Ничей отряд - Далия Трускиновская

А решать-то надо сразу.

И, хотя за него решил Влад, просто взял у него из рук Руськины поводья и придал коню ускорения, Игорек вдруг ощутил неожиданную гордость — как будто это он сам махнул рукой на карьеру, чтобы спасти друга. Ведь мог удержать поводья, оттолкнуть Влада, а не оттолкнул же! Значит, есть чем гордиться. Такое с ним бывало очень редко — главным образом в интернетной тусовке собирателей солдатиков, когда находит в какой-нибудь тьмутаракани недостающую в комплекте и редкую фигурку.

— Игорек, ты охренел? Держи Руську! — приказал Яшка.

И снежинкой на щеке растаяла гордость, и опомнился Игорек, побежал за конем, а конь, не будь дурак, пошел машистой рысью, проломил кусты, куда-то его понесло — не дай бог, в болото! Еще Катя говорила, что тут болото имеется…

— А ты чего стоишь, как пень? — напустилась на Влада Таня. — Бежим за ними! А то упустим! Мишаня, ты можешь идти?

— Кажется, могу, — ответил Мишаня, — но страшно больно.

— Ну не помирать же тебе здесь, с этим козлом. Пошли! — приказала Таня. — Жить хочешь? Ну так и это! Не дуркуй!

Минуты не прошло — Яшка остался один на полянке. Он держал в поводу Хрюшку и совершенно не понимал, что же теперь делать. Отчего-то ему казалось, что нужно вообразить себе самое ужасное: эти сволочи упустят коней, сами утонут в болоте, так им и надо, а куда деваться, а деваться в одиночку вовсе некуда…

Выходит, надо догонять всех?

Или пусть они, идиоты, утонут в болоте! И будут тонуть, понимая, что дураки, не послушали Каллаша, и вот он жив, а они — уже нет!

Такие мудрые мысли в Яшкиной голове перебивала мысль практическая: коней надо спасать! В них куча денег вложена!

Он вскочил на Хрюшку и поскакал за своим непарнокопытным имуществом.

Куда оно подевалось — Яшка не понимал. Как человек городской, он терял в лесу ориентацию моментально. Ехал туда, где слышались голоса, но за холмиком никого не находил. Ехал по тропе, которая казалась такой надежной, нахоженной, но тропа заводила в черничник и там терялась.

Яшка не сразу признался себе, что заблудился. Признавать, что Тане, Владу, Игорьку и Мишане легче, хотя они в том же положении, потому что они — вместе, он упорно не желал. В конце концов, он остановил Хрюшку на поляне и стал орать, призывая беглецов. Глотка у него была мощная, и он докричался — к нему выехал Никита.

— А где все? — спросил Никита.

— Понятия не имею!

— Вы что, разругались?

— Козлы они! Коней отпустили — кони им, видите ли, воду найдут! А у воды, видите ли, деревня, а в деревне — врачи! Мишаню ранили, понимаешь? Пуля в плече засела…

— Им в деревню в таком виде нельзя. За французов примут. Могут поднять на вилы.

— Еще и это! И к французам нельзя — за русских примут… тьфу…

— Ага…

— За русских… А какой же я русский, когда у меня дед — чистокровный венгр? А бабка с материнской стороны — полячка? И немцы в роду были, остзейские… и у другой бабки — армянские корни… Ну вот сколько во мне той русской крови?

— А во мне? — Никита задумался. — Бабка была из Эстонии, они после Нарвского конфликта в Россию перебежали, а по крови кто, эстонка? Дед был с Украины… С другой стороны, какие-то грузины вроде были, у меня старого дядьку Арчилом зовут… А разве это сейчас имеет значение?

— Оказывается, имеет! Кто же мы, черт бы нас побрал? — безнадежно спросил Яшка. — И те нас гонят, и эти по нам палят… Шуты мы гороховые, вот мы кто!

— Ага, — согласился Никита. — Когда такое дело, работает принцип «свои-чужие». А вы для всех чужие. Потому что ничьи…

— Артисты, блин! Никитка, ведь артисты всегда ничьи! Мы — творческая интеллигенция, вот мы кто! Нельзя же искусство к государственным границам привязывать. А получается, что шуты гороховые! Мы и должны быть ничьи!

— Только не на войне… — хмуро сказал Никита. — Ребят надо поймать. Мы с Владом как-то очень плохо расстались. Понимаешь, я держу в голове карту местности, я бы мог вас всех вывести в тыл, но Влад мне не верит. А я виноват, что ли, что договор подписывал? Его все агенты подписывают! Не допускать вмешательства — это пункт второй, и там еще подпункты…

— Какой, к черту, агент?!

Влад оказался способен понять Никитину историю сразу, Яшке пришлось растолковывать, как младенцу.

— Ну, хроноклазм — он вроде прилива, большого океанского прилива. Все знают, где он случается. Но у прилива есть простой график, а у хроноклазма — очень сложный. Вот нахлынет — и утащит в каменный век, отхлынет — обратно в родной. Но бывает, что нахлынет пять раз подряд, а отхлынет — только раз, — объяснял Никита.

— Хрен чего поймешь, — резюмировал Яшка. — Послушай… У тебя поесть не найдется?

— Найдется, — спокойно сказал Никита, развязывая длинный тюк, лежавший на Маськиной холке. — Видишь, я и костюм достал. Называется — армяк. Позаимствовал… Держи горбушку.

— Что это за дрянь? — укусив, удивился Яшка. — Глина какая-то с опилками!

— Деревенский хлеб, — объяснил Никита. — Тут такой пекут. Ты ешь, ешь. Другого еще долго не будет. Так куда они поехали?

— Не знаю. Воду искать.

Никита задумался.

— Я тебя к избушке лесника выведу, — сказал он. — Будешь там сидеть, ждать меня. Скажу ему, что ты русский гусар и от своих отбился, лесник в мундирах не разбирается. Покормит хоть чем-то, в избушку пустит греться. А сам поеду наших искать. Нельзя, чтобы они встретились с французами. И нельзя, чтобы с русскими.

— А если ты опять нас вместе соберешь — что тогда? Так и сидеть в лесу?

— Говорю же тебе — выведу в тыл! По дороге придумаем, во что вас переодеть.

— А потом?

— Не знаю. Я должен вас доставить туда, где от вас не будет никакого вреда.

— Ни русским, ни французам?

— Вот именно.

— Ну, ладно…

Они поехали лесной тропой, впереди — Никита, за ним — угрюмый Яшка.

Избушка стояла в хорошем месте, к югу от холма, лесник расчистил землю под небольшой огород, держал кур и корову. Да и не совсем это была избушка — Никита рассказал, что старый барин Полянский раньше часто заходил после охоты к своему леснику, и для таких случаев имелась теплая пристройка, вполне благоустроенная. Возле нее-то и увидел Никита двух всадников в мундирах четвертого конноегерского полка Бонапартовой армии. Он опознал эти мундиры — зря, что ли, гипнологи вбили ему в голову целую энциклопедию Отечественной войны? Узнал мундиры болотно-зеленого цвета со светло-желтой отделкой, очень подходящие, чтобы прятаться в лесу, узнал и зеленые погончики с желтой выпушкой, и зеленые же штаны. У одного, постарше, были на рукаве серебряные остроконечные офицерские шевроны.

Узнал французских егерей и Яшка.

— Опять? — прошептал он без голоса, развернул коня и поскакал прочь.

Умчался он километра за три по меньшей мере. Придержал Хрюшку на берегу озерца с удивительно темной водой. И, переводя дух, услышал — приближается топот конских копыт. Стало быть, погоня. Стало быть, беда.

Вскочив ногами на конский круп, Яшка ухватился за ветку, подтянулся и ловко полез наверх, чтобы скрыться в древесной кроне. Конь, измученный жаждой, стал спускаться к воде. Яшка, глядя на него сверху, проклял день и час, когда перенял отцовский номер жокеев-сальтоморталистов вместе с лошадьми, вальтрапами и Маськиным панно.

Топот стал реже, незримый конь перешел на шаг, и к озерцу выехал Никита — в грязном армяке, но на хорошем егерском коне. Тут же Яшка, вспомнив свои должностные обязанности, закричал сверху:

— Ты куда Маську девал?

— Маська в безопасности, — запрокинув голову и высматривая Яшку в кроне ольхи, отозвался Никита. — И вообще всё в порядке! Меня нашли!

— Кто нашел?

— Свои! Теперь вы все в безопасности — вот только найдем ребят и посадим вас в карман!

— Какие еще свои? Французы, что ли?

— Да нет, наши из службы контроля. Они знали, что я могу где-то тут появиться, и патрулировали. Не веришь? Ну, подумай сам, — если бы это были французы, ведь они бы стреляли! Слушай, раз уж ты всё равно наверху, посмотри оттуда — может, увидишь ребят?

Пропавшие ребята меж тем были заняты делом. Им повезло — они, выйдя вслед за конями на лесную дорогу, уже непонятно откуда и куда ведущую, обнаружили в кустах двух полураздетых покойников. Своих или вражеских — никто не понял. Кто раздел парней до исподнего — тоже никто не понял. Влад сказал одно лишь слово:

— Война.

И он же обыскал их, причем внимательно и дотошно.

Но повезло Игорьку — он нашел поблизости солдатский ранец из черной кожи. Оттуда забрали всё, что показалось ценным, но оставили кисет с огнивом. Это был подлинный праздник для артистов. Потрясли ранец основательно — выпала катушка суровых ниток, привязанная к маленьким ножницам. Чуть дальше по дороге нашли пустую флягу, обнюхали — из-под спиртного.