы, которые тут начинают лишь усугубляться.

На это может накладываться и некоторое неудовольствие самих родителей тем, как они устроились в Америке, так как им бывает трудно найти работу по специальности или попасть на ту же ступеньку служебной, профессиональной или даже социальной иерархии, на которой они были на старой родине. С обеих сторон в семье накапливаются комплексы, обиды, непонимание, ощущение неблагодарности с одной стороны и чувство превосходства с другой. Старшее поколение старается сохранить в детях интерес к своей родине, ее культуре и языку. Дети, в свою очередь, говорят, что тогда не надо было уезжать из страны, а раз уж уехали, то следует активно социально и культурно адаптироваться, тем более что в США это сделать гораздо легче, чем в большинстве других стран мира, в том числе в России, где приезжих не очень-то жалуют.

Конечно, далеко не во всех иммигрантских семьях проявляется этот конфликт, тем более в его острой форме. Однако это реальная опасность, которая подстерегает многие семьи с детьми, переехавшие из стран с традиционными семейными ценностями. Причем зачастую это придуманная, чисто психологическая проблема, ибо, как я мог заметить, окружающим американцам, в том числе детям, совершенно безразличны родители их русских друзей, качество их английского или непрестижная работа. Такие суждения вообще вне мейнстрима американского отношения к окружающим. Но для многих подростков из бывшего СССР даже такая весьма виртуальная проблема кажется большой и несправедливой. Их эмоции часто оборачиваются против родителей, «недотягивающих» до родителей их американских друзей. Они еще больше начинают стыдиться своих родителей и стараются держаться от них подальше, что в принципе присуще всем подросткам.

Справедливости ради надо сказать, что, когда такие дети подрастают, многие из них начинают жалеть, что не сохранили свободный русский язык и знания российской истории и культуры, в том числе бытовой, с которыми они приехали в свое время в США. Тогда они заново учат русский язык, зачастую нанимая учителей из иммигрантов или напрямую из России через Интернет. Я знаю множество детей иммигрантов, которые в подростковом возрасте делали все, чтобы забыть руский язык и культуру, а потом с большим трудом наверстывали забытое. У меня самого в разное время работали два помощника из семей, когда-то эмигрировавших из бывшего СССР. Попали они ко мне случайно, нанимались на работу как американцы и по-русски практически не говорили. Сейчас, по прошествии десяти лет, они снова выучили язык и восстановили навыки русской бытовой культуры, причем для одного из них это неожиданно стало важным фактором в его профессиональной карьере.

Вообще, все, что отличает тебя от общей массы, на каком-то этапе жизни в США начинает рассматриваться с противоположных позиций. Если ты выделяешься в толпе – чего, будучи русским, не так уж трудно добиться в Америке, – то ты более заметен, более интересен и притягиваешь к себе больше внимания, в том числе со стороны представителей противоположного пола. Постепенно подростки начинают это понимать и ценить – отчасти отсюда начинается реабилитация забытого было языка, возникает интерес к своей бывшей родине и т. д. Да и в целом второй язык значительно усиливает конкурентоспособность – хотя, откровенно говоря, знание русского языка не является сегодня в США «золотым ключиком» к успеху, как это во многом было в годы холодной войны. Но лучше русский язык, чем совсем никакого, как у подавляющего большинства американцев.

Отчасти в таких межцивилизационных конфликтах в семьях иммигрантов оказывается виноватой изначальная установка многих родителей, которые переезжали в США с целью дать своим детям лучшие возможности для образования и жизни, чем они могли получить в современной России, – и не скрывали этого. Переезд «ради детей» – частая причина иммиграции в США, но еще чаще под этим подразумевается, что интересы, желания и возможности старшего поколения будут принесены в жертву интересам младшего. Целью семьи становится успех детей, а родители, как, впрочем, это часто происходит и в самой России, фактически ставят на себе крест. Я не уверен, что это правильная установка вообще, но, может быть, в России она достаточно традиционна, социально приемлема и эффективна. В Америке же такая установка входит в противоречие со всем укладом жизни. Люди, которые живут не для себя, поставив на себе крест, – то есть социальные «квиттеры»[1], – не пользуются тут никаким уважением и пониманием и не могут рассчитывать на снисходительное отношение. Что, в свою очередь, может еще больше углубить межпоколенческие проблемы иммигрантских семей из традиционных обществ, каким является, в частности, Россия.

Российские проблемы на американской почве

Конечно, не только в российских семьях, переехавших в США, возникают свои «американские» проблемы. Каждая попавшая сюда семья, особенно с детьми, сталкивается с проблемами адаптации. Любопытно, что из всех национальных меньшинств, сформированных иммиграцией в Америке, наиболее успешными считаются корейцы. Как часто шутят здесь, корейские родители переезжают в США и работают мойщиками посуды, зарабатывая на свой первый ресторан или прачечную, их дети уже идут учиться в престижнейшие университеты – в Гарвард, Стэнфорд, Джорджтаун и т. д., – а внуки преподают в этих университетах.

Корейцы, как и, скажем, китайцы и многие другие иностранцы, в иммиграции держатся друг за друга. Россияне – нет. До последнего времени русские в Америке старались держаться друг от друга подальше. Российская диаспора в США, как и везде, традиционно не объединена, не консолидирована. Российское сообщество в США не создало систему связей и взаимопомощи для своих бывших сограждан. Напротив, уехав из России, многие россияне стараются не иметь друг с другом дела, быть в стороне от так называемых кругов этнической эмиграции.

Причин этому немало, и коренятся они не в Америке, а в России. Все предыдущие поколения эмигрантов из России и СССР выезжали не просто жить в другую страну – они порывали со своей родиной навсегда и зачастую даже активно боролись против страны, из которой уехали. Многие не верили, что они снова когда-нибудь увидят Россию, родных и друзей. Своих детей они тоже воспитывали в понимании, что те не должны считать Россию – в то время СССР – своей родиной.